Норильский "Мемориал", выпуск 5-6, октябрь, 2010 г.
Михаил Юрьевич Иманали - з/к 11 каторжанского лаготделения Норильлага с 1946 по 1954 годы.
БЫЛО время, когда заключенные мужчины и женщины работали совместно. Естественно, я не был аскетом, мне было немного за 20, и у меня появилась девочка среди заключенных женщин. Именно девочка - и по виду, и по возрасту. Она выделялась среди своих бригадниц своей юностью. И она стала моей девочкой, она не была еще испорчена лагерной жизнью. Звали её Еленой, но за внешность её звали Лялей.
По окончании строительства галереи БОФ я работал у Рудминского (Рудминский Лев Исаевич, бывший чекист, бывший начальник УШОСДОРА СССР, бывший начальник Вяземских лагерей, репрессирован в 1938 году, срок 15 лет, у него, как и у многих других жертв 1938 года, был целый букет пунктов статьи 58), он был начальником 4-го дорожного участка, он взял меня к себе, и это была его плата за то, что когда он попал в немилость к главному инженеру комбината Звереву и попал в штрафную бригаду Геннадия Серикова, в буквальном смысле слова я спас ему жизнь, и теперь он как бы отдавал долг. Женщин убрали, разъединив с мужчинами. Но, благодаря связям Льва Исаевича Рудминского, я часто мог встречаться со своей Лялькой. Но я же заключенный. Я не мог распоряжаться собой, распоряжались мной и моей судьбой граждане начальники. Забрали меня в зону на должность смотрителя зданий. Я отвечал за состояние жилого фонда нашей зоны и плюс строения охранного дивизиона.
Работа интересная, она захватила меня полностью. Начал с составления смет на ремонт жилого и административного фонда зоны и дивизиона. Я часто ходил в дивизион, конечно, с сопровождающим, это давало возможность за деньги встречаться с моей пассией. Работал я над сметами, а это большая и запущенная работа. И в это же время мне дали задание сделать проект штрафного изолятора ШИЗО. Задачу надо было выполнить. Я перелистал массу литературы. Каким это строение должно быть, исходя из условий свайного строительства в условиях вечной мерзлоты, какие нормы площади на содержание одного штрафника и охраны - все это необходимо было знать. Делал запросы в Управление строительства. В конце концов, я сделал проект, и его утвердили.
Каркас здания изолятора был шлакобетонным, это создавало возможность сохранения тепла в условиях заполярной зимы. Но когда, закончив строительство нулевого цикла, надо было приступить к возведению каркаса, меня вызвали к начальнику лаготделения гвардии подполковнику Качерешкину. У него на столе был проект ШИЗО. Он листал его. Потом задал мне вопрос: «Каким будет состав шлакобетона?» Я ему объяснил содержание компонентов в бетоне. Он задал вопрос: «Сколько будет добавлено соли в бетон?» От удивления я не сразу сообразил, что и к чему. Ведь соль даст постоянную сырость стен, и эта влажная среда пагубно подействует на содержащихся там штрафников. Это медленная смерть, это туберкулез. И я ответил, что соли в бетоне не должно быть. Качерешкин в форме приказа дал команду добавлять соль. Я сказал, что не буду этого делать. С тем и удалился из кабинета начальника.
Через пару дней начальник АХО (административно-хозяйственного отдела) привел ко мне знакомого латыша Леву Карклинша и сказал, чтобы я сдал ему все дела. На это отводится два дня, после чего мне дают бригаду плотников, работающих на БОФе.
Я подневольный, я не выбираю работу, мне её навязывают. Но не бывает худа без добра. За колючей изгородью рабочей зоны БОФа работали женские бригады, работала там и моя Ляля. Да я тогда думал, Iто это моя судьба, я любил её. Но и Ляля теперь - будущая мать моего ребенка. Мне удавалось, хотя и не часто, встречаться с Лялей. И вот в одну из встреч меня накрыли наши вертухаи из оперотдела.
Привели меня в зону и поместили в изолятор, который я начинал строить. Да, стены плачут, нет вентиляции. Спертость воздуха ужасная, чтобы закрыть дверь, необходимо было открывать кормушку.
Я сразу же объявил голодовку. Ляльку тоже поместили в своей зоне н изолятор. Она также объявила голодовку и, усиливая знак протеста, стала травить глаза химическими чернилами.
В это время с инспекторской проверкой лагеря был представитель прокуратуры СССР, государственный советник юстиции III класса - Вавилов. Первым долгом он направился в женскую зону, где был самый беспокойный контингент. И там увидел женщину с синими глазами. Начался расспрос. Выяснилось, что она в знак протеста за водворение меня в штрафной изолятор, объявила бессрочную голодовку и, несмотря ни на что, стала травить глаза. Её пугали, что за членовредительство вменят статью 58-14, она просто не стала совсем разговаривать.
А Вавилов разговорил её. Он расспросил подробно о её прошлом и настоящем. Он дал слово, что меня выпустят из изолятора, только она должна будет немедленно прекратить голодовку, что она и сделала. Ему, видать, интересно было увидеть типа, из-за которого женщина обрекала себя. Приехал он в наше 11-ое лаготделение и потребовал меня.
Руководство зоны переполошилось, они не знали, зачем я потребовался такому высокопоставленному чиновнику. Привели меня на прием в кабинет начальника Качерешкина, в знакомый мне кабинет. Меня предупредили, что я иду на прием к большому начальнику.
Когда ввели меня в кабинет, я увидел генерала, не растерялся и отрапортовал: «Заключенный каторжанин К-465 Иманали приведен по вашему указанию». Генерал предложил мне сесть. Я сел, но я видел злое лицо Качерешкина. И начался диалог. Генерал попросил подробно рассказать обо всем. Я опустил, что одной из причин моего водворения в ШИЗО является отказ примешивать соль в бетон. Он начал рассказывать результаты своего разговора с Лялькой. Он советовал бросить её, эту уже распущенную особу. Я возразил, стал говорить, что она будущая мать моего ребенка. На что он сказал: «Ей нужен ребенок только дл досрочного освобождения». После этого приказал выпустить меня и ШИЗО.
Впоследствии его слова оказались правдой. Лялька, освободившись раньше меня, отвезла сына моим родителям, уехала и пропала. Сына до 16 лет растили мои родители, а потом он рос в нашей дружной большой семье. Валера окончил горный техникум с отличием. Был на разных руководящих постах, сейчас он пенсионер по возрасту, отец двух красавиц дочерей, и дед двух внуков.
г. Ростов-на-Дону
Норильский "Мемориал", выпуск 5-6, октябрь, 2010 г.
Издание Музея истории освоения и развития НПР и Норильского общества «Мемориал»