Депортация в Сибирь

Указ ПВС СССР от 28 августа 1941 года полностью изменил нашу жизнь. Хотя дядя Коля, честный коммунист, веривший в коммунистическую справедливость по поводу Указа сказал: «Это нас не касается». Он просчитался - нам на сборы дали 3 дня и 2-го сентября гужевым транспортом нас доставили ко второму ж.д.товарному эшелону, вагоны которого под перевозку людей, имея 2-х этажные нары, были уже подготовлены. Мы своим «колхозом» с одной стороны вагона заняли нижние и верхние нары, разместив там же багаж и постели. Мой техникум остался в мечтах. Продолжать учёбу мне пришлось весной 1942 года в с. Ораки из-за отсутствия 8-го повторно в 7-м классе. А пока мы едем в далёкую холодную Сибирь через Алма-Ату, Барнаул, Новосибирск, Ачинск и Ужур, на котором нас ждали подводы из разных колхозов.

Весь этот путь мы завершили за две недели в самый «фруктовый» сентябрь месяц. Прекрасные дыни, арбузы и яблоки не сходили с нашего стола. Один раз в сутки вагон получал горячее питание и мешок хлеба. Мы не жаловались. Только в одном была всегда проблема - с туалетом. В голой степи на специальной остановке весь двухтысячный эшелон высыпал на противоположную сторону вагонов и испражнялся. На ж.д.станции Ужур нас взял к себе бедный колхоз из с.Косонголь, находящийся в 90-х км от Ужура. Этот путь с ночевой на подводах мы одолели за два дня. Погода была осенняя сухая, везде на полях шла уборка урожая. Сёла по сравнению с Немреспубликой отличались бедностью хат, покрытые дерном с высокой раститльностью. Такого в Европе не увидишь.

Косонголь. Нас поселили в большой дом, предоставив нам большую «светлую» комнату, а хозяева - на кухне. В селе были колхоз, начальная школа и магазин сельхозкооперации. Вот в таком убожестве я оказался в конце сентября после июля 1941 года в Москве. Всех нас распределили на сельхозработы. Мне дали лошадь и жердь отвозить на «палке» солому и мякину от стоящего на молотьбе комбайна. Технология моей работы простая: вместе с лошадью подхожу к куче соломы, жердь заправляю сзади соломы, а сам встаю на жердь и упираясь своим корпусом в солому, держа в руках вожжи, лошадь волоком тащит к скирде эту порцию соломы. Как только я схожу с жерди, так операция закончилась. Через месяц уборка урожая закончилась и меня перевели в транспортную бригаду, которая должна обеспечить госпоставку хлеба в Ужур на элеватор. Каждый рейс длился 4 дня, уже начались морозы и наш обоз перешёл на сани, благодаря которым производительность вывозки зерна увеличилась. Бабушка, тётя Эрна и дядя Коля нашли учительскую работу в с.Ораки, куда мы с мамой также переехали. Здесь была семилетняя школа, в которой я повторно стал посещать 7-й класс. В январе 1942 г. дядю Колю мобилизовали в трудовую колонну НКВД (позже её советская пропаганда назовёт «трудармией») хотя он болел туберкулёзом и он должен был ежемесячно поддуваться в районной клинике. Но военкомат не изменил своего решения, потребовав исполнять повестку. Это был для дяди Коли смертный приговор - весной в пути домой он скончался. Седьмой класс я легко окончил отличником, потеряв в учёбе из-за отсутствия 8-го один год. Весной как и вся молодёжь я был на полевых работах - боронил, сидя верхом на лошади, а спали в так называемом «культстане»-дом с железной печкой и 2-х этажными нарами с соломой.

Но нас немцев не забыли - в первых числах июня 1942 года маму, Миночку и меня мобилизовали на Север. О том, куда нас хотят отправить мы узнали позже, а пока сутки на сборы и в Ужур на ж.д. станцию, где ждёт эшелон. Нас, как и тысячи других, доставили в Красноярск на ж.д. станцию Енисей. Только здесь на берегу реки мы узнали куда нас дальше повезут - оказывается на Крайний Север, вторая репатриация немцев продолжается. Мама предусмотрительно ещё в Ораках поменяла несколько пуховых подушек на топлёное масло и муку. Теперь, не зная что нас ждёт впереди, мы берегли наш железный жбан с ценными продуктами. Несколько дней нас привлекали для оборудования лихтеров к перевозке людей, строили в трюмах 3-х и 4-х этажные нары и дополнительные туалеты. У красноярского причала я случайно оказался свидетелем нашей оценки со стороны «начальства». Вижу мужчина, по одежде, должно быть финн, подходит к группе мужчин в нквдэшной форме и обращаясь к майору, показывая свой паспорт, спрашивает: «У меня просрочен паспорт, где я могу его продлить?» Майор берёт у финна документ и на глазах у всех присутствующих рвёт его на четыре части и бросает с причала в реку. «Теперь тебе паспорт не нужен, иди на лихтер» был его ответ. Позже я узнал, что майор был начальником Таймырского окружного управления НКВД Овчинников в окружении сопровождающей его свиты. Увидев сказанное я понял кто мы теперь есть.

12 июня 1942 года караван во главе с лихтером № 15 и 7-ми меньших с мощным буксиром «Куйбышев» тронулся от Красноярска вниз по течению на Таймырский Крайний Север. Это была первая партия спецпоселенцев. Мы втроём разместились в лихтере № 15 на самой верхней наре против выходного люка - нам на палубу было легко выйти через него, не опускаясь с 4-го этажа и не поднимаясь по трапу на палубу. Всего на лихтере № 15 было 1500 человек и проблема туалетов возникла сразу же, дополнительных туалетов было построено недостаточно, образовались постоянные очереди. Меня эта проблема не коснулась, т.к. пользовался кормовым фальшбортом, куда по тросу опускался под корму. С большой скоростью прошли Казачинский порог, все любовались красивой дикой природой, каменными высокими берегами, а также чистой светло-зелёной водой, впадающей в Енисей Ангары. Котлового горячего питания на лихтере не было. Люди стали голодать и болеть. Плывём уже больше недели и вот в Туруханске, где в Енисей впадает р.Подкаменная Тунгуска и он становится очень широким наш караван попал в сильнейший встречный шторм. Волны заливали палубу, попадая в открытые люки. Люди стали прыгать со своих этажей, стремясь к выходному трапу, где уже началась давка. Вдруг раздался крик - То-о-нем!!
Началась паника, люди с трапа стали обратно падать в трюм, крик шум, но страх быстро прошёл, когда наш буксир «Куйбышев» развернул весь караван против течения реки по ветру, пассажиры успокоились только латышский хор в четыре голоса стал исполнять свой вечерний репертуар. В Игарке после двухнедельного плавания нам на острове была устроена санобработка. Начиная с Курейки мы пересекли Полярный круг и теперь Солнце в течение суток не опускалось за горизонт.

На оглавление На предыдущую На следующую