Шарыпов Арсентий Федотович, 1865 г.р.
Выписка из моего архива
Составил Шарыпов Олимпий Арсентьевич в конце 1950-ых годов.

Мой родитель Арсений Федотович 1865 г.р., крестьянин. Дедушка Федот Семенович Шарыпов был крепкий крестьянин, имел 12 лошадей запрягавшихся и 15 коров дойных, овец, свиней и т.д. Семья состояла из пяти братьев: Георгий, Евсевий, Арсений, Сергей и Варфоломей. При разделе братья разъехались. Старший Георгий уехал в Томск. Мой отец с один год жил в Салбе, а потом уехал в Канский уезд с. Тала, охотничать на пушных зверей. Моя мать Шарыпова Стефанида Ивановна год рожд.1866 происходила от родителей, бежавших из России от крепостн[ого] права Лисавиных Ивана Макаровича и Марины Ивановны (до бегства была фамилия Щербаковы). Бабушка Марина была крестьянка Оренбургской губ., дедушка Иван Макарович из крестьян Пермской губ. Дедушка Шарыпов Федот Семенович из крестьян Тобольской губ. Курганского уезда. Бабушка Агафья Шарыпова очень рано умерла в 80-ых годах.

Итак Шарыпов Арсений в 1897 году уехал на жительство на Ману, дер. Выезжий лог. Уезжали в с. Талу и снова на Ману. Уехали наши родств[енники]. Капарушкины (сестра моей мамы) тоже на Талу. Здесь у нас произошел идеологический переворот в семье и мы по религии стали старообрядцами «австрийскими». В 1902 г. моего отца пригласили как человека очень кроткого в Томск в монастырь, где он прошел религ[иозную] подготовку, был посвящен в священники. В 1902 г. приехали на приход в Куряты. В 1919 г. переехали в Минусинск. 1929 год. Коллективизация охватила, а дедушка снова жил в Курятах. Как известно, перегибы раскулачивания были везде. Коснулось это и моего отца, как служит[еля] религ[иозного] культа. Сначала налогом душили, кое-как с помощью добр. людей уплачивал, а потом выдворили из дома. Началось волнение по селам и бегство зажиточных крестьян. Отец поддался панике, бежал в Среднюю Азию, но по дороге на ст. Итат был арестован и направлен в Томск, в тюрьму. В Тайге на лесозаготовках будучи 65 лет заболел. Пережил приклады диких конвоиров (он писал нам об этом, что прикладами их били очень часто) и зверски гнали на работу. Больного привезли в Томск, где по постановлению комиссии был освобожден, но поздно – он умер в июне 1930 г.

Я поехал его искать и курятское общество дало одобрение, с которым я в Томске только нашел могилу своего дорогого отца […].

А это я написал по случаю 2 марта – дня рождения нашего страдальца [без указания года].

Оригинал хранится в научном архиве музея им. Н.М. Мартьянова

HTTPS://xn--80agomcobmbs.xn----8sbahmlpvellw0ag7lzb.xn--p1ai/?mode=carts&action=view&id=11603