В судьбе Ольги Максимовны Лиепиньш переплелись судьбы нескольких
национальностей: немецкой, украинской, латышской. Она сама родилась в
Саратовской области в деревне Гнаденфельд в семье Максима Максимовича и Марии
Александровны Репченко. Они были одногодками, оба родились в 1915 г. Папа -
украинец, его семья обосновалась в Поволжье по соседству с немецкими селами, в
одном из которых и жила его будущая жена Мария. Мама совсем не говорила
по-русски, зато папа, кадровый военный, хорошо знал немецкий язык. В немецкой
деревне Гнаденфельд он работал директором сырзавода. Мама была грамотной, даже
«училась на учительницу». В 1936 г. в семье родился первый ребенок – Ольга
Максимовна. Всего до войны появилось трое детей.
С началом Великой Отечественной отца сразу призвали в армию, и мама осталась с детьми одна. Вскоре она перебралась к своим родственникам. Но прожили вместе с ними недолго – через месяц немцев стали выселять. Мамину сестру с тремя детьми отправили в Сибирь. Однако Марию Александровну с детьми – жену военного, не принадлежащего к немецкой национальности, не тронули. «Когда немцев вывезли, мы одни в деревне остались. Пустая деревня. В домах все стоит, поскольку немцы мало что могли с собой взять в долгую дорогу» - так запечатлелись те осенние дни 1941 г. в памяти маленькой Ольги. Мама с маленькими детьми вынуждена была отправиться в деревню к свекрови, где семья и пережила войну. Мария Александровна жила в небольшом домике, держали корову. В 1942 г. маме пришло извещение, что муж пропал без вести. Мама потом писала в Красный крест и другие организации, пытаясь его разыскать, но все ее попытки были безуспешны.
В 1948 г. мама решила уехать в Сибирь к сестре – Эмме Александровне. Ее решение сильно удивило родственников отца. Они отговаривали, считали, что лишится помощи. Правда свекровь особо не жаловала невестку-немку, она никогда не одобряла выбор сына. Однако желание поехать к родным пересилило уговоры. К тому же сестра была неграмотная, и сообщить подробности своей жизни в Сибири не могла. В 1948 г. Мария Александровна приехала с детьми к сестре в с. Рождественское Казачинского района Красноярского края. Когда мама стала получать постоянный паспорт на новом месте жительства, ее, как немку, поставили на спецучет в комендатуре. Теперь Ольга Максимовна говорит, что в их жизни после приезда в Сибирь произошли разительные перемены: «мы войну в Поволжье легче пережили, чем то, как люди жили здесь после войны». Выяснилось, что сестра одна поднимала троих детей, поскольку ее мужа еще в 1942 г. забрали в «трудармию». Жили они вшестером землянке, домик удалось построить только в конце 1940-х гг. Выживали за счет того, что тетя Эмма штукатурила избы, хорошо вязала шали и кружева и брала заказы у местных жителей.
В селе Рождественском оказалось немало немецких семей, причем большинство из них было переселено из одной немецкой деревни, многие друг друга знали еще до переселения. Так что единственным плюсом переезда было то, что мама попала в знакомую, комплиментарную среду. К тому времени она уже неплохо говорила по-русски, правда небольшой акцент в разговоре присутствовал. Мама стала работать в колхозе.
В 1950 г. семья переехала к Казачинское, где Ольга Максимовна пошла в пятый класс. В Казачинском семья купила домик на деньги, присланные родственниками отца. Мама работала заведующей молоканкой. От военкомата она получала приличную пенсию за не вернувшегося с войны отца. Стали держать корову, домашнюю птицу и скот.
По окончании восьмилетки в 1953 г., Ольга Максимовна решила поступать в техникум. Однако, вместо разрешения на выезд для продолжения учебы и паспорта, она «получила» прикрепление к спецкомендатуре, как немка, после чего должна была являться на ежемесячный учет.
В начале 1950-х гг. Казачинское, как и другие районы Красноярского края, было наводнено ссыльными. Один из них, бывший прокурор из Ленинграда, помог девушке составить письмо на имя Л.П. Берии, чтобы тот разобрался в случившейся несправедливости. Для верности, письмо было отправлено из Красноярска. Спустя несколько месяцев, девятиклассницу Ольгу вызвали в учительскую, где она увидела свое письмо и услышала вердикт – паспорт можно получить, что означало возможность поехать учиться. А с 1956 г. мама перестала ходить в спецкомендатуру «на отметку».
Во второй половине 1950-х гг. прояснилась еще одна драматичная страница в истории семьи. В 1937 г. был арестован в Поволжье мамин дядя, работавший плотником. С тех пор о его судьбе ничего не было известно. И только через двадцать лет пришло известие, что семь лет - до 1945 г. он находился в Саратовской тюрьме, где и умер.
Мама нашей респондентки была человеком верующим – лютеранкой, но никогда детей к религии не привлекала, тем более, что ее муж состоял в партийных рядах. Уже в зрелом возрасте, в 1990-е гг. она читала Библию. Возможности отправлять религиозные обряды у лютеран раньше не было. Да и уже в постсоветское время Мария Александровна считала религию делом индивидуальным, православное богослужение для себя не принимала.
Как и многие немецкие женщины, Мария Александровна, живя в Сибири, сохранила верность немецкой кухне – делала штрудели, галушки, другую блюда. В Казачинском немцы часто собирались у нее, говорили и пели на родном языке. Ольга Максимовна не владеет немецким, но еще в детстве мама научила ее читать готический шрифт. Правда, со временем и этот навык был утрачен.
В 1955 г. Ольга Максимовна вышла замуж за Айвара Альбертовича Лиепиньша. Его семья в 1941 г., накануне войны, была выслана из Латвии. У родителей Айвара там была усадьба в местечке Скапужи. Семья имела много земель, скот. В основном с большим хозяйством управлялась мать, ей помогал один наемный работник. Но в мае 1941 г. у них все конфисковали и отправили в Сибирь. В ссылку попали бабушка Айвара, мать – Элеонора Яновна, двое детей. Отца забрали куда-то на вокзале в Латвии. Только через несколько лет от других ссыльных латышей, оказавшихся при депортации вместе с Альбертом Лиепиньшем, семья узнала о его судьбе – еще в 1941 г. он умер в одном из лагерей ГУЛАГа в Кировской области.
Мать Элеоноры Яновны была единственной в семье, кто знал русский язык (она когда-то жила в Ленинграде), остальные им не владели и осваивали уже на новом месте жительства. К 1955 г. свекровь Ольги Максимовны хорошо говорила по-русски. Она доброжелательно приняла невестку. По мнению нашей респондентки – в Сибири к тому времени было столько национальностей, что смешанные браки стали делом обычным. Элеонора Яновна вообще была женщиной трудолюбивой, хорошо общалась с людьми. Она вязала красивые варежки с национальным латышским орнаментом.
В 1948 г. из Сибири на родину уехала бабушка Айвара и его младший брат. Они поселились в Латвии и жили там до конца своих дней. А вот Элеонора Яновна, даже когда появилась возможность вернуться туда, от этой идеи отказалась. Она объясняла это тем, что ее сознательная жизнь прошла здесь, в Казачинском, многие ее знали и уважали.
Уже в 1970-е гг. Айвар Альбертович и Ольга Максимовна приезжали в Латвию. Выяснилось, что на их усадьбе впоследствии колхозники держали скот. Желания вернуться на родину не было и у Айвара Альбертовича, ведь в Сибири родились и выросли его дети, появились внуки.
За время жизни в Казачинском Айвар Альбертович утратил родной язык. Он окончил здесь школу и техникум, много лет проработал в ПМК механиком. Коллеги относились к нему с уважением. Ольга Максимовна говорит, что у латышей – врожденная интеллигентность и это проявлялось в поведении ее мужа, который был спокойным, вежливым, безконфликтным, порядочным человеком.
Супруги прожили вместе пятьдесят три года. Уже шесть лет как нет Айвара Альбертовича, но Ольга Максимовна хранит добрую память о нем и о непростой жизни в интернациональной Сибири, где разные национальности научились жить вместе.
Опрашивала Елена Зберовская.
(АБ -примечания Алексея Бабия, Красноярское общество "Мемориал") Десятая экспедиция Красноярского "Мемориала" и ЕПК, Вороковка-Казачинское-Рождественское 2014 г.