Иван Ануфриевич родился в 1910 г. в маленьком селе МЫЦИВ (МИЦIВ, МICOW), повит ГРУБЫШИВ (powiat HRUBIESZOW), примерно в 7 км к северу от г. БЕЛЗ. Тогда, при Австрийской империи, в 8 км к северу от села проходила граница с Российской империей. Часть Польши, лежавшую к северу от этой границы, местные украинцы называли Холмщиной (по городу Хелм).
В польскую армию Ивана Ануфриевича не взяли, так как медицинская комиссия признала его негодным к военной службе.
Перед войной в селе было 86 дворов. Кроме 4 еврейских и 8 польских семей, население было украинское.
В пределах Галиции польские власти в целом не посягали на культурную автономию украинцев, доставшуюся ещё от Австрийской империи: в украинских сёлах дети учились на родном языке, действовали украинские культурно-просветительные учреждения, клубы и библиотеки. Иначе было на Холмщине, где тоже было значительное украинское население. Там были только польские школы, украинский язык находился под запретом, вплоть до того, что в городах полиция штрафовала на 5 злотых за разговор на украинском языке.
В начале войны село оказалось в зоне германской оккупации и осталось в ней до 1944 г.
Со временем украинские сёла на Холмщине, где раньше не было украинских школ, начали приглашать из Галиции украинских учителей, чтобы учить детей на родном языке. Польских же учителей оттуда, видимо, прогоняли. Оккупационные власти на это, естественно, никак не реагировали.
Но в 1942 г., сначала на Холмщине, начались налёты польских военных отрядов на украинские сёла. Они громили украинские школы, убивали учителей. В ответ украинцы стали вооружаться.
В начале 1943 г. польский военный отряд (украинцы предполагали, что это была Армия Крайова) перешёл "границу" Галиции, напал на большие сёла Васылив, Лыски и Костяшин, где было убито свыше 200 местных жителей. Жители окрестных сёл устроили вооружённую засаду в с. Переводив, которое до тех пор не подверглось нападению, ждали в засаде неделю и разгромили вступивший туда польский отряд. Нападения на украинские сёла больше не повторялись.
Так возникла УПА на северо-западе Галиции. После всего этого украинцы стали подозревать в поляках-односельчанах агентуру Армии Крайовой и гнать их прочь из родных сёл.
14.07.44 г. через Мыцив прошли на запад советские войска и больше не появлялись. Никакой государственной власти видно не было, крестьян никто не трогал.
Около г. Белз, в с. Ванив, появилась советская погранзастава, но в с. МЫЦИВ и соседних сёлах советские пограничники не показывались, тем более, что эти сёла лежали к западу от установленной границы СССР.
Позднее, в 1945 г., уже после ареста Ивана Ануфриевича, в село привезли поляков - переселенцев с востока. Между ними и местными украинцами опять вспыхнула вражда, и дело закончились тем, что село сгорело дотла. Ещё до этого примерно 20 украинских семей (в основном более грамотных людей кооператоров и занимавших выборные должности) сравнительно добровольно переселились во Львовскую область. А оставшихся украинцев польские власти в 1946 или 1947 г. выселили в Восточную Пруссию.
На православное Рождество, 7.01.45 года, Иван Ануфриевич пошёл в соседнее село Перемыслив - в церковь и к знакомым. Там он переночевал и утром пошёл домой, потому что 8 января ему надо было петь в хоре в мыцивской церкви.
Он уже подходил к селу, когда его задержали неизвестные люди с оружием. Оказалось, что в МЫЦИВ ворвались 50-60 советских пограничников с заставы, обшарили хаты, что им понравилось - забрали себе, наелись, напились и уже отправлялись восвояси. Тут им попался под руку Иван Ануфриевич. Его увезли за 10 км на заставу (в ВАНИВ) и посадили в подвал.
В подвале с ним сидели ещё 5-6 украинцев. Он просидел в подвале неделю, никто не вызывал. А потом вывели и сказали: "Иди домой". Он повернулся и пошёл, но успел пройти только 200-300 метров. Его догнали и привели обратно на заставу, а потом отправили в КПЗ в райцентр СОКАЛЬ и там снова посадили в подвал (льох). В подвале было полно вшей. Узники спали на досках, положенных на пол. У кого была шапка - клал шапку под голову, у кого шапки не было - кирпич. В подвале сидело около 20 человек, все украинцы.
Потом его начали гонять на допросы, исключительно по ночам, а днём спать не давали. На первом допросе не били, потом стали колотить палками.
Следователь не знал ни слова по украински. Сперва он выколачивал из Ивана Ануфриевича "признание", что он участвовал в убийстве советского чиновника в селе Глухов (которого действительно ликвидировали партизаны). Потом отступился и взялся за стандартные обвинения - связь с партизанами, принадлежность к ОУН. В общей сложности, на допросы гоняли 13 раз.
При допросах стало понятно, почему Ивана Ануфриевича выпустили и сразу завернули обратно. Оказалось, что один арестованный из с. Глухов, когда его избивали на допросе, сказал, что раз был с Иваном Ануфриевичем на сходинах (т.е. на обычном сельском собрании). Из НКВД тут же позвонили на заставу, за ним побежали и, на его беду, догнали.
Сам Иван Ануфриевич, конечно, знал, кто из его односельчан служит в УПА, но не сказал ни слова. Потом, после освобождения, ему рассказывали, что после его ареста они все прятались, сменили клички (псевдо) и удивлялись, что их никто не ловит: думали, что в НКВД из Ивана Ануфриевича выколотят всю правду.
В мае 1945 г. примерно 70 арестованных отправили на подводах, под конвоем, из СОКАЛЯ во ЛЬВОВ и там сдали в тюрьму на ул. КАЗИМИРОВСКОЙ. Там Иван Ануфриевич попал в камеру на 1 этаже, где сидели 100-120 узников. Все они были украинцами, только один был русский - военный интендант, попавшийся на хищениях. Здесь Ивана Ануфриевича тоже 3 или 4 раза таскали на допросы. Правда, били меньше, чем в СОКАЛЕ, но зато на 2 суток посадили в карцер размером 2 кв.м. За всё время его ни разу не выводили на прогулки.
14.07.45 г. Ивана Ануфриевича и ещё двух украинцев посадили в воронок и повезли на суд. Кроме судьи ШЕВЧЕНКО, секретарши и адвоката, в зале суда никого не было. Ивану Ануфриевичу и другому украинцу, с которым он не был знаком, дали по 10 лет, а СОКОЛЮК (р. около 1925) из с. ХЛОПЯТЫН (тоже с "польской" стороны границы) получил срок 8 лет.
После суда всех троих увезли назад в тюрьму, но посадили в разные камеры. Иван Ануфриевич попал в новую камеру, где было больше 120 узников. Из этой камеры каждый день выводили на прогулки, а через неделю отправили в зону около села СКНЫЛИВ (рядом с городом) и стали гонять на работу на аэродром - засыпать воронки, ремонтировать постройки. Зона находилась за 2-3 км от аэродрома. Там сидели только мужчины, их было больше тысячи. СОКОЛЮК туда не попал, его дальнейшая судьба неизвестна.
В сентябре 1945 г. Ивана Ануфриевича отправили на этап. Из зоны при аэродроме увозили в воронках на вокзал и грузили в столыпинские вагоны. Узников везли около месяца.
2.10.45 г. всех выгрузили в НОВОЙ КАРАГАНДЕ и сразу, без карантина, отправили на строительство кирпичного завода, за 20 км от КАРАГАНДЫ. При этой стройке было три мужских и одна женская зона.
В зоне, куда попал Иван Ануфриевич, узники жили в больших бараках-землянках со сплошными нарами в 1 уровень, по 3-4 бригады в каждом бараке. В зоне было примерно 6 таких бараков и насчитывалось около 500 заключённых (но, возможно, и около 1000), включая воров и бытовиков. От воров не было житья, и даже начальству они надоели. Через полгода их убрали в отдельную зону. Но воры эту зону тут же сожгли, и их опять рассовали по разным зонам. Воры много раз убивали бригадиров, если те не выводили им норму. Убивали обычно топором или ломом в рабочей зоне.
Иван Ануфриевич работал в бригаде из 20 человек. Состав бригады постепенно менялся, но она состояла в основном из политзаключённых. В бригаде были русские, литовцы, эстонцы, узбеки, корейцы, китайцы, японцы, но украинцев, кроме него, не было. Первые 2-3 месяца бригада достраивала старые бараки-землянки и строила новые (такие же) бараки, а потом стали гонять на строительство кирпичного завода, которое находилось не более чем в километре от зоны.
Строительство началось с рытья котлованов. Грунт состоял из очень твёрдой белой глины, которую не брали лопаты. Приходилось кувалдой вбивать в эту глину железные клинья, лишь так она поддавалась. Когда завод был построен, на нём делали из этой глины белый кирпич.
Гарантийная пайка составляла 600 грамм, при перевыполнении нормы давали чуть больше. Кроме пайки давали суп, а на второе овсяную или ячменную кашу.
Узники не погибали от истощения, но испытывали постоянный голод. Однажды в рабочую зону забрела коза (она пролезла под воротами, которые на полметра не доставали до земли). Узники поймали её, зажарили и сьели. На беду, эта коза принадлежала одному из надзирателей. Начальство учинило расследование, и четырём узникам за козу добавили срок.
Забредшие в зону собаки тоже разделяли судьбу козы, но за них не судили.
Других случаев лагерного ареста, кроме истории с козой, при Иване Ануфриевиче, видимо, не было.
Время от времени некоторых узников из зоны отправляли на этап. Осенью 1949 г. вызвали и Ивана Ануфриевича. С ним отправили ещё двоих - румына и узбека.
Их привезли в ТАЙШЕТ. На пересылке опять пришлось худо, как в Караганде, - там хозяйничали воры, но вскоре их отделили, а политзаключённым повесили номера. У Ивана Ануфриевича был номер без буквы - 777, на колене, на рукаве и на спине. Этот номер он и проносил до 1954 г., когда поступил приказ все номера снять.
Он просидел при пересылке примерно год и работал в бригаде, которая строила в Тайшете, за зоной, амбары и другие постройки для "Заготзерна".
Бригадиром работал инженер-югослав Сергей ПОПОВ (р.около 1910). У него был срок 10 лет.
В бригаде работали украинские крестьяне с Волыни Васыль КАФТАЛЮК (р. около 1906), ПИДДУБНЫЙ (ПIДДУБНИЙ, р. 1910) и Иван ИЛЬЧУК (IЛЬЧУК, р. 1910) с 10-летними сроками, и гуцул Васыль ЗВАРЫЧ (р. около 1906), с таким же сроком.
В бригаде работали молодые литовцы Йозас ЯРУЛИС и РАЗГАУСКАС (оба р.около 1925). И у них были 10-летние сроки.
При пересылке, но в другой бригаде, работал Иван Юхимович (Ефимович) ФРАНЧУК (р. 1912), украинский крестьянин с Волыни.
Бригаде ПОПОВА выдавала инструменты вольная инструментальщица. Узникам удалось с ней договориться, чтобы она у них брала деньги и покупала им хлеб и махорку [за что её могли посадить, как за "преступную связь с заключёнными"].
Однажды новый надзиратель-грузин, который сначала изобразил из себя добродушного весельчака, неожиданно устроил шмон при возращении бригады в зону и подловил тех, у кого был хлеб или табак. На этом шмоне погорели Иван Ануфриевич и РАЗГАУСКАС. Их отправили на этап в 26-ю колонну, на лесоповал. Это случилось осенью 1950 года. Примерно в это же время попал на 26-ю колонну и ФРАНЧУК.
Они просидели там примерно полгода и за зиму дошли на повале. Весной 1951 г. Ивана Ануфриевича и РАЗГАУСКАСА отправили на ОП (оздоровительный пункт) недалеко от БРАТСКА (из зоны был виден город). На ОП они увидели в бараке подушки (набитые древесной стружкой), чего в прежних зонах не бывало. В столовой во время обеда играл баянист.
На работу там не гоняли, но питание было ничем не лучше. Врач ещё раз взвесил Ивана Ануфриевича (1-й раз всех взвешивали при поступлении на ОП) - и отправил его поработать на кухне, чтобы хоть сколько-то прибавил. Когда прошло 2 недели "отдыха" на ОП, его опять взвесили, определили, что он поправился на 1 кг, и "выписали" - отправили в одну из зон на ст. ВИХОРЕВКА. РАЗГАУСКАСА Иван Ануфриевич больше не видел.
На ВИХОРЕВКЕ он работал в основном на пилораме, где ему приходилось ворочать тяжеленные деревянные балки (ещё ничего, когда сухие, - хуже после дождя). Это было ненамного легче лесоповала.
В одной из соседних "колонн" работал врач из БЭЛЗА (см. выше) Васыль МИЗЮК (р. около 1910), с которым Иван Ануфриевич рашьше был знаком. Он узнал об этом благодаря негласным связям между узниками соседних зон.