Судьба руководителей красноярских спецслужб 30-х годов практически неизвестна. Об этих людях никогда не писали, не снимали фильмов. Даже их имена составляли тайну. Между тем, судьбы их весьма поучительны. Эти люди были орудием сталинского режима.
К 70-летию органов ВЧК-КГБ СССР Красноярское книжное издательство выпустило сборник рассказов о местных чекистах. Но руководителей краевого управления страшных лет “Великой чистки” там не помянули. Спустя 60 лет пришла пора назвать людей, которые помогли сталинской группировке сохранить власть и подавить глухой ропот населения. Однако, в реабилитационной справке Павла Акулинушкина прямо говорится, что инициаторами его фальшивого дела были красноярские чекисты.
В 1934 году спецслужбы нового края
возглавил старший майор К.А. Павлов. Он был
грамотным охранником и лично выезжал на
раскулачивание. Летом 1935 года Павлов вполне
реально оценивал криминальную обстановку в крае.
Военные проступки и бандитизм составляли по 0,2 процента всех преступлений, диверсии 0,4 процента, шпионаж 0,6 процента, а повстанческие организации 0,9 процента. В то же время агитация против колхозов выросла до 24 процентов, саботаж сельхозкампаний до 25 процентов, а хищения государственного имущества до 28 процентов. Остальные 20,7 процентов приходились на служебные и бытовые преступления.
На его плечи свалилась забота о рабсиле для Норильского комбината. К маю 1936 года в Заполярье трудились 1250 заключенных. Павлов пообещал забросить еще 7600 заключенных в летнюю навигацию. В июне лагерное начальство жаловалось, что контингент едва дотянул до 2 тыс. зеков и стройка недосчиталась 8400 человека/дней. Павлов дал нагоняй сотрудникам и отправил дополнительные баржи с каторжанами.
Его усердие заметили и в октябре 1936 года политбюро утвердило Павлова заместителем начальника УНКВД Азово–Черноморского края, а в июне 1937 года его повысили в наркомы внутренних дел Крымской республики. Автору не известна его дальнейшая судьба, хотя какой-то Карп Павлов застрелился на Колыме после ХХ съезда компартии.
Вакантное место занял старший майор госбезопасности Анс Карлович Залпетер. В 1927–1928 годах он был начальником контрразведовательного отдела ЧК Грузии, которым командовал Лаврентий Берия. Тот отчаянно интриговал и запустил оперативную работу. Залпетер пожаловался начальнику Закавказского ГПУ Павлуновскому, который обрадовался компромату на дерзкого подчиненного.
После громкой ведомственной склоки Берию поставили на место Павлуновского, а Залпетеру пришлось срочно покинуть Закавказье. Его на два года отправили в Новосибирск, затем вызвали в Москву, а потом снова командировали в Сибирь.
В Красноярске Залпетер подчистил заводских вредителей и весной 1937 года отбыл в Москву. Там его назначили начальником 2-го отдела ГУГБ НКВД СССР, но в январе 1938 года спровадили в распоряжение Наркомлеса, где ему нашлиь мелкую должность начальника отдела в Самарском лагере. 22 мая Залпетера арестовали, а 4 марта 1939 года расстреляли и кремировали. Его пепел зарыли в братскую могилу за Донским монастырем. Нарком Берия не забывал старых обид...
Заместителя начальника управления В.И. Крестьянкина выдвинул нарком Ежов. Капитан госбезопасности охотно занимался заводскими делами. Так в ночь на 15 января 1936 года остановилась турбина на ТЭЦ, замерла работа цехов ремонтного завода и железнодорожного узла. Причину аварии быстро обнаружили.
Оказалось, машинист Пасечников упустил критический уровень воды. Он обслуживал машину менее полугода, не сдав технического экзамена. Начальник станции Миронов был единственным инженером, но теплотехником по специальности. Поэтому Крестьянкин предупреждал о новых авариях, если срочно не повысить квалификацию персонала.
В конце 1936 года сгорела распределительная вышка электростанции ПВРЗ. Следователи обнаружили полную запущенность оборудования. Перегруженный трансформатор нагревался до 70 градусов, вместо нормальных 45-ти. К тому же, вся проводка находилась в угрожающем состоянии.
Крестьянкин распорядился арестовать главного механика завода Журавлева и главного механика ТЭЦ Полонкина. Их загодя предупредили об опасности, но они не исправили положения. Поэтому капитан за служебной халатностью разглядел козни троцкистов.
Вскоре на ежовского выдвиженца посыпались доносы, но краевая верхушка стояла за него горой. Весной 1937 года товарищи выгнали из партии директора промбанка Колпакова. Капитан неосторожно заступился за явного вредителя. В июне наркомовского любимца арестовали, а 5 июля исключили из партии как предателя и врага народа.
Аресты и первые допросы красноярских администраторов выпали на долю Ф.А. Леонюка. Он возглавлял Куйбышевское управление и мало наловил вредителей на военных заводах. Против него тонко интриговал заместитель Наседкин. В конце декабря 1936 года нерасторопного начальника перевели в Красноярск.
К концу июля 1937 года Леонюк понял, что враги свили гнезда задолго до образования края. Фашистские наймиты ему быстро признались, как нарочно разваливали хозяйство. Начальнику не хватало рук, он звал всех большевиков стать активными чекистами. Скорее всего, Леонюка настигли прежние дела и он тихо сгинул еще до падения Ежова.
В августе 1937 года политбюро направило в Восточно–Сибирское управление Гречихина, но в октябре он уже командовал красноярскими спецслужбами и состоял в бюро крайкома. Дмитрий Гречихин с 15 лет начал служить в ЧК Кинешмы и прослыл опытным чекистом. К ноябрю он наловил целую банду врагов, получив орден Красной звезды. Его даже выдвинули кандидатом в Верховный совет от Енисейского избирательного округа, плотно заселенного лагерниками и поселенцами.
Под его началом сотрудники госбезопасности окутали свою деятельность легендами и слухами. В декабре 1937 года всенародно праздновали 20-летний юбилей органов. Красноярских работников не обошли наградами, а они в честь праздника слегка приоткрыли завесу тайны.
Старший
лейтенант Василий Булычев рассказал, что в 1935
году столичные враги прислали на Красмаш старого
троцкиста Субботина со специальным заданием.
Ранее туда пробрался сын Троцкого инженер Сергей
Седов, который помогал отцу шпионить на две
разведки. Подпольщики мешали людям работать,
затянули пуск гиганта пятилетки на два года и
сорвали производство вагонов. Они злостно
нарушали правила безопасности, хотели обрушить
крыши цехов на головы рабочих, а некоторых
отравили газом.
Все это
странно слышать от человека знакомого с заводом.
Субботин руководил стройкой с ноября 1932, а Седова
выслали из столицы только летом 1935 года. Кровавые
трупы рабочих тоже можно оставить на совести
старшего лейтенанта. Просто техник вечером забыл
перекрыть кран газофикатора, а утром рабочие
проветрили помещение. Когда ссыльного забрали по
столичной указке, забытый случай записали
диверсией.
Вот крыша действительно могла рухнуть в любое время. Подкрановые и подстропильные балки в сталелитейном цехе в спешке сделали на сварке вместо клепки, они лопались по швам без нагрузки. Поэтому перекрытия срочно заменили.
Мифотворец участвовал в расследовании и других громких дел. Летом 1937 года сгорел Канский мелькомбинат.
К началу сентября военный прокурор Нелидов завершил следствие по делу банды фашистских наймитов. За умышленный поджог к суду привлекли бывшего директора Казакова, главного механика Тарасова, водопроводчика, электрика и пожарных.
Они оказались разным сбродом. Экономист Рождественский был дворянином, добровольно служил Колчаку и бывал в карательных экспедициях. Слесарь Подгородецкий сбежал от раскулачивания. Тарасова выгнали из партии как чуждого элемента. Всех 16 подсудимых приговорили к смерти и немедленно казнили.
Спустя три месяца Булычев ошарашил читателей сенсацией. Враги получили за поджог мелькомбината 80 тыс. рублей от иностранной разведки. Они поделили деньги, испортили водопровод и заголили электропроволоку.
Остается только гадать, чья разведка гордится диверсией на провинциальном элеваторе или откуда взялась мафиозная группировка с большими деньгами? Но если отбросить бандитов и шпионов, то останется банальная халатность либо сокрытие мелких хищений.
На крови сибирских управленцев сделал головокружительную карьеру начальник СПО УНКВД Валентин Журавлев. Нарком Ежов оценил его способности и послал командовать Куйбышевским управлением. Там секретарствовал опальный член политбюро Павел Постышев. Журавлев скоро подвел его под расстрел.
Тогда Ежов назначил выдвиженца в Иваново. Журавлев пригляделся к поредевшим кадрам и взялся разматывать дело параллельного правотроцкистского центра. Подходящим главарем ему показался Михаил Шрейдер.
Шрейдер начинал службу во фронтовой разведке. После войны он специализировался на расследовании валютных махинаций и в 1933 году уже руководил 6-м отделением экономического управления ОГПУ Московской области. После конфликта с сослуживцем чекист ушел помощником к начальнику МУРа. В 1934–1937 годах он командовал ивановской милицией, а в начале 1938 года был милицейским заместителем наркома НКВД Казахстана Cтанислава Реденса. Шрейдер сохранил связи с партийной и чекистской элитой и не раз выступал с докладами на заседаниях политбюро
Журавлев расспросил обиженных бывшим начальником милиционеров, арестовал его близких сотрудников, а затем Ежов приказал взять Шрейдера.
Нарком давно разрешил пытать врагов народа. Но ивановские следователи стеснялись бить арестованных при молоденьких секретаршах. При наркомовском выдвиженце они днем разгуливали по коридорам с резиновыми дубинками. Сам Журавлев прославился изобретением “утки”. Жертве связывали руки и ноги за спиной, двое подручных разжимали зубы, а начальник мочился в рот.
К тому времени опытный интриган почуял опалу своего высокого покровителя и написал Сталину, что Ежов убивает честных людей и укрывает врагов. Генсек использовал донос в циркулярном письме ЦК, где назвал Журавлева бдительным чекистом, не побоявшимся обвинить могущественного наркома. В награду его поставили начальником управления Московской области, а на XYIII съезде избрали кандидатом в члены ЦК.
“Ежовые рукавицы” за несколько месяцев выгребли из спецслужб 14 тыс. сотрудников. Для тотального погрома не хватало рук. Чекисты еще куражились над арестованными, а нарком уже думал “ты сегодня допрашивай его, а завтра я арестую тебя”. Ежов мучался, что вокруг него одни враги, а он плохо вычистил карательный аппарат.
В сентябре 1938 года его формально перебросили на водный транспорт, а в конце января 1939 года арестовали. Говорят, у него отобрали досье на всех членов ЦК, включая самого Сталина. 4 февраля временщика казнили за шпионаж, предварительно ославив садистом, наркоманом и гомосексуалистом.
Журавлев тащил за собой красноярских сослуживцев – офицера Афанасия Блинова и бывшего инструктора горкома Рязанцева. После куйбышевского управления Блинов возглавил ивановское, а Рязанцева взял к себе начальником следственной части. Рязанцеву посулили за голову Шрейдера деньги и орден Ленина. От радости бывший колчаковец плясал лезгинку на спине подследственного.
Опытный Шрейдер дал нелепые показания, что он обрезанный для конспирации немецкий шпион, а завербовал его один из местных палачей. Обрадованные карьеристы не пытались уличить обмана. Но попав на знакомую Лубянку, Шрейдер предостерег Берию от провокации Журавлева.
Берия задумал ответную операцию против зарвавшегося выскочки и послал в Иваново следственную группу. Вместо награды Рязанцева арестовали и начали пытать.
Следы авантюрного Журавлева теряются после 1939 года. Блинов вышел из воды сухим, став к 1945 году генерал–лейтенантом и заместителем министра госбезопасности. Шрейдер получил 10 лет за “служебную халатность”, из лагеря ушел на фронт и умер в своей постели в 70-х годах, оставив весьма поучительные записки.
Красноярские чекисты были людьми разных характеров и судеб. Но они были частью правящего режима, защищали его и гибли вместе с отсеченными ветвями властных группировок. Беспощадная кадровая революция рубила с плеча. Многие тайны они унесли с собой в могилы, но ключи к ним до сих пор хранятся за закрытыми дверями государственных и ведомственных архивов.
Анатолий Ильин
Опричники Берии в Красноярске //
Вечерний Красноярск. 1997. 12 августа.