Ссыльный доцент

Красноярску - 370

Сегодня мы начинаем знакомить наших читателей с творчеством победителей литературного конкурса, проведенного городской администрацией к 370-летнему юбилею Красноярска. Новая книга доцента Анатолия Ильина "Каинова печать: доцент, матрос и другие в котле сибирской индустрии", посвящена истории Красноярска и судьбам красноярцев 30-х годов. Автор будет признателен любым читательским откликам, которые помогут по крупицам восстановить события 60-летней давности.

1. Кто такой Седов?

Летом 1935 года по улицам Красноярска бродил одинокий мужчина. Он выглядел немного старше своих 27 лет. Его правильные черты лица, спокойный внимательный взгляд и поношенная опрятная одежда привлекали внимание прохожих. Все выдавало в нем столичного жителя из интеллигентских слоев. Молодой мужчина с любопытством разглядывал пешеходов, дома и вывески, но город оставался чужим. Здесь у него не было ни друзей, ни жилья, ни работы.

Сергей Седов родился весной 1908 года в пригороде Вены - столицы Австро-Венгерской империи. Он с родителями колесил по Европе, жил в Америке и только девятилетним мальчиком впервые увидел Россию. В начале их семья жила в Петрограде, а затем перебралась в Москву. Там прошла его веселая молодость, остались друзья и любимые женщины.

В детстве Сергей легко перенимал иностранные языки. Дома с братом и родителями он говорил на русском и немецком. В Австрии мальчик заговорил на Венском диалекте словами местных извозчиков, поскольку иммигранты жили в бедном квартале. В Париже он быстро вжился во французскую речь, а на океанском пароходе по дороге в Америку подхватил испанские выражения. За два месяца американской жизни начал сносно болтать на бронкском слэнге. В Петрограде он вернулся на русский язык, но долго строил фразы по-французски.

Казалось, что столичному инженеру нашлось бы место в любой красноярской конторе, учебном заведении или на стройке. Везде крайне нуждались в специалистах. Однако время бежало, а на работу его не брали. Сергей приехал в плацкартном вагоне, но не мог покинуть город. Он был административным ссыльным.

Его схватили 4 марта 1935 года и обвинили в контрреволюционной деятельности. Пятеро чекистов несколько часов обыскивали комнату, перебирали книги и бумаги, а затем увезли арестованного на Лубянку.

Повторилась знакомая с детства атмосфера трагического фарса. Вместе с отцом ему приходилось жить по фальшивым документам. Изгнанники часто скрывались от полицейских агентов разных стран. Сергей хорошо помнил смрад и страх тюремных казематов, когда вместе с братом и матерью носил передачи отцу.

По дороге из Америки на родину отца схватили британские моряки и больше месяца продержали в концлагере. На Финляндском вокзале его подхватили на руки веселые солдаты и матросы и качали под крики "Ура". Но через три месяца он уже сидел в знакомых "Крестах". Сергей с немым восторгом наблюдал за матерью, которая ловко передала отцу перочинный нож сквозь решетку в камере свиданий. Арестант выглядел бодро и утешал сыновей надеждой на лучшее будущее.

Его предсказания не замедлили сбыться. Прямо из тюрьмы он шагнул в мутный водоворот событий, который к марту 1918 года вынес семью в Кремль.

Новые хозяева превратили Кавалерский корпус в коммуналку. В комнатах бывшего коменданта сохранилась старая мебель. Над камином отсчитывали время часы с фигурами Амура и Психеи. Среди лакеев попадались старики, которые прислуживали трем императорам.

Все жильцы питались в общей столовой. К отцу часто заходил сосед Владимир Ульянов. Бездетный вождь любил подолгу возиться с братьями в коридоре.

В детстве Сергей тоже был большевиком. Первый опыт политической борьбы он приобрел в 6 лет. В августе 1914 года мальчуган заступился за сербов перед своими венскими приятелями и вернулся домой с огромным фингалом.

У него были свои счеты с российской монархией. В марте 1917 года отец позвонил из редакции и сказал, что в Петрограде началась революция. Сергей плясал от радости на кровати, поскольку семье открылся путь в Россию.

Летом 1917 года его с братом отправили на дачу к знакомому полковнику. Там за ужином молодой офицер обозвал Ленина и Троцкого германскими шпионами. Старший брат Лева бросился на обидчика со стулом, а Сергей вооружился столовым ножом.

Потом в гимназии им часто приходилось драться против таких же юных кадетов и эсеров. На октябрьские дни их спрятали в большой семье знакомого инженера, а после переворота перевели в более демократичное реальное училище.

Первым настоящим другом Сергея стал Николай Маркин. Угрюмый матрос прославился публикацией секретных дипломатических протоколов Антанты. Он угощал мальчиков бутербродами в буфете Смольного, учил их стрелять из револьвера в подвале МИДа и свободно делился своими интимными переживаниями. Потом братья долго оплакивали гибель друга, а Лева взял его имя для литературного псевдонима.

Брат Лева и сводные сестры Зина с Ниной стали фанатичными коммунистами. Сергей скоро разочаровался в политике. Он увлекся спортом, познакомился с циркачами и чуть не стал профессиональным акробатом. Однако Сергей не мог спрятаться от смертельной опасности затаенной в окружающем мире.

На их роде лежала Каинова печать проклятия. Имя отца было известно всему белому свету. Его звали Лев Троцкий. Одним оно внушало ненависть и страх, а другим - дух свободы и равенства. Его окружал зловещий ореол "Перманентной революции".

Сразу после гражданской войны Троцкий стал терять авторитет в партийной иерархии. С ними перестали здороваться могущественные обитатели Кремля. Только Авель Енукидзе продолжал раскланиваться с виноватым видом. Позднее совестливость и пороки сгубили этого советского вельможу.

Седов нутром чувствовал силу проклятия крови и научился скрывать родство с вождем мировой революции. Московский журналист Борис Рунин более года дружил с Сергеем, когда тот ухаживал за его сестрой. Он запомнил приятного, мягкого и чуть ироничного инженера с гуманитарными интересами.

О себе тот рассказал, что окончил Ломоносовский втуз и занимается газогенераторами в Научном автотракторном институте в Лихоборах. Застенчивый жених старательно обходил все личные темы. Однажды юноша спросил отчество своего собеседника. Тот замялся, а потом тихо ответил "Львович". Тайна его рокового происхождения открылась Рунину только после ареста Сергея.

К тому времени Троцкого выслали из страны. Сергей окончил учебу и начал преподавать в МВТУ. Вместе с двумя соавторами доцент опубликовал книгу по газогенераторам. Он довольно рано женился на Ольге Гребнер, но к середине 1933 года они развелись, хотя продолжали жить в одной комнате на улице Грановского. Изредка он получал весточки от родителей, но помнy о цензуре, сам писал только матери о сугубо личных делах. В последнем письме молодой ученый намекнул на серьезность своего положения.

Сначала мать подумала, что сын написал о своих семейных проблемах. Летом 1934 года Седов с бывшей женой отдыхал в Хосте. На курорте они познакомились с кинооператором Андреем и его женой Генриеттой Рубинштейн. Она только что окончила Текстильный институт и жила с родителями в коммуналке на Маросейке. Сергей стал заходить к ней в гости и Андрей вскоре пропал с горизонта. Незаметно курортное увлечение переросло в роман, а весной 1935 года молодая женщина уже носила Сергею передачи в Бутырки. В очереди к тюремному окошку она встречала Лелю, которая продолжала заботиться о бывшем муже.

Сергей угодил в "Кремлевское дело", которое завел Николай Ежов по указке Сталина. К апрелю 1935 года забрали 18 библиотекарей, 16 охранников, 11 уборщиц, швейцаров и телефонисток. Всего по этому делу пострадали 110 человек, из которых сколотили две троцкистские и одну белогвардейскую группы. 6 человек даже сознались в террористических намерениях.

Чекисты объявили, что террористов направляли бывшие хозяева Кремля. Троцкий был далеко, Зиновьеву уже дали 10 лет по делу "Московского центра". Тогда в подготовке убийц и клеветнических выпадах против Сталина и его команды обвинили Каменева.

27 июля 1935 года военная коллегия приговорила его к 10 годам заключения. Вместе с ним судили брата-художника и его бывшую жену-библиотекаршу. Двумя неделями раньше, 14 июля на 5 лет сослали его жену Ольгу (сестру Троцкого, тетку Сергея) и на 3 года его старую любовницу.

Сергею огласили приговор в один день с теткой. Ему определили 5 лет лагерей, но через неделю вдруг заменили концлагерь ссылкой на тотже срок. Какую-то роль в судьбе доцента сыграла старая иммигрантка Клячко. Она настойчиво ходатайствовала за него в партийной элите. Но ее выставили в Вену, а Сергея отправили на берега Енисея, где жизнь шла своим чередом и в ней надо было устраиваться.

Вслед за Сергеем собралась Генриетта. Родичи умоляли ее не связывать жизнь с обреченным человеком и не губить семью. Молодая женщина не прислушалась к мольбам и отправилась в Красноярск. Ей пришлось всю жизнь страдать, но перед смертью она призналась дочери, что никогда не жалела о своем решении последовать за любимым.

История появления Седова на Красмаше плотно окутана туманом. Годом позже директор Александр Субботин оправдывался, что "сына Троцкого - Седова, как говорят, богом сюда занесло, как ссыльного, как инженера-специалиста". Аппаратчики дружно засмеялись, а секретарь горкома Степанов переспросил "А ты знал, кто такой Седов"?

Субботин кинулся подробно отвечать на опасный вопрос. В сентябре 1935 года он вернулся из столичной командировки. По пути его догнал приказ главка, освоить производство газогенераторов для речных судов. На директорский стол кто-то подкинул книгу трех авторов по газогенерации. Вскоре к нему на прием явился мужчина и назвался автором этой книги.

Субботин обрадовался нужному специалисту, но с удивлением спросил: "Да ты, откуда взялся? - Я, говорит, сын Троцкого". Директор "немного вспотел" услышав такой ответ и предложил немножко обождать. Некоторое время Седов ходил вокруг завода, но после согласования с "известно кем" его взяли на работу. Через месяц приехал начальник Главзолото Александр Серебровский и успокоил директора "Да брось ты, не вяжись, я этого "Борьку" давно знаю".

Серебровский не обманул своего выдвиженца, он знал Сергея с мая 1917 года. В 1905 году, бывший гапоновец, командир боевой дружины по кличке Логинов восхищался лидером Петербургского совета рабочих депутатов Львом Троцким. Но к весне 1917 года, слесарь стал генералом, директором оборонного Путиловского завода и презирал большевиков.

Жизнь развела его с Троцким, но юношеские симпатии живут долго. Тем более, сохранялась возможность его нового взлета под кремлевские башни. Скорее всего, кто-то из женщин упросил Серебровского и Субботина позаботиться о судьбе молодого ссыльного.

2. Месть.

Кроме влиятельных знакомых инженер Седов обладал нужной специальностью. Молодая советская индустрия задыхалась от дефицита энергоносителей. Электричества вырабатывали мало, нефти и бензина не хватало, а традиционные дрова и угли не давали технике необходимой мощности. Между тем, немцы использовали газ еще со времен мировой войны.

Александр Серебровский привез из Германии автомобиль с газовым двигателем и передал его Субботину. Тот соорудил в Красноярске судоверфь и мечтал оснастить генераторами все енисейские катера, а для этого требовался опытный специалист.

Директор зачислил инженера Седова в эксплуатационный отдел с 21 сентября 1935 года. Но 10 октября он отчислил Сергея из штата и заключил с ним трудовой договор на год. Ему гарантировали больничные, отпускные и 750 рублей ежемесячно. Ссыльному выделили комнату на Втором участке. Там он с женой провел самые счастливые месяцы в своей жизни. Возможно он получил стахановские льготы (квартплату за них вносило заводоуправление), что впоследствии Субботин категорически отрицал.

Стройка гиганта пятилетки напоминала вавилонское столпотворение народов. Красноярцы стремились туда за длинным рублем. Беглых крестьян и вербованную молодежь влекли "огни большого города". Затем привезли более 200 кулаков и много уголовников. Некоторые из рецидивистов имели по 64 судимости. Между ними затерялся зиновьевский племянник Закс, ловко скрыв опасное родство. Он вел кружок немецкого языка, редактировал стенгазету и чуть не пролез в заводоуправление.

Седов жил и работал среди этих людей. Он ездил на завод в управленческом автобусе, обедал в закрытой столовой для ИТР, играл в футбол за заводскую команду. Каждый день инженер сталкивался со множеством людей, ощущая безразличие, враждебность или скрытую симпатию. Но столичный житель оставался чужаком и первым угодил в омут людских страстей, увлекая за собой в бездну друзей и врагов.

Седов развернул производство на пустом месте. Он адаптировал немецкий двигатель к местному углю и дровам. Затем подготовил рабочие чертежи и наладил технологические цепочки. Ему приходилось контролировать малограмотных литейщиков, токарей и слесарей. Инженер заставлял переделывать нестандартные детали.

Ему в помощники дали смышленого мастерового Бориса Рогозова. Тот жадно впитывал навыки обращения с техникой. Директор мечтал построить газогенераторную станцию и подготовить специалистов из землекопов.

Новенькие двигатели собирали и обкатывали в ремонтно-механическом цехе. Однажды дежурный слесарь Рогозов уснул, забыв перекрыть кран газофикатора. Пустой цех медленно наполнился газом. Утром пришли рабочие, открыли ворота и проветрили помещение.

Тогда на происшествие не обратили внимания, поскольку газ был безопасен для жизни и лишь вызывал головную боль. К задымленности давно привыкли, все цеха строили аврально и до вентиляции руки не доходили.

В июне 1936 года Седова арестовали вместе с другими "чуждыми элементами". Его обвинили во вредительстве и подготовке диверсии. Следователи усиленно обрабатывали Бориса Рогозова, но он не выдержал и бросился из окна четвертого этажа.

Чекисты утверждали, что враги затеяли газогенераторное производство специально под Седова, а он выпускал вредительскую продукцию. Мелкие карьеристы раздували дело, чтобы попасть в большую игру, которая шла в кремлевских кабинетах. После ареста единственного специалиста работы на газовой станции надолго заглохли.

Генриетта была уже на шестом месяце беременности. Супруги мечтали о трех девочках, но молодой женщине пришлось часами простаивать под стенами тюрьмы, прозванную народом "Белый лебедь". Арестант украдкой перекликался с женой сквозь решетку. Однажды он крикнул: "Возвращайся в Москву - меня завтра увозят". На следующий день чужой голос подтвердил: "отправили твоего Седова".

Субботин старался помочь попавшей в беду москвичке. Он написал в бухгалтерию "Выдать тов. Седову расчет немедленно и не задерживать". Назвав товарищем "потомственного врага" директор забыл, что он прежде всего партиец и этого ему не простили...

Соломенная вдова вернулась к родителям на Маросейку и в августе родила дочь Юлию. Следующий год начался с мучительного ожидания ночных гостей. Незадолго перед ее арестом чудом дошла последняя записка от Сергея. Генриетту 10 лет продержали в Колымских лагерях. Затем ее выпустили на поселение, где она прожила вместе с новым мужем до 1960 года. После освбождения они перебрались в Таллин, умерли летом 1987 года и похоронены в один день.

Сергея отправили из Красноярска в воркутинские лагеря, где собрали всех троцкистов. Многие помнили его еще ребенком. Эти настоящие борцы почти 10 лет хранили свои идеалы в нечеловеческих условиях. Среди них выделялся своим авторитетом и мужеством бывший редактор "Труда" Владимир Косиор, которого привезли из минусинской ссылки.

Троцкисты открыто ругали Сталина и дружно сопротивлялись лагерному режиму. Первым делом политики отказались спуститься в шахту на 12 часов. Затем они подготовили массовую голодовку, которая длилась 132 дня.

Протест вызрел на траурных собраниях и демонстрациях в память казненных вождей. Голодавшие потребовали публичного суда, восьмичасового рабочего дня, отмены процентовой кормежки и отделения от уголовников. В дерзкой акции участвовали лагерники всех политических течений. Несколько человек умерли, но капитулировали только двое.

В марте 1937 года лагерная администрация сдалась, но год спустя, всех протестантов уничтожили.

Сергей голодал вместе с товарищами, когда его забрали из штрафного барака и увезли в Бутырскую тюрьму. С ним в камере оказался лидер палестинской компартии Джосеф Бергер. После смерти Сталина этот сокамерник рассказал, что Седов так и не стал настоящим политиком, но стойко держался на допросах. Обреченный доцент предчувствовал скорую и страшную гибель всех сторонников отца и не надеялся их пережить.

Вскоре Седова перевели в Сухановскую тюрьму. По рассказам Солженицина, тюремщики произносили ее название со зловещим шипением. В бывшей Екатерининской пустоши (рядом с "Ленинскими горками") прогулок не давали, форточку открывали на 10 минут, а на оправку выводили один раз в сутки. Следователи допрашивали по ночам, но днем запрещалось даже сидеть на стуле.

В общие камеры попадали только сломанные и все подписавшие люди, а строптивых ожидала смерть в подвале. В просторном зале над их головами нарком Николай Ежов любил устраивать балы для высших чинов НКВД.

В январе 1937 года на весь мир прогремел прцесс Пятакова. Страницы "Правды" наполнились откликами возмущенных трудящихся. Поэт Алексей Сурков закончил свой эпос "Смерть подлецам" словами:

"Их слово - ложь, их клятвы лицемерны.
Их сердце пусто, помыслы черны.
Смерть подлецам, втоптавшим в грязь доверие,
овеянной победами страны".

Среди единодушной жажды крови выделялся крупно набранный заголовок "Сын Троцкого - Сергей Седов пытался отравить рабочих". Корреспондент Пухов сообщил о многолюдном "стихийном" митинге красмашевцев. На трибуну один за другим поднимались литейщики, кузнецы, монтажники и начальники цехов. Они несколько часов, дрожа от холода и негодования, гневно клеймили изменников родины.

Мастер литейного цеха Лебедев припомнил, как презренный агент фашизма Троцкий запустил свои гнусные щупальца к ним на завод. Слишком долго меж ними работал его сын. Этот достойный отпрыск продавшегося фашистам отца попытался отравить рабочих генераторным газом. Экспедитор чугунолитейного цеха Борисенко вспомнил зиновьевского племянника Закса. Подлым врагам покровительствовал директор Субботин.

Мастер Плотников, формовщик Фоменко, столяр Поляков, стахановка Дмитриева раскрыли вредительство окопавшихся на предприятии троцкистских выродков. Митингующие умоляли НКВД очистить завод от последышей троцкистской агентуры и выявить пособников этой фашистской сволочи. В казенную резолюцию записали "мы не позволим, чтобы заклятые враги советской земли и дальше посягали на нашу родину, на вождей партии и правительства, на трудящихся социалистической страны". Пока на заводском дворе бушевали митинговые страсти, Сергей ожидал своей участи в столичной тюрьме.

Оклеветанный Троцкий издалека комментировал очередное московское судилище. Он затеял общественный контрпроцесс под председательством философа Джона Дьюи.

Независимая комиссия работала в Мексике с апреля по сентябрь 1937 года. Изгнанник отвечал на каверзные вопросы, собирал устные и письменные свидетельства. Он пообещал журналистам, что добровольно сдается советским властям, если его признают виновным. Комиссия оправдала вождя и его старшего сына Льва Седова, а громкие процессы объявила фальшивкой.

Троцкий надеялся уличить "кремлевского горца" и затруднить дальнейшие убийства. Но за грохотом кирзовых сапог его голос не услышали. Западным интеллектуалам Гитлер был страшнее Сталина.

Сталин поспешил отомстить далекому противнику. 29 октября 1937 года выездная сессия Военной коллегии ВС СССР приговорила Сергея Седова к высшей мере наказания по статье 58-1 "а", 58-8, 58-9 и 58-11 УК РСФСР.

Вероятно его казнили тот же день, если приговор не был оформлен задним числом. Заметая следы, ежовцы создали видимость гибели ссыльного в Красноярске. Скорбные слухи о смерти сына докатились до отца в начале следующего года, а подробности скрыты и по сей день.

Перед смертью Сергей Седов мучился, что отец никогда не узнает о его мужестве и преданности. Он интересовался наукой и не занимался политикой, но с честью вынес испытание на гражданскую зрелость и не предал своего отца. 28 сентября 1988 года его реабилитировали посмертно. Его дочь Юлия Аксель стала ученым-химиком и поселилась в Америке.

Анатолий Ильин
Ссыльный доцент // Городские новости. 1997. 19 декабря. С.12.
Месть // Городские новости. 1998. 9 января. С.5.