Так начинаются письма бывших заключенных к бывшему начальнику отряда лагерного отделения Сергею Михайловичу Сергееву, которые передала мне его жена Лидия Николаевна после его смерти.
Искренние, полные благодарности за доброту, за внимание и помощь, за сопричастность к чужой беде.
Письма эти – лучшее доказательство человеческого отношения к заключенным. В одной из песен заключенных есть слова: «...пойми, что изначально я человек, а зек уж потом». Именно этот принцип в деятельности Сергея Михайловича был главенствующий.
г.Шахтерск4
___________________________________
4Письма приводятся в подлинном написании их авторами, без изменения орфографии и
смысла, но с небольшими сокращениями.
Здравствуйте Сергей Михайлович! С горячим приветом к Вам Михаил Расковский. Прежде всего я хочу Вам пожелать самого наилучшего здоровья у вашей жизни. Сергей Михайлович, вы извините меня за беспокойство, что я отнимаю у Вас две минуты на чтение моего письма. Но вот именно сегодня мне захотелось написать вам несколько слов о своей жизни, потому что я ищо не работал, а только ходил в учебный пункт. И вот сегодня, то есть 28.VI.1961 во II см. я шагаю на полный рост, как говорится, сам на – сам. Зарабатывать грошики. И вот сегодня мне стало весело на душе, что я уже на свободе и буду работать как все люди. Мне очень приняли на Шахте и я поступил на очень хороший участок и уверен у себя твердо, что не подведу коллектив свой. Я когда выходил за ворота и мне очень хотелось пожать Вам руку, как хорошему человеку, но вы ушли наверное по делам, и также сказать Вам спасибо. Но я в этом письме скажу, что большое Вам спасибо, дорогой Сергей Михайлович, за заботу обо мне. А теперь – До свидание. Передайте привет от меня Лёше Б., Жене Ч., с приветом Миша.
20.10.60 г. г.Кольчугино
Сергей Михайлович, здравствуйте! Примите массу наилучших пожеланий от бывшего
вашего подчиненного Логачева.
Спешу Вам сообщить, что доехал до дома очень хорошо без всяких недоразумений. Дома встретили меня тоже очень хорошо и с большой радостью и за все это я от души благодарен вам, как своему защитнику адвокату, только ради Вас мне предоставлена драгоценная свобода о которой я так сильно мечтал и которую с нетерпением ждал.
Я хочу вас заверить, что ваше доверие я оправдаю и тот напутственный совет который вы дали мне на дорогу буду помнить каждый свой шаг. Спасибо вам за все.
Так же передайте большое спасибо Бородину Иван Ивановичу за то что он сумел меня во время поставить на правильный путь.
Они знают меня лучше кто либо из оставшихся администраторов Лаг. отделения № 6.
Я не попаду на ту позорную скамью подсудимых на которой мне пришлось сидеть шесть раз.
О себе: пока еще не работаю хожу лечусь признали селикоз. Но вот как приму весь курс уколов, а их всего полста штук и все остальные прописанные процедуры так пойду работать в завод и учиться в обще образовательную школу.
Вот все что я могу вам в данный момент написать.
До свиданья.
Ксему. Логачев
г.Красноярск Начальнику отряда
а/я Д-Ф 9/6 тов.Сергееву
Многоуважаемый и добрый тов.Сергеев.
Вместе с моей большой благодарностью Вам за Ваш совет считаю своим долгом
сообщить Вам, что я – мать Городского Конс. всегда пишу сыну о том, чтобы он
крепко выполнял свою дисциплину и во всем почтительно слушал своего начальства.
Меня очень огорчает, что мой сын в чем то нарушает порядок своего поведения. И я
не знаю в чем именно, потому, что на работу он исполнительный. Я уже убедилась в
том, что Вы многоуважаемый тов.Сергеев, как начальник строгий, как полагается,
но человек очень справедливый и сознательный. И потому я считаю, что многое
зависит от Вас. Вот я и прошу Вас не оставить Городского К. Вашим добрым
участием, внушайте ему, что его досрочная свобода зависит от хорошей
характеристики, он все это поймет, потому, что он не дурной человек, а обиженный
тяжелым приговором. У нас имеется похвальная Грамота от командира военной части.
Он служил и военные задания выполнял отлично, и еще имеется похвальная Грамота
как он был комсомольцем из его комсомольской организации. И вот я уверена, что
если Городской получит свободу, снова станет таким же честным тружеником, каким
он был всегда, то я ручаюсь что он больше никогда и ни в чем не нарушит наших
законов, только прошу помогите ему все понять и не оставьте его.
21 сентября 1961 года Мать Городская Евдокия И.
Начальнику отряда капитану
товарищу Сергееву
Спешу сообщить, что Ваше письмо я получил, за которое большое спасибо. Нас очень
обрадовало Ваше сообщение о сокращении срока Михаилу. Разрешите от всего сердца
поблагодарить Вас о той большой заботе, которую Вы оказываете моему брату
Михаилу, среди многих других ваших дел. Меня очень беспокоит, что Михаил не
желает ехать домой. Мне кажется, что он просто отвык от родителей, братьев и
т.д. Родители не желают никогда своему сыну плохого. Все это ясно. Но факт
остается фактом, раз создалось такое положение, то придется к этому периоду
что-то делать.
Я говорил со старшим братом Иваном, поэтому вопросу раньше. Мы решили, что лучше к тому периоду приехать к нему и забрать его. Только об этом говорить наверное не стоит Михаилу. У меня к Вам, тов.Сергеев будет просьба, к исходу срока заключения Михаила лучше сообщить мне или брату Ивану (у меня могут каникулы попасть) по адресу: г.Симферополь, аэропорт, Кириченко Ив.Ал., чтобы иметь возможность приехать или прилететь в Красноярск. Хочется верить, что Михаил будет вести хорошо себя и отлично трудиться. Письмо я Ваше родителям передам, они очень обрадуются. Теперь конечно письма ему будут писать в другом тоне «как взрослому» я им напишу.
С уважением к Вам – Петр Кириченко.
15.0V.61 года подпись
Письмо Сергееву из Москвы
20.II.63 r. г.Москва
Товарищ Сергеев!
Получили от Вас 2 письма, за которые не знаем, как Вас благодарить!
Из Ваших писем мы поняли, что судьбы, не только Виктора, но и всех находящихся там людей, Вам не безразличны. Вы проявили большую чуткость и внимание к Виктору и этим Вы еще и еще раз доказали, что Вы – человек большой души!
Товарищ Сергеев, получив от Вас письмо, я в тот же день была у его мамы, которая Вам очень благодарна за Ваши советы, она также хочет видеть своего сына «человеком».
Мы всегда к нему относились с лаской и любовью. Как человек, сын, брат, он очень хороший, с добрым и отзывчивым сердцем, чуткий к товарищам и это чувство дружбы он ставил выше самого себя!
Да, правильно, в нем есть 2 плохие черты – Виктор слишком обидчив, из-за этого у него может резко измениться настроение и действия его становятся такими, что Виктор уже не отдает в них себе отчёт. Ложь! Да, в последнее время дома за ним это замечалось и нам кажется, что именно это толкнуло его на преступление!
Дорогой товарищ Сергеев!
Это все было в нем!
И плохое и много хорошего, а что сейчас? Ведь прошло около трех лет.
Вы пишете, что он в поведении стал неуравновешен, да и работать стал плохо. Что с ним могло произойти?
Обида? Как нам хотелось бы ждать, верить и надеяться, увидеть его и услышать о
нем только хорошее!!!
Конечно, нам Виктор не безразличен и мы постараемся все зависящее от нас
сделать для него. Но как это сделать? Как дать понять Виктору, что многое
зависит от него?
С большим, искренним приветом Нина и его мама Борисова.
Конверт письма Сергееву из Днепродзержинска
15 июня 1963 года гор.Днепродзержинск
Здравствуйте, уважаемый начальник отряда т.Сергеев!
Пишет Вам письмо брат Николая Дыханова – Валентин.
12 июня мы с матерью получили Ваше письмо, в котором Вы детально описали о поведении моего младшего брата. Честно признаться, Ваше письмо нас очень тронуло, т.к. мы от Николая подобного ничего не ожидали. Я со своей стороны старался на него повлиять в хорошую сторону, думая о том, что Николай сделает правильный вывод за совершенное им преступление перед государством и постарается искупить свою вину работой и хорошим поведением, заслужив этим самым досрочного освобождения. Несколько раз мы с ним именно по этому крепко ругались в обоюдной переписке. Сколько раз я пытался узнать детально о его жизни, работе, учебе (он мне писал, что учится) он отвечал мне так запутанно и сложно, что я с трудом разбирал смысл его писем. Ходили у нас слухи, видимо он кому-то написал, что, якобы, ему в лагере добавили до его десятилетнего срока еще 5 лет за какое-то нарушение. Но от него толком я так ничего и не добился. После Вашего письма мне стало несколько видней положение Николая на сегодняшний день. В дальнейшем мы с матерью постараемся как-то повлиять на Николая, что бы он в ближайшее время изменил свое отношение к труду и дисциплине, а также к установленному лагерному режиму...
У нас с мамой правильная мысль о том, что Вы умелый и толковый человек и стоите именно на своем посту, это конечно не в порядке подхалимства, а в порядке оценки товарища его работы...
Заранее благодарен. До свидания (подпись).
Привет из Подмосковья!
Добрый день!!
Сергей Михайлович, здравствуйте!!!
Рад сообщить вам, что письмо Ваше я получил, фотокарточки. Большое и сердечное Вам спасибо. Письмо пишу сразу, как только получил ваш долгожданный ответ. Также спасибо за ваше поздравление. В свою очередь я вместе со своей женой Любашей поздравляю вас, вашу жену, а также и ваших детей с праздником Великого Октября. Желаю Вам всем счастья и здоровья. Теперь перехожу к письму, т.е. опишу то, что вас интересует. С глазами у меня все благополучно. Правда долго лежал, но ничего. Насчет рисования и учебы, то я пока ничем не занимаюсь. Правда, я вам говорил, что продолжу учебу дальше и также не забуду и рисование. Но видите ли в этом году ничего не получилось. Были большие трудности, сейчас стало лучше, все теперь наладилось. Притом я не успел, вот в будущем году, я думаю, поступить в заочное худ. училище и заодно продолжить учебу в вечерней школе. Поймите сами, я освободился и был, как говорится, гол, как сокол. Куда не сунься, все надо. В водку я не зашибаюсь, в этом я вам пишу откровенно, мне нет смысла вам ложно писать. Правда, с получки, выпиваю дома, со всеми вместе. С женой не ругаюсь, да я думаю еще рановато, ведь живем всего-навсего четвертый месяц. И если с этого времени в семье будет разлад, то тогда и незачем жить на свете.
Сергей Михайлович! Вызовите, пожалуйста, к себе Ярлыкова и поговорите с ним.
Через Вас я посылаю ему свое фото. А также фотографию посылаю и вам. Все
хранится в памяти. И еще одно. Сергей Михайлович, я хочу Лёне послать
посылочку. Напишите мне, можно ли? Чтобы она не пропала и чтобы он точно,
наверняка, ее получил. Разрешите, ладно? Уж больно мне его жаль, ведь он у меня
был лучший друг, вы и сами этого не, отрицаете. Верно. Ну вот и все.
Пока до свидания!
Если возможно, то и вы вышлите свое фото. Вам я свое посылаю. Посылаю и для Ярлыкова. Пожалуйста, передайте ему от меня горячий привет и это фото. Жду ответ.
Желаю хорошо и весело встретить и провести 46-й Октябрь.
Еще раз до свидания! Пишите все новости, и о бригаде, и о лагере. Я думаю и,
конечно, уверен, что их сейчас, наверняка много.
Крепко жму вашу руку, (подпись) 31.X.1963 г.
Подобных писем много. Как видно, Сергей Михайлович Сергеев своим чутким, добропорядочным отношением к заключенным заслужил у них уважение и доверие. Он сделал очень много хорошего, нужного для людей. И, самое главное, что в Полянском ИТЛ многие работники относились к заключенным также как капитан С.М.Сергеев.
Справка
Сергеев Сергей Михайлович
Родился в августе 1922 г. в семье служащих. В 1939 г. закончил ФЗО, работал токарем. С июля 1941 по 1948 гг. – служба в рядах Советской Армии. Воевал на Западном, Воронежском и 1-м Белорусском фронтах политруком и командиром стрелкового батальона. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны и многими медалями.
С 1948 по 1964 гг. – служба в войсках МВД на политико-воспитательной работе, в том числе с декабря 1950 г. по 1964 г. в ИТЛ Полянский.
С 1964 по 1989 г. – научно-производственное объединение прикладной механики, инженер. В 1989 г. ушел на пенсию.
По имеющимся у меня адресам бывших заключенных я написал некоторым из них письма. Ответили, в силу различных причин, не все. Понятно, не каждому хочется ворошить свое прошлое, связанное с отбыванием наказания в местах лишения свободы. С одним из адресантов – А.Егоровым все же завязалась переписка. Письма его много дополняют и поясняют об условиях лагерной жизни. Привожу несколько писем без каких-либо поправок.
Уважаемый Сергей Павлович!
Получил Ваше письмо, на которое нельзя не ответить. Много воды утекло за 33
года; многие мои сверстники покинули этот мир, многое изменилось в стране и,
конечно, в преступном мире. Люди стали злые друг на друга, даже на свободе. А
что творится в лагерях?.. Об этом у меня будет особый разговор.
Прочитав Ваше письмо, я вспомнил те далекие 33 года, а точнее 36 лет, куда
забросила меня судьба из Подмосковья. Это был 1960 год. Второе наказание я
понес тогда за хулиганство, в виде трех лет лишения свободы. Мне тогда было 21
год. Нас (таких, как я) собрали на Пресне в Москве и спец. этапом в телячьих
вагонах повезли через всю Россию к загадочным берегам Енисея. Три года я
находился в лагере № 6 на самом берегу этой могучей сибирской реки. За эти три
года я увидел и хорошее, и плохое.
Сергей Павлович, если Вас интересует та обстановка и жизнь заключенного того
времени, тогда я к Вашим услугам – могу поведать Вам до мельчайшей подробности
свои три года, проведенные в Красноярске-26 п/я ДФ-9/6.
Кстати, мне хотелось бы написать книгу под условным названием «ГУЛАГ»
по-Советски». Нужен спонсор. Вот собственно и все, что мог я написать Вам в
своем первом письме. Весьма признателен Вам за Ваше письмо и наше знакомство.
В свою очередь и я желаю Вам добра, счастья и творческих успехов. Пишите.
Мой адрес: 140755 Московская обл.
Шатурский р-он п/о...
13.VlII-96 г. А.Егоров
Письмо Сергееву из Красноярска-26
Уважаемый Сергей Павлович, здравствуйте!
Получил Ваше заказное письмо вместе с интересной книжкой. Прочитав ее, я
предался воспоминаниям о своей молодости, проведенные в лагерях Красноярска-26.
Но сначала мне хотелось бы принести Вам свои извинения за задержку ответа. Я
болел простудой. Именно она преследует меня на протяжении всей моей жизни.
Свой рассказ мне хотелось бы начать с его самого начала. Возможно, в одном письме его не уместить. Потребуется время и переписка. Шатурский народный суд Московской области за хулиганство осудил меня к трем годам лишения свободы. Поэтому в октябре 1960 г. я очутился в пересыльной тюрьме (Красная Пресня) г.Москвы. В то время там подготавливался спец. этап. Отбор заключенных производила, приехавшая из Красноярска-26, начальник сан. отдела управления (фамилие и имя которой забыл). Однако, напомнила мне Ваша книжка. Это врач-окулист Абрамова Тамара Дмитриевна. С этой удивительной женщиной (специалистом своего дела) мне пришлось столкнуться, которая излечила меня от тяжелого глазного недуга, которая на примере моей болезни решила защитить докторскую диссертацию. Но об этом отдельный рассказ.
Поезд, сформированный в г.Ленинграде, прибыл в Москву, к которому подцепили крытые товарные вагоны («краснушки»), в которых тогда возили заключенных на дальние расстояния. В моем вагоне было 80 человек. Было прицеплено 13-14 таких вагонов. Среди них были: «столыпинский» и пассажирские вагоны, вагон-кухня, в котором «бесконвойные» готовили для нас горячую пищу, раздавая ее на больших остановках поездах.
Наш состав тащили паровозы, тяжело пыхча выбрасывая из трубы клубы дыма. Ехали через города: Владимир, Горький, Пермь, Свердловск, Тюмень, Омск и Новосибирск. Из вагона было видно, как перед нами проплывали неизвестные деревушки, полустанки и даже значительные жел.дор. станции, которые мы просто проскакивали, не делая остановок. Особо красивое зрелище наш состав представлял ночью. Это было видно на крутых поворотах всего пути. Масса прожекторов, установленных на крышах вагонов, освещали нас, вагоны и черное пространство ночи. И мы, будто огненный шар, катили в неизвестную темную даль.
В дороге я заболел простудой. И на большой станции, то ли в Перми, то ли в Свердловске по указанию Тамары Дмитриевны, которая сопровождала тот этап заключенных, меня перевели в «столыпинский» вагон, где этот врач просто выхаживала меня. У меня была очень высокая температура.
Наконец, мы прибыли в Красноярск. Целую неделю были в пути. Нас было 800 человек. По всей вероятности, тот этап заключенных был последним в секретный в то время Красноярск-26. По крайней мере, я не знал каких-либо других этапов в управление ДФ-9 на протяжении своего срока, тех трех лет.
Выгрузили нас на ст.Енисей и поместили на пересылке. По толстому слою скопившейся пыли на полу и деревянных «нарах» было видно, что в камерах давно не было живой души, где бы ступала человеческая нога. На другой день на машинах «маратах» (специально оборудованных для перевозки заключенных), нас увезли и привезли на Элку (ЛО-1).
После ноябрьских праздников наш этап распределили по лагерям. И хотя суды еще тогда не назначали вид режима, то в управлении ДФ-9 эта работа была уже проделана. Так я попал в Л.О. № 6 (бывший Л.О.-10), который находился на склоне крутого берега р.Енисея. Начальником лагеря в то время был Бородин, в звании старшего лейтенанта, прошедшего войну с ее самого начала и до конца. В последствии его перевели в Академгородок Новосибирска. Об этом он говорил мне лично сам. Позднее я расскажу Вам о моих личных взаимоотношениях с Бородиным. Именно Бородин, лично сам, распределял прибывший этап по бригадам. В алфавитном порядке он вызывал в свой кабинет каждого из нас и лично сам знакомился с нами с глазу на глаз. Он стремился увидеть в человеке все его качества – хорошие или плохие, чтобы определить в соответствующую бригаду. Так я попал в строительную бригаду № 15, которой было доверено начать земляные работы для строительства будущей ТЭЦ – теплоэлектроцентрали.
Зима 1960-61 гг. выдалась суровой. Морозы стояли 55-60 градусов. По указанию
начальника стройки генерал-майора (фамилии не знаю5) нам выдали полушубки и
черные валенки. Промерзание грунта доходило до 2-х метров. На рытье котлована и
всевозможных траншей использовались не только клинья и кувалды, но подключали
компрессоры с отбойными молотками, треск которых оглашал окрестность каждый
новый рабочий день. Было нелегко, скальный грунт почти не поддавался, поэтому
для отогрева земли использовалась электроэнергия и древесина, пылали костры.
Досрочно мы завершили все земляные работы и приступили к плотницким и арматурным
работам (подготовка опалубки для заливания бетоном нулевого цикла главного
корпуса ТЭЦ). Бетонирование производилось в сжатые сроки. Вся бригада (примерно
75 человек) круглые сутки (всего 8-10 дней) находилась на объекте. Бетон
поступал с бетонных заводов, где работали такие же заключенные. В перевозке
было использовано 150 самосвалов, за рулями которых были солдаты
(«чернопогонники»). Мы работали с множеством различных вибраторов (глубинные и
площадочные), уплотняли бетонную массу. Вручную, совковыми и штыковыми лопатами
выгружали поступающие автомашины с бетоном. Отдыхали и спали поочередно прямо в
рабочей обогревательной будке – «бандешке». Питание: завтрак, обед и ужин
доставлялся на рабочий объект. И вскоре вырос фундамент – основание ТЭЦ. После
возведения стен и крыши главного корпуса пришли вольнонаемные рабочие и солдаты,
которые стали устанавливать котлы и оборудование ТЭЦ. А на кирпичной стене
главного корпуса со стороны входа появилась надпись: «Комсомольско-молодежный
объект».
___________________________________
5Начальником стройки в тот период был полковник П.Т.Штефан (автор)
Нас перевели на выполнение других вспомогательных объектов. Например: подъездные жел.дор. пути и разгрузочная площадка поступающего угля для этой электроцентрали, которая должна обогревать и снабжать горячей водой дома и квартиры соцгорода.
Две или три бригады были шахтерами, которых в три смены водили па работу в шахты. Им выдавалось доп. питание (белый хлеб, сахар, сливочное масло, сыр, колбаса, тушенка и сухое молоко). Действительно, сухое молоко в небольших фанерных бочонках закатывали в угол жилого помещения – секции, и это молоко мог брать каждый, кто проживал в данной секции или спальне. Те шахтеры, получившие доп. питание, делились теми продуктами с другими заключенными (земляки, друзья или хорошие знакомые). Зарплата была хорошей (250-300 рублей) начислялась на лицевой счет заключенному ежемесячно. Если учесть, что этот заработок был лишь 50%. Остальные 50% шли в доход государству за нашу охрану.
Прочитав Вашу книжку («Гранитный из 505», автор), я во многом мог согласиться с Вами, что условия отбывании наказания для заключенных в то время были хорошие. Однако, были и нюансы, т.е. каверзные случаи, неправоправных действий администрации и даже медперсонала Л.О.-6. Но об этом в другом своем письме.
В заключение письма, поздравляю Вас Сергей Павлович, с наступающим Новым годом.
Пусть сбудутся Ваши все мечты и желания в 1997 году. Желаю Вам доброго здоровья,
хорошего настроения и всех других благ в Новом году.
С уважением: А.Егоров
16/ХII-96 г.
Р.С. О себе: Освободился 25 июля 1963 года. Приехал к себе на родину. Сразу же женился, жил с женой в ее доме в дер.Курьяниха. В 1964 году родился сын Андрей. Затем купил дом недалеко от мебельного комбината, где я работал грузчиком, зарабатывал хорошо. Вскоре вновь оступился и снова за хулиганство мне дали 5 лет. Жена стала пьянствовать, поэтому мы расстались. В 1995 году она умерла. Обо всем не опишешь. Да и кому нужны – чужая жизнь и чужое горе? С распадом Советского Союза жить стало гораздо труднее и сложнее. На работу устроиться сейчас просто невозможно, тем более когда скоро будет 60 лет. Приходится располагать на случайные заработки дачников. Но это возможно лишь весной и летом. А сейчас зима. Симу дома, не работаю. Кстати, первый снег в этой зиме у нас выпал только 15 декабря, т.е. вчера и по всей вероятности, началась настоящая зима с ее вьюгами и метелями и морозами. Но будем крепиться и не падать духом. Основное: пережить зиму, а там будет видно.
Уважаемый Сергей Павлович, здравствуйте!
Получил Ваше письмо и сразу же взялся за перо, чтобы ответить Вам на
интересующие вопросы. Однако, письмо отправляю с некоторой задержкой, т.к. писал
его с интервалами
Я от всей души благодарен Вам за пожелания, которые Вы прислали мне. В свою очередь и я желаю Вам крепкого здоровья, творческих успехов в работе, благополучия, добра, силы духа и долгих лет жизни.
Лаг. отделение № 6 (бывшее Л.О. № 10), в котором я находился с 1960 по 1963 гг. по своей структуре резко изменилось с прошлыми временами. В этом я убедился из рассказов бывших заключенных, оставшихся в лагере и не освободившихся по Комиссии (Указа от 14 августа 1959 г.) изданного Н.С.Хрущевым, который тогда боролся с преступностью и именно таким методом он обещал в 1960 году показать миру последнего преступника в Советском Союзе.
С 1 января 1961 года вышел новый Уголовный Кодекс и соответствующие уголовно-процессуальный и исправительно-трудовой кодексы.
Исправительно-трудовой кодекс отличался от предыдущего излишней суровостью
содержания заключенных в местах лишения свободы.
Были отменены в лагерях все коммерческие столовые, а в ларьках ввели
ограничения. Так отовариться в магазине или ларьке разрешалось до 5 рублей. Плюс
2 рубля за выполнение и перевыполнение нормы выработки в предыдущем месяце.
Показ кинофильмов допускался не более двух в месяц. Самое главное это
разграничение лагерей и заключенных на виды режима содержания. Так, лаг.
отделение № 1 (Элка) стала лагерем усиленного режима, а лаг. отделение № 6 стало
зоной строгого режима, в которой отбывали наказание заключенные неоднократно
судимые. Начальником лагеря в то время был ст. л-нт Бородин, а его
заместителем и начальником режима был капитан Дворецкий.
К-н Сергеев С.М. являлся начальником отряда, в отряд которого входили две-три
бригады заключенных, насчитывающих от 15 до 50-60 человек. Бригада № 5, в
которой был я – считалась строительной бригадой.
Рабочий день был 8-ми часовым с выходным днем по воскресеньям. Однако, как я писал Вам в предыдущем письме, иногда приходилось работать не покладая рук сутками не выходя с рабочего объекта (бетонирование нулевого цикла фундамента главного корпуса ТЭЦ).
В жилой зоне было 5 жилых бараков. Количество заключенных составляло 1 100-1 200 человек. Жилая зона располагала также клубом, баней, столовой, магазином, сан. частью, бухгалтерией, почтой и штрафным изолятором, который постоянно пустовал. Концерты худ. самодеятельности устраивали в праздничные дни.
По новому уголовному законодательству были установлены нормы питания для заключенных. Питание было трехразовым, однако, тем, кто не хотел работать и не выходил на работу – содержались на пониженном, т.е. штрафном пайке. За выполнение и перевыполнение нормы выработки выдавалось доп. питание, в которое входило: хлеб ржаной – 300 гр., сахар – 15 гр., масло растительное – 25 гр., крупа – 90 гр., либо картофель – 450 гр.
Уважаемый Сергей Павлович! Не путайте это доп. питание с тем пайком, которое
выдавалось за вредность шахтерам горно-проходческой шахты.
Жилая зона были небольшой по своим размерам, в которой находилась единственная
спорт. площадка, на которой в летнее время после работы до отбоя ко сну играли
волейболисты. Подъем, как обычно, в 6 часов утра, и уже в 7 часов производился
развод на работу. Объекты работы были различные. Несколько бригад весь 1961 год
работали в шахтах. Две бригады строили «банки» – емкости и еще какие-то объекты.
Основная масса людей ходила работать на строительство ТЭЦа, что в полутора км от
жилой зоны. Колонну заключенных в 500-600 человек конвоировали 20 солдат
срочной службы. За три года, проведенные мною в этом лагере, были лишь два
побега в одиночку.
В магазине продавались лишь продукты питания: сахар, пряники, печенье, конфеты,
конфитюр, масло сливочное и папиросы с сигаретами. Чай категорически
запрещался. Однако заключенные его доставали, в основном на работе, который
приносили вольнонаемные рабочие и солдаты стройбата. Около жилой зоны,
возвращаясь с работы, нас всегда обыскивали надзиратели и найденный чай из
карманов вытряхивали па землю.
Почему-то в те времена высшее руководство ГУЛАГа считало и принимало чай каким-то наркотическим веществом. Однако, давным-давно доказаны полезные свойства чая. Это хорошо утоляющий жажду напиток, содержит вещества, расширяющие и укрепляющие сосуды головного мозга и сердца, стимулирует умственную и физическую работоспособность, благотворно действует на общий обмен веществ в организме.
Гораздо позднее, лишь после долгих лет изучения институтами правоведения влияния чая на организм заключенного этот напиток был разрешен к употреблению в лагерях. Про чай и «чифироварение» можно говорить множество раз и, хотя, лично я, пью этот чай, т.е. «чифир» вот уже 40 лет... Но об этом как-нибудь в другой раз.
Теперь о Тамаре Дмитриевне – начальнике сан. отдела Управления ДФ-9. В первый раз я встретился с ней в Москве в пересыльной тюрьме (Красная Пресня), приезжавшая отобрать нас – этап заключенных для Красноярска-26. В дороге я неожиданно простудился и заболел. Поднялась у меня высокая температура. На остановке того «спецпоезда», Тамара Дмитриевна перевела меня в «столыпинский» вагон и стала выхаживать меня, как женщина-мать и лечить, беспокоясь за меня, как врач, – как огромный специалист своего дела.
Второй раз я встретился с Тамарой Дмитриевной в лаг. пункте № 6 весной 1963 года. И тогда, после простудного заболевания я заболел глазами. Работавшая в лагере врач-терапевт, тоже Тамара Дмитриевна (фамилию не знаю), не верила мне в моей болезни. Хуже того, она подозревала, что я сам устроил себе болеть глаз, т.е. сделал «мастырку». Тем временем у меня уже почернело уже пол-лица. По ходатайству той незаурядной Тамары Дмитриевны меня водили в штрафной изолятор.
Мне повезло, т.к. в лаг. пункт приехала Абрамова Тамара Дмитриевна – начальник санитарного отдела (САНО), с проверкой работы и деятельности мед. персонала лагеря. Естественно, начальник САНО посетила ШИЗО, где ей показали меня. Осмотрев меня, Тамара Дмитриевна, немедленно распорядилась отправить на скорой в центральную больницу. Вследствие простуды на почве нервной системы у меня возникла опасная глазная болезнь – ипридицикпит. Таков был диагноз специалиста, врача-окулиста Абрамовой Тамары Дмитриевны.
Около трех месяцев я пролежал в центральной больнице под пристальным вниманием заслуженного врача Российской Федерации, которая сумела вылечить и вернуть мне потерянное зрение. Я от всего сердца признателен Тамаре Дмитриевне за ее душевную заботу и внимание, которая уделяла мне тогда, заболевшему тяжелой болезнью. 25 июля 1963 года я освободился по концу срока наказания с одной из палаты центральной больницы.
В своих дальнейших письмах я постараюсь воспроизвести реальные события того времени. В частности: о работе мед. персонала и администрации лагпункта № 6.
Большая просьба к Вам, Сергей Павлович, при выпуске дальнейшей книги не упоминать моего имени и фамилии. Можно под псевдонимом А.Егоров.
И еще с одной просьбой я обращаюсь к Вам. Прислать мне любые монеты советских времен, если таковыми Вы располагаете. Все дело в том, что я увлекся собирать монеты и их собираю уже пятый год.
На этом я заканчиваю свое письмо. Пишите. Я с удовольствием отвечу на другие интересующие Вас вопросы.
Крепкого здоровья Вам и больших успехов в Вашей творческой деятельности.
С уважением А.Егоров.
4/II-97 г.
Получил Ваше заказное письмо, вместе с интересной книжкой об истории города. («События, люди» С.П.Кучин, МВЦ Красноярск-26, 1994 г.)
Прошу прощения за задержку с ответом. Снова болел. И на этот раз более серьезно. Целый месяц пролежал на больничной койке, с осложнениями после перенесенного гриппа. Сейчас выздоровел, самочувствие нормальное и сразу взялся за перо, чтобы продолжить свой рассказ, начатый в предыдущих письмах.
Об администрации и обслуживающем персонале, особенно медицинском. Ранее я уже писал Вам о враче-терапевте (тоже Тамара Дмитриевна, фамилие не знаю). Лично об этом враче, ничего хорошего сообщить не могу. Если выразиться так, – этот врач была с холодным сердцем. Всех заключенных она не считала за людей. К каждому больному, приходившему к ней на прием, она относилась недоброжелательно, с каким-то недоверием. Чтобы измерить температуру, она заставляла больного раздеться до пояса. И лишь после этого она ставила два градусника под каждую подмышку. Убедившись, что человек болен, она не верила в его болезни и, естественно, освобождения от работы больному не давала. Хуже того, она вынуждала человека обругать ее даже нецензурной бранью. Вспомнил такой случай, когда заключенный набросился на нее с ножом и слегка порезал ее. За это тот больной человек, залюченный, получил новый срок в 15 лет, у которого было всего три года, как и у меня тогда. И срок его наказания подходил к концу, оставался год, которого ждали в Москве его мать и невеста. Его фамилия – Королев Алексей. Тогда ему было 20-21 год от рождения. И тогда у него не выдержали нервы за самодурство Тамары Дмитриевны. И, хотя она работала врачом-терапевтом, Тамара Дмитриевна выполняла распоряжения администрации лаг. пункта № 6. В частности, начальника режима капитана Дворецкого, который твердил ей, что больных или заболевших в лагере не должно быть.
Аналогичный случай заключенного с горе-врачом мог произойти и со мной. Также, не поверив в мою внезапную болезнь, все та же Тамара Дмитриевна, походатайствовала водворить меня в штрафной изолятор. Однако Господь Бог оказался рядом со мной, который послал мне излечение от тяжелого недуга, оградив, заодно, от нерадивого врача. Помогла мне и вылечили меня Абрамова Тамара Дмитриевна – глазной врач, начальник САНО. Такие люди должны бы вечно жить. Однако... Теперь ее уже нет в живых. Пусть для нее земля будет пухом! Она заслуживает самых добрых слов и отзывов за ее материнскую теплоту и заботу о человеке, несмотря что, он и заключенный. На примере моей болезни глаз, Тамара Дмитриевна пыталась даже защитить докторскую диссертацию. Однако я не знаю, сумела ли она это сделать, т.к. вскоре после выздоровления – 25 июля 1965 года освободился.
Кстати, перед моим освобождением, где-то за месяц-полтора, меня вызвали в кабинет оперработники с целью дать подписку о неразглашении тайны. Такую подписку брали с каждого, кто освобождался тогда из п/я ДФ-9. Независимо, знает ли или нет какие-то секреты.
Я Вам уже писал, что в основном работал тогда в строительстве ТЭЦа. Также мне приходилось строить «банки» – емкости для воды. Также приходилось осваивать, а затем наладить выпуск матов из стекло- и шлаковаты для утепления труб теплотрассы. Заработок заключенного на тех матах доходил до 600 рублей в месяц. И эту работу выполняла небольшая бригада – в 10 человек, которые имели ограничения по состоянию здоровья. Работали в жилой зоне на хоз. дворе. Заинтересованность была огромная. Во-первых, заказ был срочный. Во-вторых, можно было заработать большие деньги. В то время я имел ограничение, т.е. являлся инвалидом в связи с переломом локтевого сустава правой руки.
Сергей Павлович, в предыдущем своем письме я обращался к Вам с просьбой.
Прислать мне советские монеты 1961-91 гг. и более ранних дат выпуска
достоинством: 1 рубль, 50, 20, 15, 10, 5, 3, 2, 1 копейки. Все дело в том, что я
увлекся коллекционировать такие монеты. Возможно они есть у Вас или у Ваших
близких – знакомых людей. На этом я заканчиваю свое письмо. Желаю Вам крепкого
здоровья, всех благ и успехов во всем.
С уважением Аркадий.
2/IV-97 г.
Письма! С исторической точки зрения они часто являются не только иллюстрацией документов, отражающих описываемые события, но и фактологическим материалом, особенно, когда несколько авторов описывают одно и то же событие, анализируя его с разных позиций.
Письма – подтверждения достоверности изложенного, в этом их особенная ценность.
Я благодарен авторам, откликнувшимся на мою просьбу описать жизнь и деятельность Полянлага, особенно Аркадию Егорову.
На оглавление Предыдущая Следующая