Революционная колея

Перед тем как представлять Жирова на бюро крайкома, Барков еще раз просмотрел его личное дело. Нет, сомнений у него не было. Биография Жирова была чиста. В его надежности и преданности Барков был уверен. Сын старого большевика, сам в партии с декабря 1919 года. В биографии прослеживался весь пройденный Жировым путь — революция, армия, государственная служба.

Тихон Жиров не пожалел сил и здоровья, чтобы поставить на ноги своих детей, дать им образование и специальность, открыть дорогу в жизнь более обеспеченную и культурную, чем та, которой жил он сам, слесарь паровозного депо станции Уфа. В семье было шестеро детей. Матери приходилось нелегко: надо было обиходить, накормить, обстирать и воспитать эту ораву. Старшим был Иван. Он подавал пример младшим сестрам и братьям, хорошо учился, верховодил в играх, приглядывал за младшими, не давал их в обиду, помогал в учебе.

Восьми лет Илья пошел в школу, учился легко, с интересом. Успешно закончил начальную школу, а затем четыре класса городского реального училища. Осенью 1912 года он поступил на трехгодичные педагогические курсы в Уфе, чтобы получить специальность учителя начальных классов. Но учеба давала не только средне-специальное образование. Для Жирова, как и для многих его сверстников, это были годы активной политической учебы, все три года он состоял в кружке революционной молодежи. Отец знал об этом и поощрял политическую деятельность сыновей, так как сам был членом РСДРП с 1905 года. На последнем курсе Илья попал под негласный надзор уфимской политической охранки, которая проведала про кружок, но до исключения дело не дошло. В мае 1915 года Жиров был призван в армию и направлен рядовым на фронт. Он участвовал в боях и отличился. В армии не хватало младших офицеров, поэтому Жиров, имевший хорошее образование и специальность учителя, с 1 января 1916 года был направлен в Идгульское военное училище в Чугуеве, что неподалеку от Харькова. Учеба шла интенсивно, и через четыре месяца Жирова произвели в прапорщики, зачислив его в Уфимский запасной полк для дальнейшей службы в качестве младшего офицера роты. Командование использовало опыт Жирова на фронте для подготовки новобранцев к войне, однако он сам был недоволен зачислением в тыловое формирование и подавал рапорт за рапортом об отправке на фронт, и в ноябре в «одиночном порядке» был направлен в 16-й Финляндский стрелковый полк, действовавший на северо-западном направлении. Здесь его и застала Февральская революция. Среди солдат и младших офицеров Жиров пользовался авторитетом и был избран председателем полкового суда. Так началась его юридическая деятельность по осуществлению революционной законности. В июле 1917 года полк участвовал в наступлении, предпринятом главкомом А.Ф.Керенским с целью подавить революционный дух в армии и одновременно поднять свой авторитет «вождя» революционных масс. Однако наступление провалилось, ни одна из целей не была достигнута. В тяжелом бою 28 июля 1917 года Илья Жиров был ранен осколком снаряда, после чего был эвакуирован в госпиталь в родную Уфу. К сентябрю подлечился, но на фронт больше не рвался. Зато в октябре 1917 года записался в отряд Красной гвардии, участвовал в свержении власти Временного правительства в Уфе и аресте городского головы. Службу в Красной гвардии совмещал с революционной работой, был одним из руководителей революционного учительства Уфы, боролся с саботажем среди консервативной части учителей, не желавшей подчиняться революционной власти Советов. После жарких споров с отцом и братьями, убежденными сторонниками большевиков, Илья Жиров в мае 1918 года вступил в партию социал-революционеров-интернационалистов, которые, как ему казалось, полнее отражали интересы большинства населения — российского крестьянства. Кроме того, левые эсеры тогда были правящей партией. Однако союз левых эсеров и большевиков просуществовал недолго и рухнул 30 августа 1918 года, после покушения Каплан на Ленина. Жиров понял, что отец был прав, ругая эсеров. Он демонстративно вышел из партии, опубликовав вместе с известными уфимскими эсерами Князевым — командиром сводного коммунистического отряда, Ягошиным — работником земельного отдела Уфимского Совета, членами комотряда Мансуровым, Мансветовым, Подшиваловым и десятком других заявление в газете «Красный воин», издаваемой политотделом 2-й армии. В этом заявлении они публично объяснили причину, по которой порвали с партией левых эсеров, изменившей делу революции и ставшей на путь террора, мятежей и вооруженной борьбы с новой властью.

Вскоре, опираясь на мятежный корпус чехословаков, контрреволюция свергла советскую власть в Уфе. Коммунистический отряд во главе с командиром Князевым и избранным помощником командира Жировым отступил к Волге. В сентябре 1918 года эсеровский вождь Н.Д.Авксентьев вместе с кадетами и представителями других партий провели государственное совещание и образовали уфимскую Директорию — Временное всероссийское правительство, просуществовавшее, как положено всякому временному правительству, около двух месяцев и разогнанное отнюдь не большевиками, а адмиралом А.В.Колчаком, который провозгласил себя Верховным правителем России с центром в Омске.

Отступление коммунистического отряда было недолгим. Командующий 2-й армией Восточного фронта Василий Иванович Шорин собрал резервы, подтянул артиллерию и разбил чехословаков и мятежников из уфимской Директории. Жиров участвовал в боях за освобождение Сарапула, Ижевска и Бугульмы. Советская власть была восстановлена, но ненадолго. Собрав на средства Антанты отборные войска, Колчак в ноябре 1918 года нанес сокрушительный удар по большевистским частям и снова отбросил их к Волге. Кровопролитная борьба продолжалась и зимой. Сначала в результате наступления большевики овладели Уфой, затем Колчак выбил их оттуда, и только в мае 1919 года южная группа Восточного фронта под командованием М.В.Фрунзе форсировала реку Белую и отбросила Западную армию генерала М.В.Ханжина к Челябинску.

Сразу после овладения Бугульмой коммунистический отряд влился в состав 2-й сводной стрелковой дивизии РККА, позднее 28-й стрелковой дивизии, которой командовал один из ярких героев Гражданской войны Владимир Мартынович Азин, ровесник Жирова, расстрелянный в 1920 году белыми.

Жиров получил назначение в политотдел 2-й армии на должность заведующего школьным отделом. В августе 1919 года армия была переброшена на Южный фронт. Там Жиров стал начальником учебной части партийной школы Юго-Восточного фронта в Саратове. В декабре 1919 года он подал заявление о вступлении в РКП(б). Его приняли на собрании парторганизации рабочей ячейки обозных мастерских фронта и 3 января 1920 года выдали партбилет.

В мае 1920 года войска белых на юге были разбиты. Жиров изъявил желание поехать на работу в Сибирь, где в Новониколаевске создавался штаб помощника главкома РККА по Сибири. Так Жиров стал сибиряком. Работал сначала секретарем военного комиссара штаба и начальником шифровального отдела, затем был переведен в политотдел, в учетно-распорядительное отделение, а впоследствии — старшим инспектором по внешкольному образованию.

Весной 1924 года в связи с проводившимся сокращением вооруженных сил страны Жиров был демобилизован из РККА и направлен на работу в губком партии, где был назначен заведующим учебно-информационным подотделом. В губкоме партии он проработал всего семь месяцев, после чего в ноябре 1924 года губком бросил его на укрепление вновь созданных органов прокуратуры. Однако с армией Жиров не порвал. Он состоял в резерве высшего начальствующего состава, и поэтому, когда начались осложнения, связанные с конфликтом на КВЖД, его вновь призвали на службу, теперь уже в качестве военного прокурора 21-й стрелковой дивизии. Но вскоре конфликт был погашен, и Жиров вернулся к гражданской службе в органах прокуратуры.

Итак, девять лет жизни Илья Жиров отдал военной службе, из них почти два года — царской армии, полгода — Временному правительству и семь лет — Красной Армии. И свою кровь проливал, и вражескую. И честь имел всегда. Правда, подвигов больших не совершил, но и трусом не был, многократно поощрялся по службе. Да и за время работы в крайпрокуратуре у Жирова не было ни одного взыскания. И политически он был всегда на уровне, недаром коммунисты краевой прокуратуры семь лет избирали его секретарем парторганизации. То, что по молодости «залез» в партию эсеров, так ведь и пробыл в ней всего три месяца и вышел, «громко хлопнув дверью». И эсеры тогда были в правительстве Ленина. Этот факт своей биографии он нигде и никогда не скрывал. Об этом было известно, когда его принимали в партию, когда служил в штабе помощника главкома по Сибири и в губкоме партии. Прошел все чистки и всегда сам громил всяких оппозиционеров и слева и справа. Но один штрих, появившийся недавно в биографии Жирова, насторожил Баркова. Как указал Жиров, его старший брат Иван Тихонович в 1933 году был осужден органами ОГПУ как троцкист. Приговорен к лишению свободы сроком на три года. Перед тем как пойти с Жировым на заседание бюро крайкома, членом которого он был, Барков спросил у Жирова, что случилось с братом Иваном. Жиров сказал, что об аресте и заключении брата он узнал из письма отца из Уфы. Брат работал на руководящей работе в Москве, в ОГИЗе, был профессором, арестован в июле прошлого года. Детали отцу, видимо, неизвестны, поэтому о них он Илье ничего не написал. А с Иваном Илья не встречался и не имел контактов с 1922 года, так как в Москве не бывал, да и переписки, в сущности, не было, только открытки ко дню рождения.

Барков предупредил, что на бюро могут поднять этот вопрос и надо, чтобы он умел толково все объяснить. Как в воду глядел: единственный вопрос, который был задан ему завотделом оргпартработы, — это вопрос об Иване Тихоновиче. Но ответ Жирова, видимо, удовлетворил членов бюро, и они единогласно согласились с назначением его на пост областного хакасского прокурора.

Когда Жиров уже собирался в путь и они с Татьяной уложили свой немудреный багаж, половину которого составляли книги и учебники по юриспруденции и экономике, Барков вновь пригласил Илью Тихоновича к себе и, как бы напутствуя, сказал:

— Там, в Хакасии, первым секретарем обкома партии работает Сергей Евгеньевич Сизых, он давно в крае, мужик деловой, не из болтунов, порядочный, а главное — умный. Ты к нему прислушивайся. По мелочам не надоедай, не пори горячки, а то ты иногда кипятишься не в меру. Помни, что едешь в национальную область, хотя тебе не привыкать, ведь ты родился и рос в Башкирии. Хакасы — народ хороший, бесхитростный и трудолюбивый. Смелее выдвигай на прокурорскую работу толковых людей из местного населения, уважай их обычаи, традиции и культуру, и тебя будут уважать. Сегодня мне звонил Сизых, я ему сказал, что ты выезжаешь. Он очень доволен, особенно тем, что ты привезешь с собой жену с высшим экономическим образованием, а то у них в области ни юристов, ни экономистов пока нет. Обещал помочь устроиться с жильем и решить вопрос о работе Татьяны. Так что двигайте. Звони, если что там не так или совет потребуется!

Не знали, однако, ни Барков, ни Жиров, что через пару месяцев Хакасия выйдет из подчинения Запсибкрая и станет составной частью вновь образованного 7 декабря 1934 года Красноярского края и пуповина, связывающая Жирова со ставшим ему родным Новосибирском, разорвется, а сам он останется с проблемами прокурорского надзора и личной жизни один на один, и не на кого ему будет опереться в трудную годину.

Не знал Жиров и того, что через два месяца в Смольном раздастся выстрел Николаева и смерть любимца партии Кирова обернется кровавой мессой на одной шестой земного шара.

Пока же жизнь казалась ему безоблачной, а перспектива — светлой. Но что-то невесело было на душе у Жирова. Взять хотя бы старшего брата. Все было нормально, он среди Жировых был самый умный и образованный и пост занимал немалый, а вот оказался в тюрьме. Отец чего-то недоговаривает в письме. Поговорить бы с ним, может, что-то и прояснилось бы. Да все некогда.

Татьяна тоже размышляла о своей жизни. И институт окончила, диплом экономиста в кармане, и муж любимый рядом, с ним хоть на край света. Только нет у нее полного счастья — нет у них детей, а ведь ему скоро сорок, да и ей тридцать пять.

Оглавление Предыдущая Следующая