Прокурор для диктатуры

Вышинский долгие годы был заклятым врагом большевизма и никогда не значился в рядах старых большевиков-ленинцев. В течение семнадцати лет до 1917 года он был меньшевиком и только после Октябрьской революции, ловко славировав, оказался в рядах большевистской колонны.

С точки зрения действующих в 1937 году сталинских указаний Вышинский безусловно подпадал под категорию «врагов народа», подлежавших уничтожению за меньшевистское прошлое. Но Сталин ему это простил, и не бескорыстно.

Дело в том, что Вышинский, прозрев необходимость пролетарской диктатуры, занялся теоретической разработкой ее правовых аспектов и создал свою собственную теорию судебных доказательств в советском уголовном процессе. Стержнем этой теории стало утверждение приоритета признания обвиняемым собственной вины перед другими видами доказательств.

Короче говоря, если арестованный признался в совершении преступления, то не надо искать свидетелей, не надо устраивать очных ставок, проводить опознания, экспертиз, документальных исследований и ревизий. Не надо даже доказывать наличие самого состава преступления.

Это очень понравилось Сталину. Присмотревшись к новому теоретику и оценив преимущества его подхода к проблеме, Сталин назначил Вышинского сначала заместителем, а потом Прокурором СССР, ведь дня подавления «врагов народа» требовались не только палачи, но и вооруженные нужной теорией умы.

Но Сталин гениально дополнил теоретические выкладки Вышинского сугубо практическими, организациями и кадровыми мероприятиями, которые он, как старый партфункционер, проводил блестяще. Он подкрепил красивые рассуждения о «царице доказательств» сугубо практическим правом НКВД — пытать арестованных, чтобы они быстрее признавались в своем несогласии со Сталиным, в инакомыслии. Специальная директива Политбюро устанавливала право применять к «врагам народа» любые физические и психические меры воздействия для получения признаний их виновности.

Процессы над троцкистами, бухаринцами, националистами, шпионами, вредителями, террористами, перерожденцами должны были показать всему народу, что враги пробрались всюду, они рядом, они разрушают страну, готовят террор против любимых вождей, готовы реставрировать капитализм.

Вышинский не только разработал теорию права для режима диктатуры. Он вместе с Ежовым создал собственную комиссию, которая в массовом порядке выносила смертные приговоры «врагам народа». Врагами признавались не только государственные мужи, партийные деятели, но и рядовые граждане. Например, Ульян Тимофеевич Липшан из неизвестного миру сибирского села Аргаштык Таштыпского района, или Михаил Николаевич Куклинский — горняк из Абазы, или Ким Дак Сам — шахтер из Черногорска и тысячи других простых советских рабочих, колхозников, служащих Хакасии, расстрелянных по указанию Прокурора и НКВД СССР. А сколько их было по стране?..

Со стороны нового Прокурора страны это было выражением сопричастности к делам Сталина, личный вклад в борьбу с врагами за светлое будущее. Государево око бдило, демонстрируя единство теории и практики построения социализма. Через Вышинского Сталин добился единообразного применения репрессий для миллионов людей вопреки законодательству. Сама прокуратура была превращена в придаток органов безопасности и соучастницу массовых казней. Главным действующим лицом на долгое время стал начальник НКВД, который имел право единолично арестовывать и приговаривать к расстрелу без суда, без прокурора, без адвоката, без права обжалования самого нелепого обвинения.

В силу своего особого положения в системе государственных органов отношения прокуроров с местной властью всегда были непростыми. Но особенно сложными они стали при советской власти, так как реальной властью в Центре и на местах была власть партийных комитетов, а своей властью партия ни с кем не делилась.

Чтобы оградить прокуроров и подчиненных работников прокуратуры от влияния местных органов и обеспечить их неприкосновенность, 16 ноября 1922 года ВЦИК и СНК РСФСР приняли декрет, в котором было определено, что никакие органы власти не могут производить аресты прокуроров, их помощников и следователей без предварительного разрешения прокурора республики. Виновные в этом нарушении несут ответственность в уголовном порядке.

На первый взгляд, местная власть была заинтересована в «сильном» прокуроре, ибо это облегчало управление территорией, поддержание на ней правового режима и осуществление общегосударственной политики методами правоохранительной деятельности. Ведь прокурор, назначенный на должность самой Москвой для борьбы с «местничеством», должен был противостоять всем нарушениям законов, от кого бы они ни исходили. Если исполком Совета принимал незаконное решение, но за ним стояла партийная воля, постановление парткома, принятое накануне, то прокурор формально мог опротестовать решение исполкома. Но опротестовать незаконное решение парткома прокурор не имел права, да и прочитать его он мог только с разрешения партийных руководителей. Секретарь парткома всегда и везде был членом исполкома Совета, и все члены исполкома при принятии решений ориентировались на позицию секретаря-партийца, всякий протест прокурора прямо посягал на «честь» секретаря парткома. Вот почему прокурор должен был заранее предотвращать принятие незаконных решений, оспаривать их до или во время их утверждения. Это лишь одна сторона. Главная же двусмысленность положения прокурора заключалась в том, что, являясь коммунистом, он должен был беспрекословно выполнять волю партийного комитета. Беспартийных прокуроров при советской власти не было, как и начальников управлений и отделов милиции.

Для назначения прокурора на должность требовалось специальное постановление парткома (областного, краевого, республиканского и даже центрального). Затем он утверждался в должности на заседании райкома, обкома и крайкома партии уже после назначения и выхода приказа Прокурора СССР. Если прокурору выражалось недоверие, то ни республиканский прокурор, ни Прокурор страны ничего не могли сделать. Его невозможно было перевести на другую прокурорскую должность, ибо и на новом месте требовалось такое же согласие парткома. Это была стандартная ситуация, и факты проявления такого произвола встречались даже на всесоюзном уровне.

Группа ответственных работников округа и членов окружкома ВКП(б)

Оглавление Предыдущая Следующая