Прокурор и Хмарин

У Жирова сложились близкие личные и семейные отношения с областным судьей Дмитрием Григорьевичем Прокопчиком, директором госбанка Гавриилом Семеновичем Лебедевым, с которым он иногда выезжал на охоту. По революционным праздникам собирались семьями, говорили больше не о делах и не о политике, а об охоте и природе.

Жиров, проверяя уголовные дела УГБ, решая вопросы санкционирования арестов, законности прекращения и приостановления дел, разбирая жалобы граждан на работу НКВД, все чаще замечал, что начальник управления НКВД и его районные и городские начальники из кожи вон лезут, пытаясь показать свою активность в борьбе с контрреволюцией, выявить вредительство, саботаж, диверсии и антисоветский настрой там, где его нет. Когда Жиров в разговорах с начальниками РО НКВД пытался их угомонить, делал замечания и даже ругал за огульное зачисление людей в категорию врагов народа, то те, особенно не распространяясь, показывали пальцем вверх и говорили:

— Ругайте там, а нам что прикажут, то и делаем.

Такое усердие УГБ, штаты которого возросли за счет создания следственных подразделений, противоречило указанию Прокурора страны, который в ноябре 1935 года прислал еще один секретный приказ по результатам проверки Прокуратурой Союза выполнения постановления ЦК от 17 июня 1935 года «О порядке производства арестов». В нем требовалось не допускать дачи санкций на арест кем-либо, кроме прокурора, а в случае его отсутствия — его заместителем, во всех случаях незаконных арестов привлекать виновных к ответственности и доносить телеграфно об этом Прокурору СССР, все возбужденные судом уголовные дела оканчивать в 3-5-дневный срок и обеспечить их скорейшее рассмотрение. Всем прокурорам предлагалось проверить практику арестов, они предупреждались о строгой персональной ответственности за каждый незаконный арест.

В начале декабря Жиров разослал этот приказ всем своим прокурорам и указал в письме, что упомянутые в нем недостатки имеются в практике прокуроров Хакасии, так как некоторые из них санкции на арест дают после его произведения работниками НКВД, то есть задним числом, об арестах узнают подчас случайно. При аресте дела не изучают, сами задержанных не допрашивают. Этим страдают прокурор Ширинского района В.С.Чустеев, Боградского - В.А.Баев. Прокуроры Аскизского района и боградский прокурор допускали нарушения сроков содержания арестованных под стражей, установленных законом. Жиров предложил срочно телеграфировать обо всех незаконных арестах в Москву. Секретный приказ был известен и УНКВД. В начале января 1936 года Прокурор СССР сообщил на места, что нарком внудел Ягода 5 января издал приказ по материалам прокурорской проверки о наказании виновных в нарушении закона «Об арестах граждан» работников НКВД и запретил начальникам УНКВД подписывать ордера на арест без предварительного получения прокурорской санкции.

По итогам работы УГБ НКВД Хакасии в 1935 году Жиров провел тщательный анализ по всем расследованным и рассмотренным уголовным делам. За год УГБ окончило 201 уголовное дело на 572 человека, из которых было арестовано 392, то есть около двух третей. Поскольку дела УГБ были областной подсудности, то выяснилось, что в областной суд направлено лишь 38 дел и в военный трибунал еще 16 дел. Это свидетельствовало о том, что показатели по выявлению контрреволюции УГБ завысило в четыре раза, так как, окончив 54 дела своей подследственности, оно в отчетах указало 201 дело. Правда, УГБ окончило больше контрреволюционных дел по закону от 7 августа 1932 года, но прокуроры такие дела направили в народные суды, изменив квалификацию преступлений, либо областной суд сделал это за прокуроров. Кроме того, по многим делам о тяжких преступлениях областной суд переквалифицировал действия на не представляющие большой общественной опасности или вообще оправдал подсудимого.

В целом за год по делам УГБ НКВД Хакасии прокуроры прекратили дела на 33 человек, а из проанализированных судебных дел на 218 человек оправданными оказались 16. Таким образом, 49 граждан были привлечены УГБ незаконно. К высшей мере наказания по области было приговорено всего 3 человека, а к лишению свободы — 49 процентов (приговоры к лишению свободы по неполитическим делам не очень сильно отличались от наказаний по политделам, так как составляли 41,3 процента).

Обо всем этом Жиров направил в обком партии специальную докладную записку, 2 марта 1936 года, предложив дать партийную оценку этим явлениям в УГБ НКВД. Он написал, что УГБ занимается не своей работой. Работники имеют низкую квалификацию, они охотно расследуют мелкие, несложные дела и сравнительно быстро направляют их в суд. А вот сложные дела расследуются некачественно, сопровождаются волокитой, необоснованными обвинениями, доводы обвиняемых не проверяются. Например, дело о хищении семи килограммов золота на Балыксинском руднике находится в производстве больше года, трижды возвращалось судом на доследование и должно было быть передано в краевое УНКВД, так как в области такое дело просто не могут довести до судебного конца.

О низком профессионализме следователей свидетельствовало и дело о террористическом актепокушении колхозного бригадира Владимира Кирбижекова, начатое еще в 1934 году. Оно также неоднократно возвращалось на доследование, приговор областного суда по делу был отменен Верховным судом и дело до начала 1936 года, находилось в следствии.

То же самое можно было сказать и по поводу дела о пожаре в областной детской комиссии, где ущерб составил более 100 тысяч рублей. Оно было начато в марте 1935 года, возвращалось на доследование с указаниями прокуратуры, однако их не выполнили, судьи снова возвратили дело на доследование, но оно так и не окончено. Многие уголовные дела расследовались вроде бы недолго — по 3-4 месяца, однако следственных материалов в них мало и они неполные.

В докладной записке Жиров привел некоторые факты необъективной оценки и квалификации малозначительных действий и проступков граждан как контрреволюционных преступлений. Так, у колхозника Янгулова на сенокосе сломалась сенокосилка, и он простоял до обеда. Ремонтируя ее, Янгулов был привлечен УГБ за контрреволюционный саботаж. В тот момент, когда подъехали председатель колхоза и начальник РО НКВД, он действительно не работал, так как послал сына за болтами к кузнецу в деревню и сидел, ожидая его. Когда сын привез болты, отца уже арестовали, отвезли в УНКВД. В законченном деле нет показаний ни сына, ни кузнеца. Оказалось, что Янгулов ранее был раскулачен и работал в колхозе после ссылки.

В заключение Жиров информировал обком о том, что с 1 января 1936 года все контрреволюционные дела будут направляться в краевой суд, так как при Хакасском облсуде спецколлегии для рассмотрения таких дел не создано, штаты ему не выделены, лишь предполагалось создать постоянную выездную сессию крайсуда, чем ущемлялись права автономной области на осуществление собственного правосудия на своей территории.

Оглавление Предыдущая Следующая