Эмма Абрамсон

Хмарин лично контролировал процесс оформления признаний виновности и первый подписывал их. Дальше следовала подпись его сотрудника. Можно с уверенностью утверждать, что признания всех членов бюро, членов президиума облисполкома и руководителей ведомств были заранее подготовлены следователями УГБ или написаны под их диктовку.

Имеющиеся в делах заявления с просьбами дать возможность обвиняемым изложить свое признание писались под диктовку сломленными психически, измученными физически людьми. Но ломались далеко не все. Первый раз Хмарин споткнулся при расследовании дела члена бюро Эммы Борисовны Абрамсон. Ей было сорок восемь лет. Она родилась в рабочей еврейской семье, получила образование, рано включилась в революционную борьбу. С шестнадцати лет — член Бунда (1905-1907 г.). Затем работала учителем. В 1915-1918 годах состояла в еврейской социалистической рабочей партии. В 1919 году вступила в РКП(б), работала в Харьковском и Севкавказском военных округах на партийной работе, училась в Комуниверситете в Москве, а с 1921 года переехала в Сибирь. Работала пропагандистом в Анжерке, Томске, Щегловске, Омске и, наконец, в феврале 1934 года была направлена Запсибкрайкомом партии в Хакасский обком, где работала заведующей отделом школ и культпросвета ОК, была избрана членом бюро.

Ей было предъявлено обвинение в троцкизме. Компромат следователи нашли в ее прошлом. В 1925-1928 годах она жила в Крыму и работала там завагитпропом горкома Ялты, была членом бюро. Когда в 1927 году ЦК опубликовал «Тезисы к XV съезду партии», в листке «Правды» были одновременно опубликованы тезисы «оппозиции». Готовя обсуждение тезисов ЦК, Абрамсон раздала участникам семинара для подготовки и те и другие документы, чтобы слушатели (а участниками семинара были руководители предприятий и парсовактива) могли нагляднее представить различие подходов к задачам съезда. Но докладчик по тезисам ЦК подготовился плохо и в ходе дискуссии никак не мог опровергнуть троцкистские тезисы. Когда на бюро обсуждался этот не совсем удачный эксперимент в политсети, горком принял решение «поставить Абрамсон на вид» и на всякий случай освободил ее от обязанностей завотделом и направил, как было указано в постановлении, на рабочую закалку в Донбасс. Позднее это решение Ялтинского горкома было КПК отменено. Но десять лет спустя Хмарин, просматривая личные дела членов обкома, обнаружил эти документы и арестовал Абрамсон как замаскировавшуюся троцкистку. С помощью сектора учета областного комитета партии была организована крайне недобросовестная проверка этих фактов, и Хмарин добился исключения Абрамсон из партии. В материалах проверки были изложены какие-то туманные свидетельства о том, что на квартире у Эммы Борисовны в Ялте бывала не то дочь, не то сестра самого Троцкого. Однако эти факты никто не проверил.

Вопреки надеждам Хмарина и его следователей на то, что Абрамсон выдаст следствию Сизых и Гусарова, она категорически отвергла всякие обвинения в троцкистской или какой-либо другой вредительской, а тем более террористической деятельности. На очных ставках с «признавшимися» Поповым, Кавкуном, Степановой, Сидоровым и Шипицыным она заявляла каждому из них, что они на нее клевещут, что она никогда не состояла ни в какой оппозиции, не поддерживала троцкистов, бухаринцев и вредительскую работу и террористическую деятельность против партии и государства никогда не вела.

Тогда следствие предъявило ей обвинение в измене Родине, вредительстве и организации терактов. Следствие закончилось 26 ноября 1937 года, но дело до июля 1938 года не рисковали направить в суд.

Наконец, 17 июля в Красноярске выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР с 12.40 до 12.50, то есть за десять минут, рассмотрела дело Эммы Борисовны и приговорила ее к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Из протокола судебного заседания очевидно, что и в суде она не признавала за собой вины. Тогда судья якобы огласил показания шести других лиц на 94 печатных листах. Это указывает на то, что в действительности никакого суда над Абрамсон не было. Приговор Военной коллегии был фальсифицирован, как и все уголовные дела. Но дело Абрамсон — это пример высокой моральной стойкости духа слабой, хрупкой и больной женщины. Четырнадцать месяцев изнуряющего следствия не сломили ее, и она не склонила головы перед палачами.

Оглавление Предыдущая Следующая