Долгое время события, связанные с депортациями народов в 30-50-е годы XX столетия, замалчивались отечественной исторической наукой. Лишь в конце 80-х - начале 90-х годов стали появляться первые архивные свидетельства и воспоминания непосредственных участников трагедии минувших лет.
В течение 1989-1992 гг. окружной краеведческий музей занимался исследованием этой темы, так как в 30-50-е годы Таймыр стал не только местом ссылки инакомыслящих, так называемых «врагов народа», но и целых народов, большей частью поволжских немцев. Именно их воспоминания и легли в основу этой работы.
В конце 30-х годов появились в округе корейцы, высланные с Дальнего Востока. Особую группу переселенцев составили необоснованно «раскулаченные» крестьяне, которые в начале 30-х годов строили на Таймыре Усть-Енисейский порт и рыбоконсервный завод в Усть-Порту.
По материалам Таймырского государственного архива удалось установить, что только в 1942-1944 гг. в наш округ было выслано более восьми тысяч спецпоселенцев: поволжских немцев, латышей, литовцев, эстонцев, румынов, финнов, калмыков. Насильственное переселение народов, начавшееся задолго до войны, продолжалось и в послевоенное время. Партии спецпоселенцев и бывших заключенных продолжали прибывать на Таймыр вплоть до середины 50-х годов.
В пределах Таймырского округа проживают представители почти всех народов, подвергшихся в 30-50-е годы необоснованным репрессиям. По данным на 2000 год, в нашем округе проживают 190 человек, бывших репрессированных в годы сталинского произвола, около 150 человек проживают в Дудинке.
За последние десять лет Таймырский краеведческий музей стал обладателем бесценных документальных свидетельств минувшей эпохи. Особое место в этой коллекции занимают записанные и обработанные нами воспоминания очевидцев тех событий.
Среди интересных поступлений - комплекс материалов о С.Чахвадзе. В 1939 году с этапом заключенных Соловецкого лагеря особого назначения Северным морским путем на пароходе «С.Буденный» его привезли в Дудинку, где он стал заключенным Норильского исправительно-трудового лагеря, точнее, его Дудинского отделения. Работал С.Чахвадзе в Дудинском речном порту. По истечении срока наказания в 1947 году он еще пять лет числился ссыльнопоселенцем и не имел права выезда за пределы спецпоселения. Полностью Симон Чахвадзе был реабилитирован в 1958 году, то есть спустя двадцать один год после ареста. Арестовали его в апреле 1937 года. В ту пору он был студентом рабфака в г.Хашури Грузинской АССР.
Обвинение девятнадцатилетнему юноше было предъявлено серьезное - участие в убийстве С.Кирова и покушение на Л.Берию. Отсюда и приговор - 58 статья, пункт 8 (контрреволюционная деятельность и террор), десять лет строгой изоляции и пять - поражения в правах.
Весьма ценной является коллекция В.Пирца, поступившая в музей в 1992 году. Судьба этого человека похожа на судьбы многих молодых людей его поколения, вступавшего в жизнь в середине тридцатых годов. Но есть одно обстоятельство, которое придает особый трагизм всему, что произошло с ним и его семьей в 1937 году.
Вилли Пирц - австриец, родившийся в Америке. В 1936 году семья приняла советское гражданство, а через год все оказались жертвами политических репрессий. В ноябре 1937 года расстреляли отца, мать и старшего брата. Предъявленное обвинение - измена Родине. По этому же обвинению в декабре 1937 года арестовали Вилли. Так он на двенадцать лет стал заключенным Карагандинского исправительно-трудового лагеря.
После освобождения из лагеря в июне 1950 г. он был отправлен в Таймырский национальный округ на спецпоселение, которое, по признанию В.Пирца, оказалось для него наказанием более тяжким, чем лагерь. На Таймыре пришлось работать под надзором спецкомендатуры и испытать на себе все лишения, выпавшие на долю спецпоселенцев, сосланных на Крайний Север.
«По сути дела, мы были вычеркнуты из жизни. Ведь для тех, кто остался на родине, спецпоселенцы были без вести пропавшими», - вспоминает бывший спецпоселенец Гунар Кродерс. «Трудно найти слова, чтобы передать те страдания, унижения, оскорбления, издевательства, как моральные, так и физические, которые нам пришлось пережить на Крайнем Севере под надзором спецкомендатуры», - с горечью и болью от имени всех поволжских немцев, сосланных в годы войны на Таймыр, сказал в своем выступлении на I съезде немцев в Москве в октябре 1991 года Левин Лох.
О спецпоселенцах не писали в газетах, их не принимали в партию, в комсомол, не награждали не только орденами и медалями, но и грамотами. О получении или продолжении образования не могло быть и речи, а если и приходилось учиться, то лишь в местах спецпоселения.
Не многим из спецпоселенцев удалось обучаться в школе оленеводов в Дудинке,
единственном учебном заведении округа. Отделение счетоводов этой школы в 1948
году окончила Мария Франц (Райсих).
В 1941 году Мария Франц была выслана в Красноярский край. Летом 1942 года ее мать с братом и младшими сестрами оказались на Таймыре, на станке Ананьевском, а саму Марию с девушками ее возраста отправили в Игарку на лесозавод. И лишь в 1946 году с разрешения спецкомендатуры Красноярского края она приехала к матери. Вместе со взрослыми рыбачила, а после окончания школы оленеводов М.Франц работала счетоводом в колхозе имени Куйбышева Дудинского района, с 1960 года - экономистом в совхозе «Полярный».
Квалификацию фельдшера получила в 1948 году Бригитта Гинц (Ваккер), хотя ей очень хотелось стать счетоводом. Но в колхозе «Северный путь», где она работала рыбачкой, требовался ветфельдшер.
В 1950 году Б.Ваккер отправили на учебу в Красноярский зверосовхоз. В Дудинской
спецкомендатуре, где состояли на учете все спецпоселенцы, у нее изъяли
свидетельство о рождении и выдали документ, заменяющий паспорт. За пределы
территории зверосовхоза, где она проходила обучение, отлучаться запрещалось, а
так хотелось, по словам Б.Ваккер, съездить в Красноярск, увидеть знаменитые
Красноярские «Столбы».
По окончании учебы в 1951 г. Б.Ваккер привезла в маленькую звероферму колхоза «Северный путь» 25 серебристо-белых лисиц. Так началось в округе развитие нетрадиционной отрасли - клеточного звероводства, а сама Ваккер стала первым таймырским звероводом. С 1960 по 1976 год она возглавляла лучшую в округе звероферму по выведению голубых песцов опытно-производственного хозяйства Потапово. В 1965 г. Б.Ваккер была награждена орденом Трудового Красного Знамени.
В отличие от нее, Терезе Пабст не пришлось получить образования, о чем с сожалением вспоминает эта хрупкая на вид, но сильная духом женщина. Почти шестьдесят лет назад десятилетней девочкой вместе с сестрой и двумя братьями прибыла она на место ссылки в таймырский поселок Потапово. Нелегко было ее матери воспитывать четверых детей, поэтому пришлось рано помогать семье. Летом со сверстниками собирала грибы, ягоды, сдавала их на заготовительный пункт, рыбачила вместе со взрослыми. В 1950 г. начала работать в колхозе, а встретившись в начале 60-х годов с Б.Ваккер, Т.Пабст стала вскоре одним из лучших звероводов Потаповской зверофермы.
Представляет интерес судьба врача-хирурга, первого на Таймыре кандидата медицинских наук Р.Альбрехта, с 1955 по 1967 год работавшего в Дудинке, оставившего о себе добрые воспоминания старожилов.
По-новому прочитывается сегодня краткая автобиография Альбрехта, который родился
в семье крестьянина в 1918 г. в с.Трехграды Одесской области. В 1939 г. он
поступил учиться в Саратовский медицинский институт, а в 1941 г. был выслан в
Сибирь. Уже на спецпоселении ему удалось завершить образование в Красноярском
медицинском институте и получить квалификацию врача-хирурга.
Коллекция материалов Альбрехта появилась в музее в 60-е годы, когда он заведовал хирургическим отделением окружной больницы и работал над проблемой заживления закрытых переломов в условиях Заполярья.
Формирующаяся коллекция о спецпосепенцах, как и часть стационарной экспозиции, посвящена, в основном, судьбам немцев, высланных из Поволжья. По данным окружного управления статистики, на начало 1991 года в округе проживали более 800 немцев, более тысячи немцев - в Норильском промышленном районе, расположенном на территории округа.
В феврале 1991 года в Дудинке, центре Таймырского автономного округа, состоялась окружная конференция немцев, на которой присутствовали делегации из Норильска, Туруханска, Игарки. На немецком языке обратился тогда к своим соотечественникам Л.Л.Лох, ветеран труда, заслуженный работник рыбного хозяйства РСФСР. Он один из тех, кто открыто заговорил о проблеме национального возрождения немцев Заполярья и кто стоял у истоков образования окружного общества немцев «Возрождение» и самодеятельного ансамбля немецкой песни.
28 августа 1991 г., в день 50-летия со дня выхода Указа о переселении немцев из районов Поволжья, в Дудинке прошел день памяти жертв политических репрессий.
Сколько их, этих жертв, приняла в себя студеная таймырская земля? Сотни, тысячи безымянных могил рассеяны на огромнейшей территории округа!..
Тяжелейшие испытания выпали на долю спецпоселенцев в первые годы их пребывания в Заполярье. Из архивных документов и воспоминаний очевидцев тех лет вырисовывается ужасающая картина людского бедствия. В Таймырском государственном архиве сохранилась докладная записка врача Овчинниковой, составленная после проведенного в августе 1943 г. медицинского обследования спецконтингента. Причинами высокой смертности являлись, по ее мнению, отсутствие у людей жилья и теплой одежды, голод, непривычный климат, эпидемии болезней. Начавшаяся в декабре 1942 г. цинга унесла немало человеческих жизней.
Первую полярную зиму 1942-1943 гг., ставшую для них самой страшной из всех зим, спецпоселенцы вспоминают как кошмарный сон. Долгих сорок восемь лет старался не вспоминать об этой зиме таймырский журналист Гунар Кродерс. Вместе с другими латышами их семья - мать, он сам, гимназист-старшеклассник, и старший брат Ольгерт, студент-историк - была вывезена из Латвии в Сибирь 14 июня 1941 г. Летом 1942 г. они оказались на далекой фактории Дорофеевск, расположенной на левом берегу Енисея, в его низовьях. Там, в страшную зиму 1942 г., умерла их мать, известная латышская актриса Герда Вульф.
По словам Кродерса, «...к концу ноября 1942 года число умерших еще не было так велико, но вскоре умерших уже не хоронили - недоставало ни досок, ни сил, ни воли. Трупы складывали в штабеля. И лежали плечом к плечу заледеневшие латыши, немцы, финны, литовцы, украинцы. Дети, женщины, старики...».
«На станке Усть-Хантайка, - вспоминает Я.Шмаль, - после первой зимы из 450 человек в живых остались 180.
По словам Ф.Мусс, из полутора тысяч человек, завезенных в пос.Потапово, к 1945 году оставалось всего четыреста. Остальные умерли от цинги и голода.
Для Фриды Мусс самые тяжелые воспоминания связаны с апрелем 1943 г., когда в ее семье в течение одного месяца один за другим погибли мать, двое братьев, невестка с ребенком. В поселке Никандровск Усть-Енисейского района из 56 человек в первую зиму ушли из жизни одиннадцать, рассказывает жительница поселка Усть-Порт Мария Цветцих. Труднее всего приходилось одиноким людям и осиротевшим детям, которых определяли в детские дома. Бывали случаи, когда на помощь приходили местные жители и принимали в свои семьи осиротевших детей. Об одном из таких случаев помнят в поселке Потапово.
Случилось это в страшную зиму 1942-1943 годов. К умиравшей от голода женщине зашел местный оленевод, эвенк, Н.Н.Куропатов. Увидев бедственное положение женщины, он сказал ей, что возьмет ее дочку. Мать девочки только и успела головой кивнуть в знак согласия. Маленькой Марии повезло. Она выжила, прижилась в необычных условиях. Новый отец относился к ней с большой нежностью и любовью, заботился о ней. Давно уже нет в живых знатного оленевода, но добрая память о нем хранится в сердцах людей, сосланных в лихую годину на таймырскую землю.
Нелегким был процесс освоения спецпоселенцами традиционных для северных народов видов хозяйственной деятельности - рыбопромысла, охотпромысла. И в этом неоценимую помощь оказывали им коренные жители. Они учили их правильно заметывать и вытаскивать невод, чинить и плести рыболовецкие сети, да и просто спасали от голода.
«Пропитание себе мы должны были добывать в воде, в воздухе, в тундре. Добудешь, сдашь продукцию - получишь продуктовые карточки», - вспоминает жительница Дудинки Ирма Шерер. Часто к неумелым рыбакам улов просто не шел. Есть рыбу было нельзя, ее нужно было сдавать всю до единой рыбешки. Те, у кого не было родных с карточками, постоянно были голодными».
Оказавшись в суровых климатических условиях, оторванные от привычного уклада жизни, не имея навыков ведения северного промыслового хозяйства, спецпоселенцы могли рассчитывать на единственную возможность выжить - получить работу и хорошо работать.
В 1942 году в округе создается целый ряд мелких рыбозаводов - Лескинский, Ошмаринский, Толстоносовский, Дудинский. Был расширен Усть-Портовский рыбоконсервный завод, возобновивший работу после пожара в 1943 году. Основной рабочей силой на этих предприятиях становятся спецпоселенцы.
Рыба была нужна стране, фронту. 6 января 1942 года СНК СССР и ЦК ВКП(б) приняли постановление «О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке», которое стало программой ускоренного развития рыбной промышленности в этих районах в годы войны. Из Игарки в Дудинку перебазировался Таймырский рыбтрест Красноярского края.
С конца мая 1942 года военкоматы Сибири стали мобилизовывать на рыбный промысел спецпоселенцев из числа высланных в 1941-1942 гг. поволжских немцев, прибалтов, финнов. Всего в навигацию 1942-1943 гг., как уже отмечалось, на Таймыр было вывезено 8417 спецпоселенцев. В 1944 году в наш округ привезли калмыков, выселение которых в Сибирь началось в декабре 1943г.
В Красноярский край было выслано 25 тысяч калмыков - 7525 семей (всего же было выслано 92963 гражданина калмыцкой национальности, более 3000 калмыков были расселены в рыбопромышленных районах), в Таймырском рыбтресте оказалось 900 семей.
На Таймыре спецпоселенцев расселили в трех районах: Дудинском, Усть-Енисейском, Хатангском. Самую большую партию переселенцев (более четырех тысяч человек) завезли в Усть-Енисейский район, который стал основным поставщиком рыбы в округе в годы войны. Добыча рыбы на Таймыре возросла в три раза: если до войны добывали в среднем 10-13 тыс. центнеров, то в 1942 г. - 33 тыс. центнеров.
В конце 40-х - начале 50-х гг. мелкие рыбозаводы влились в Усть-Портовский рыбоконсервный завод. Все сырье вывозилось в п.Усть-Порт, что обеспечивало ритмичную работу завода круглый год.
По воспоминаниям бывшего директора этого завода Л.Лоха, ежесуточный выпуск продукции превышал 20-25 тысяч банок. Завод выпускал более пятидесяти наименований продукции. Это Рыбоконсервный завод были консервы из осетра, чира, стерляди, нельмы, а также из пеляди, тайменя, омуля, ряпушки, корюшки. Выпускались консервы натуральные, в желе, в масле, в томате. Шпроты из енисейской ряпушки, печень тресковая, фрикадельки, котлеты, паштеты. Был освоен выпуск тушенки из оленины, куропаток в бульоне.
В округе в годы войны появились новые рыболовецкие колхозы из числа спецпоселенцев, их руками строились и благоустраивались поселки, которые содержались в идеальной чистоте. В поселке Носоновск Усть-Енисейского района был организован немецкий колхоз «Рыбак Севера», в поселке Иннокентьевск - колхоз «Полярная звезда» из спецпоселенцев-латышей. В поселке Сидоровском был калмыцкий колхоз «Имени IV пятилетки». В поселке Казанцево организовали немецкий колхоз «Гвардеец», который в 1947 г. возглавил Л.Л.Лох. Добрую память о себе оставил председатель немецкого колхоза «Новая жизнь» в поселке Потапово И.Я.Рамбургер.
Помимо рыболовства, спецпоселенцы успешно занимались молочным животноводством и овощеводством. В открытом фунте выращивали лук, турнепс, редис, морковь, картофель, капусту. Огородничество появилось не только в Дудинском районе, где располагались основные посевные площади, но и в Усть-Енисейском, Хатангском районах, то есть в местах расселения спецконтингента.
«Нелегко было раскорчевывать и вскапывать землю под огороды. На человека устанавливалась норма - вспахать 100 кв. м целины. При невыполнении нормы - отказывали в хлебе», - вспоминает Бригитта Ваккер. Хорошие огороды были в поселке Потапово. В теплицах, кроме огурцов, выращивали капусту.
В послевоенные годы заполярные овощеводы получали урожаи овощей, ничем не отличающиеся от южных районов Красноярского края. В 1948 г. колхоз «Красный дудинец» с посевной площади в 4 гектара собрал 564 центнера капусты, а в колхозе «Красный таймырец» (севернее Дудинки на 300 км) получили с 1 гектара более 48 центнеров картофеля.
В 1948 г. в окружной школе колхозных кадров были открыты даже шестимесячные курсы овощеводов. Первый выпуск овощеводов (22 человека) состоялся весной 1949 г. Среди выпускников этого отделения были спецпоселенцы Анна Краус, Лидия Гаррас, Геннадий Рудзитис.
Спецпоселенцы на практике помогали осваивать овощеводство коренным жителям округа, которых усиленно переводили тогда на оседлый образ жизни. О том, что когда-то на Таймыре успешно занимались овощеводством, напоминают старые музейные фотографии да рассказы старожилов.
Успешно развивалось и молочное животноводство в округе, особенно в 40-50-е годы. В поселке Усть-Порт, например, содержали более ста коров, много лошадей. Разводили свиней. Недостатка в грубых кормах не было. Всему поголовью накашивали хорошего сена. В округе славились доярки П.Пабст, И.Кремер, С.Диль.
Десятилетия совместного труда народов Таймыра и спецпоселенцев на рыбном и пушном промыслах, а также в огородничестве, животноводстве и клеточном звероводстве, стали весомым вкладом в развитие экономики Таймырского округа.
Сама жизнь, совместный труд сближали разные народы - долган и калмыков, ненцев и немцев, нганасан и латышей. По словам Гунара Кродерса, придуманная «гениальным вождем» система искусственного разделения людей на «чистых и не чистых» рушилась всякий раз, как только люди по-настоящему узнавали друг друга и сближались. Многие спецпоселенцы стали геро¬ями очерков ненецкой писательницы Любови Ненянг. «Земляки-немцы теперь и мои земляки, потому что я с ними росла, училась, жила и живу на таймырской земле, ставшей многим из тех, о ком пишу, малой родиной», - говорит она в предисловии к своему очерку о жизни Левина Лоха.
Северу отданы десятилетия жизни. Выросли внуки тех, кто был сослан на Таймыр в детском возрасте, и чьи воспоминания легли в основу данной публикации. Восхищает душевная стойкость людей, испытавших на себе тяготы и лишения «тюрьмы без решеток». Записанные и представленные здесь воспоминания жертв политического произвола - кровоточащая страница истории поколения, изуродованного репрессиями (1989 - 1992 гг.).
За время, прошедшее с момента написания этой работы, в музее появились
новые, интересные материалы. В 1999 году опубликована книга «Святые берега», а втором которой стал бывший заключенный Норильлага, а ныне Почетный гражданин
Дудинки Н.А.Одинцов. Его книга - еще один правдивый, человеческий документ о
нашем прошлом.
К сожалению, ушли из жизни и некоторые герои данного очерка. В 1996 г. в
Красноярске скончался Л.Л.Лох, который помогал автору в работе над этой темой.
Он был сослан на Таймыр шестнадцатилетним юношей, в двадцать лет возглавил
немецкий колхоз в Усть-Енисейском районе, был последним директором
Усть-Портовского рыбоконсервного завода. Этот человек многое сделал для
увековечения памяти людей, пострадавших в годы репрессий. Писал запросы, письма
в различные инстанции, помогал людям делом. 10 декабря 1996 года Л.Л.Лоху было
присвоено звание «Почетный гражданин Таймыра», но он об этом не узнал. Светлой
памяти Л.Лоха посвящается эта работа.
Н.А.Предтеченская,
зав. отделом истории музея
Примечания
1. Кродерс Г.Р. «Живу и помню» - «Полярные горизонты». Периодический сборник.
- Красноярск, 1990, с.124-139;
Вольтер Г.А. «Зона полного покоя» - Москва,1991;
Бугай Н.Ф. «К вопросу о депортации народов в СССР в 30-40-х годах». «История
СССР» - 1989, № 6, с.135-144; «За что переселяли народы». «Агитатор» - 1989, №
11, с.22-26; «О депортации калмыцкого народа». «Свет в степи» - 1990, № 3,
с.21-29; «Погружены в эшелоны и отправлены к местам поселений».
Л.Берия - И.Сталину. «Вопросы истории» - 1990, № 7, с.32-44; «Автономию
Поволжья - ликвидировать». «История СССР» - 1991, № 2, с.172-180;
Чешко С.В. «Время стирать «белые пятна». «Советская этнография» - 1988, № 66,
с.3-15.
2. Государственный архив Таймырского автономного округа (далее ГАТАО) - Фонд 23,
Оп.1., д.5., лл.73-78.
3. Таймырское окружное управление статистики. Данные на 1.01.92.
4. Таймырский окружной краеведческий музей (далее ТОКМ) - ГИК. 7786. - Фонд
С.Чахвадзе.
5. ТОКМ.-ГИК. - Фонд В.А.Пирца.
6. Кродерс Г.Р. «Живу и помню». «Полярные горизонты» - Красноярск, 1990, с.126.
7. ТОКМ.-НВФ. 7486. - Фонд Лоха Л.Л.
8. ТОКМ. - Фонд Райсих М.Ф.
9. ТОКМ.-ГИК. 8005. - Фонд Ваккер Б.Г.
10. ТОКМ.-ГИК. 753. - Фонд Альбрехта Р.П.
11. «Советский Таймыр» - 4.09.1991.
12. ГАТАО. - Фонд 23, Оп.1, лл.73-83.
13. Кродерс Г.Р. «Живу и помню». «Полярные горизонты» - Красноярск, 1990, с.129.
14. ТОКМ.-НВФ. 7474. - Фонд Шмаль Я.Я.
15. ТОКМ - Краеведческие записки.
16. ТОКМ - Краеведческие записки.
17. ТОКМ.-НВФ. 7361. - Фонд Фильберт Л.Д.
18. Изергина Л. «Рыбаки Севера - фронту» («Советский Таймыр» - 23.06.1982).
19. ГАТАО. - Фонд 23. Оп.1., д.5, лл.73-83.
20. Бугай Н.Ф. «О депортации калмыцкого народа». «Теегин Герл» - «Свет в степи»,
№ 3, 1990, с.21-22, 26.
21. Носов В.Е. «Социально-экономическое развитие народов Енисейского Крайнего
Севера» - Москва, 1967, с.99.
22. Лох Л. («Советский Таймыр» - 23.06.1990).
23. ТОКМ.-ГИК 8005 - Фонд Ваккер Б.Г.
24. Носов. В.Е. - Там же, с.99.
25. ТОКМ.-ГИК. 7179.
26. Лох Л. («Советский Таймыр» - 6.11.1990).
27. Кродерс Г.Р. «Живу и помню» - Красноярск, 1990, с.138.
28. Ненянг Л. «Жизнь ветерана». («Советский Таймыр» - 26.11.1988).
Управление культуры и искусства администрации Таймырского (Долгано-Ненецкого)
автономного округа.
Таймырский окружной краеведческий музей.
«Музейный вестник». Выпуск 1.
г.Дудинка, 2001 г.