В дореволюционной России массовое религиозное сознание являлось фундаментом общественного мировоззрения и обеспечивало интеграцию верующих в единое сообщество. Именно религия регламентировала их отношение к миру, накладывала отпечаток на повседневное поведение населения страны.
В первой трети ХХ века в результате сложившейся конфессиональной структуры населения региона основная его часть была православной. Если судить по этноконфессиональному признаку, то в 1920 г. доля русских, большинства проживавших в данной местности украинцев и белорусов – исконно относивших себя к этому вероисповеданию, была около 85 % от всего населения губернии. Еще 5% составляли поверхностно христианизированные коренные жители юга губернии (хакасы) и Тухуранского края. Верующие других конфессий составляли сравнительно небольшую долю населения – около 10%. Украинцы, белорусы, поляки, латгалы относились к католическому сообществу; немцы, финны, латыши и эсты – к лютеранскому. На территории губернии проживали также мусульмане и иудеи. В целом они были расселены дисперсно, однако в ряде районов региона существовали места их компактного проживания.
Вера накладывала серьезный отпечаток на образ жизни и культуру населения, однако сам характер религиозности зависел от конфессиональной и этической принадлежности верующих, социального контекста и особенностей, присущих тому или иному историческому периоду, а также уровня и степени религиозности. Если рассматривать в качестве основного критерия оценки религиозности веру в божественную силу, то уровень религиозности населения Приенисейской Сибири в 1920 году приближался к 100 процентам. Сословные, социальные и национальные барьеры в реальной жизни разобщали население, но, констатируя это, надо учитывать точку зрения ряда современных авторов, которые полагают, что говорить о «безрелигиозности» целых сословий или народов неправомерно.
Интенсивность же проявления религиозных чувств у разных народов и социальных слоев была различной. В ходе трехвекового заселения территории Енисейской губернии в ней сложился определенный характер вероисповедной культуры русского православного населения. У старожилов нормативно-регулятивная сторона религии выходила на первый план. Вера цементировала старожильческий субэтнос, а основополагающую роль в религиозных воззрениях играли заветы отцов. Церковная обрядность и заповеди глубоко укоренились в народном сознании. Религиозность населения выражалась в определенных признаках, как религиозного сознания, так и религиозного поведения. Признаки религиозного сознания – вера в бога, в загробную жизнь, в посмертное воздаяние, в ад, в божественное провидение, в посредничество церкви и святых между Богом и человеком, знание и принятие догматических основ и предписаний исповедуемого вероучения. Признаками религиозного поведения являлись совершение молитв, соблюдение религиозных обрядов, постов и праздников, других предписаний религиозных культов, посещение культовых мест, паломничество к святым местам, участие в религиозной жизни общины, в акциях благотворительности и милосердия, в распространении религиозных взглядов.
Нельзя не отметить и тенденции, которые проявились в первой четверти ХХ в. В приходах, помимо главного храма, в небольших или удаленных населенных пунктах действовали церкви, молитвенные дома и часовни, чем были созданы условия для регулярного удовлетворения религиозных потребностей прихожан. Усиление духовно-нравственной составляющей религиозного сознания проявлялось в первую очередь в изменении поведенческих стереотипов. Приходские священники в своих отчетах Енисейской духовной консистории предреволюционных лет отмечали, что большинство прихожан стало значительно ревностнее совершать молитвы, соблюдать религиозные обряды, посты, праздники, чаще посещать храм. Создание приходских попечительств, обществ трезвости и иных подобных структур расширяло участие самих прихожан в культурной и просветительской деятельности церкви, в акциях благотворительности и милосердия. На юге региона значительное развитие получила миссионерская деятельность прихожан. Массовым стало посещение ими духовно-нравственных чтений и духовных библиотек, значительными тиражами распространялась религиозная литература. Население губернии стало осознавать благотворное влияние на нравственный облик подрастающего поколения Закона Божия.
Эти процессы быстрее шли в приходах, где переселенцы и старожилы проживали вместе. Там наблюдалось взаимное проникновение различных этнокультурных традиций. Недаром современники отмечали благоприятное влияние переселенцев пореформенного времени на старожилов. Именно благодаря этому в губернии сложилась традиция больших крестохождений, увеличилось число почитаемых икон.
Социальное положение, характер хозяйственных занятий также вносили свои особенности в практику религиозной жизни и в формы благочестия. В частности, купечество жертвовало немалые средства на строительство и убранство храмов. Для чиновников и городской интеллигенции более характерными были занятия благотворительностью и религиозно-просветительской деятельностью, крестьяне активно участвовали в самой жизни приходской общины.
Некоторую часть русского православного населения губернии до революции составляли старообрядцы – представители религиозной оппозиции, порвавшие с официальной церковью, а нередко противостоявшие и органам власти. К 1912 г. на территории региона из почти 13 тысяч верующих 80 процентов проживало в Минусинске и в отдаленных местностях Минусинского и Ачинского уездов.
В результате многовековой рeпрeссивной практики государства старообрядцы, противопоставляя сeбя общeству, сохранили свою конфессиональную самоидентификацию и демонстрировали высокую, почти 100 процентную степень религиозности; они все хорошо знали основы культовой практики, догматики и обрядности. Их отличали высокая книжная культура, иконописные традиции, духовные стихи. Главными чертами религиозного сознания староверов были догматизм и строгая каноничность.
Различия между ними не имели догматического значения, но принадлежность к тому или иному толку накладывала свой отпечаток на формы религиозного благочестия. Часть староверов региона относилась к Белокриницкой иерархии (около пяти тысяч человек), а также «секте вольноприходящих священников» (около тысячи человек), другая часть считала себя беспоповцами (около шести тысяч человек).
Первые сохранили все атрибуты «дониконовского православия». Наличие духовного отца общины, минимального клира в приходе, здания церкви или часовни с традиционным убранством и соответствующая богослужебная практика являлись необходимыми условиями и основополагающими признаками вероисповедания поповцев. Реальное право на это старообрядцы-поповцы получили в результате вероисповедных реформ начала ХХ в., когда они оформились как «альтернативное православие».
Беспоповцы напротив, отрицали священников, иерархию, таинство священства, институт церкви, признавая, однако, те или иные православные таинства. «Беспоповщина» никогда не представляла единого религиозного образования и распадалась на разные толки, из которых основными и наиболее крупными были поморский, федосеевский, филипповский, нетовский и страннический. Все эти толки были представлены на территории губернии. Их отличали разные формы эсхатологических воззрений. Однако прекращение репрессивной практики самодержавия по отношению к ним способствовало смягчению их социально-утопических взглядов, основанных на идее спасения от мира антихриста и бегства из него, стирая границы не только между отдельными толками, но и между ними и официальным православием.
Социальный протест выразился в распространении в первой трети ХХ века идей отделения церкви от светского государства, демократической организации культа, «революции духа», проповеди любви, гуманизма и ненасилия в евангельско-христианском движении. Новые ценности и идеология, основанные на духе предпринимательства и свободы личности, были привнесены в регион ссыльными и проникали в народную среду. На 1 января 1912 г. в Енисейской губернии около 900 человек считали себя баптистами. Однако к 1920 г. в результате активных миграционных процессов их ряды поредели почти наполовину.
Имели свой характер религиозности и другие народы, населявшие Енисейский регион. Освоение русскими первопроходцами Хакасии и последующее вхождение этой территории в состав Российской империи сопровождались стремлением государства включить коренные народы в официальную политическую и культурную систему. Для этого господствующая Русская православная церковь проводила в этом регионе христианизацию населения.
Во многом благодаря миссионерской деятельности православной церкви и известной схожести культур к началу ХХ века православие пустило корни в среде местного населения. В это время большинство хакасов, живших на юге региона, считало себя христианами, уровень их религиозности был выше 50 процентов: аборигены принимали вероучение и предписания церкви, ее этическую составляющую, хотя душеспасительная функция православия оставалась им непонятной.
В этносоциальном аспекте невозможно отрицать, что христианство в эти годы играло позитивную роль в диалоге русских и хакасов и стало одной из причин включения хакасской этнической общности в российскую государственность. В то же время в роли основного фактора, благодаря которому сохранялся и развивался хакасский этнос, выступал шаманизм. Поэтому степень религиозности хакасов нельзя оценить выше, чем в 30 процентов.
В отличие от хакасов, у северных народов трансформация традиционных верований шла с трудом и носила поверхностный характер. Идеи христианства, смысл и значение христианских обрядов аборигены не понимали. У северян-политеистов возникала большая путаница с идентификацией самого христианского бога. Православие мало затронуло и традиционное мировоззрение коренных народностей севера. Сложный комплекс традиционных мифологических представлений сформировал собственную этическую систему. Продолжалось бытование шаманизма не только в повседневной бытовой практике, но и в качестве культа.
Народы региона, исповедовавшие католицизм и лютеранство, фактически осуществляли вкрапление европейской религиозной и социокультурной традиции в пространство превалирующей православной религиозной культуры. Ассимиляция в культурном плане была достаточно сильной у родственных с русским славянских народов, исповедовавших католицизм: шла утрата национального языка, письменности, традиций.
На передний план выходила душеспасительная и этическая составляющая религиозного сознания. Строительство храмов, приглашение на службу священников, поддержание литургической жизни прихода наряду с выражением религиозности верующих в разнообразных формах благочестия и духовно-нравственной жизни объединяли верующих католиков различных национальностей вокруг религиозной общины. При этом верующие населенных пунктов, находившихся на значительном удалении от храма, к 1920 г. вполне могли наравне с жителями центра прихода – Красноярска поддерживать религиозную жизнь. По их прошениям и на их пожертвования строились храмы, приглашались священники, чем было обеспечено постоянное совершение литургических обрядов.
Демократическая структура лютеранской церкви диктовала иные формы религиозного благочестия верующих. Верующие не только играли существенную роль в жизни приходской общины, но и значительно влияли на формы литургической практики. В поселениях Енисейского региона, основанных до столыпинских реформ, имелись конфессиональные школы, церкви и молитвенные дома, образованные пасторы и проповедники, поддерживалась регулярная литургическая практика. Население знало основы догматики и литургики, что позволяет оценить степень религиозности как высокую.
Религиозная жизнь переселенцев-лютеран, которые прибыли в Енисейскую губернию между 1907 и 1917 гг., не была организационно упорядочена, что сказывалось на состоянии религиозности новых переселенцев. Возникновение новых национальных поселений в начале ХХ в. происходило в Сибири столь быстро, что пастор мог приезжать в лютеранские поселения несколько раз в год, в остальное же время религиозной жизнью общины руководили причетчики («учителя»). На первый план в таких условиях выходила этноинтегрирующая сторона религии, а степень религиозности была значительно снижена.
Для евреев основным стимулом объединения выступал иудаизм. Религия являлась для них своего рода гарантией сохранения национального начала, основным центром концентрации еврейской массы были синагога или молитвенная школа (пусть она даже и не всеми посещалась).
К основным особенностям религиозности мусульман необходимо отнести охват всех сторон общественной и частной жизни правилами и законами шариата исключитeльную роль рeлигиозной общины. При этом общинный изоляционизм совсем не предполагал отсталости, о чем, например, говорит значительное распространение духовных образовательных учреждений – мектебе. В Енисейской губернии они были практически в большинстве приходов.
Религиозно-конфессиональная структура региона характеризовалась преобладанием православных приходов. В 1916 г. в Енисейской губернии действовало 310 приходов. Из них 19 городских. Их жизнедеятельность регламентировалась Енисейской епархией. Были созданы условия для религиозной деятельности. На территории региона функционировали инославные и иноверные приходы (восемь мусульманских, три католических, один лютеранский) и общины (22 старообрядческих, 11 евангелических, шесть иудейских). Их деятельность разрешалась, но ограничивалась государством религиозно-национальной средой.
Для поддержания стабильности социокультурной системы конфессиями в регионе были созданы учреждения, оказывавшие духовную и материальную помощь людям. Енисейская епархия добились наибольших результатов в таких общественно-социальных направлениях как организация образовательно-просветительской и благотворительной деятельности. К январю 1916 г. в губернии имелось 226 церковно-приходских школ, что составляло треть от общего количества учебных заведений. Их поддерживали монастыри, волостные и сельские общества, приходские попечительства, частные лица, что подтверждало их востребованность в губернии. Но в целом под влиянием роста народного самосознания и внимания общества к проблемам народного образования церковно-приходская школа в 1905 – 1917 гг. потеряла свои лидирующие позиции, усилилась тенденция к переходу от религиозной школы к светской. Просветительскую деятельность проводило Братство Рождества Пресвятой Богородицы. Оно создавало народные библиотеки и книжные склады, устраивало христианские чтения. На базе церковно-приходских школ работало около 100 отделений братства святителя Иннокентия, Иркутского Чудотворца, где проводились собеседования, воскресные классы и повторные занятия. С 1905 г. в губернии начали действовать приходские попечительства. Они получили значительное распространение, так как демонстрировали единение религиозной общины, действующей при храме, с сельским сообществом и поддерживали взаимоотношения с местными органами власти. Неправославные конфессии особое значение придавали сохранению этнонациональных традиций. Все культурные, просветительские, благотворительные мероприятия проводились под эгидой общины.
Однако, в период революционных преобразований религиозным организациям и
верующим пришлось определиться в своих социально-политических позициях. Ведь в
дореволюционной России религия обосновывала существующую
общественно-политическую систему. В сложной политической ситуации 1905 – 1907 гг.
Церковь заявила о своей полной поддержке самодержавия и правительства. В эти дни
епархиальное начальство активно участвовало на стороне губернской власти,
призывало духовенство к предотвращению волнений в губернии. В церквях
проводились молебствования, на богослужениях разъяснялась политическая ситуация,
осуждались выступления против царя и святой русской церкви. Священники
участвовали в составлении списков избирателей, разъясняли процедуру выборов
народу, проводили собрания духовенства, на которых определяли свою политическую
платформу. Будучи одним из главных звеньев официальной идеологии государства в
начале ХХ в., православная церковь являлась объектом острой критики со стороны
местных общественных сил, формирующихся партий.
Революционные события 1905 – 1907 гг. способствовали возникновению в регионе
кризиса культурного и социально-политического доверия к религии, особенно
православию. Эти тенденции затронули городское население. На селе их поддержали
сельская интеллигенция (староста, писарь, учитель). В демографическом плане
таким идеям оказалась больше подвержена молодежь, особенно мужчины –
генетические носители признака изменчивости рода. Продолжавшееся углубление
отчуждения между властью и обществом сопровождалось разрушением традиционной
религиозной системы. Прихожане отказывались содержать причтовые дома, неугодных
священников, предоставлять ругу. В целом, политическая позиция различных
категорий духовенства и верующих не была однородной. Часть из них принимала
участие в политических акциях, часть предпочитала оставаться вне политики. Но
уже в период событий 1917 г. и Гражданской войны конфессии активно
использовались политическими силами, они оказались втянуты в противостояние, что
значительно понизило их общественный статус. При этом, занимая место по одну из
сторон баррикад, они теряли имидж объединяющей силы и сталкивались с острыми
внутренними проблемами.