Промышленное освоение Таймыра начиналось на путях частной инициативы, не принесшей заметного успеха, но выдвинувшей Н.Н.Урванцева — исследователя Норильского рудного района. Реальное промышленное освоение этого региона удалось осуществить только советскому государству путем эксплуатации огромных масс заключенной “рабсилы”, что сделало Норильск одним из островов ГУЛАГа. Необходимость освоения новых месторождений и модернизации НГМК и города ставит вопрос о том, форпостом какой цивилизации будет Норильск в наступившем веке.
В истории промышленного освоения Таймыра явно прослеживаются две тенденции. Первая является примером народной колонизации российских окраин. Ее героями были смелые землепроходцы и их потомки, которые пришли на енисейский Север в поисках Беловодья — легендарного царства мужицкой свободы и достатка. Вторая волна казенной колонизации прошла под контролем кремлевских вождей, железной рукой погнавших тысячи противников режима погибать в Заполярье. Эти люди построили на вечной мерзлоте Норильский комбинат и самый северный в мире город, который стал форпостом цивилизации за Полярным кругом.
1. Народная колонизация
Издавна богатства Пясиды (старое название Таймыра) притягивали промышленных и торговых людей из Поморья, потомков вольных новгородских ушкуйников. В первую очередь они искали “мягкую рухлядь” (пушнину) и моржовые клыки. За ними шли казаки, облагая местное население царской податью — “ясаком”. В 1600-1601 годах землепроходцы основали городок Мангазею, который стал опорным пунктом освоения Приенисейского края.
В 1610 году Кондрат Курочкин спустился по Енисею к морю и пробрался вдоль берега до устья реки Пясина. Курочкин шел по пути, уже проторенному безвестными охотниками. К тому времени мангазейские мастеровые плавили в примитивных печах медь и железо из норильского месторождения.
Однако подземными кладовыми енисейского Севера предприниматели всерьез заинтересовались лишь в XIX веке. Одним из первых разведал и начал добывать там золото и графит купец 1-ой гильдии и член 25-ти научных обществ Михаил Сидоров (1833-1888 гг.). Этот патриот Сибири щедро финансировал геологические изыскания и экспедиции по Северному морскому пути. Сидоров написал императору Александру III докладную записку, в которой раскрыл перспективы промышленного освоения природных богатств Крайнего Севера. В ответ ему из канцелярии прислали резолюцию генерала Зиновьева, которому показалось, что такие идеи могут проповедовать только помешанные.
В 1864 году предприимчивые братья Киприан и Петр Сотниковы нашли в норильских горах и застолбили рудную жилу. Они решили плавить медь на паях с золотопромышленником Александром Кытмановым. Киприан Сотников тогда служил урядником в Дудинке, и ему удалось уговорить енисейского епископа Антония дать кирпич для печи из дудинской церкви. Взамен Киприан пообещал выстроить деревянный храм. В 1868 году церковь разобрали, кирпич перевезли к горе Рудной и сложили из него печь. За год компаньоны выплавили и сдали в казну 200 пудов меди, но дело прогорело из-за низкой рентабельности производства.
Затем сын Киприана — Александр Сотников взялся добывать норильский уголь и вывозить его в Дудинку на оленьих упряжках. В 1894 году ему удалось продать несколько тысяч пудов угля экспедиции полковника Андрея Вилькицкого, который тогда изучал условия судоходства в низовьях Енисея. Однако разработку угольных копей пришлось бросить из-за трудностей транспортировки. На нартах помещалось слишком мало угля, а оленьему стаду не хватало ягеля для пропитания.
Семейное дело продолжил внук Киприана А.А. Сотников. Будучи студентом горного факультета Томского технологического института, он в 1915 году вновь застолбил открытое дедом месторождение. Сотников собрал образцы пород и познакомил с ними своего институтского товарища Николая Урванцева, попросив сделать анализ.
Потом в России началась кровавая междоусобица, а власть в Сибири захватил адмирал Колчак, когда-то прославившийся полярными исследованиями. Сотников обратился к нему с докладной запиской, в которой предложил начать разработку норильских угольных копей, чтобы наладить снабжение сибирской армии по Северному морскому пути, Оби и Енисею. Для доставки угля на енисейский берег к пароходам он предложил к 1922 году построить узкоколейную железную дорогу до Дудинки или Усть-Порта, а рельсы и подвижной состав для нее заказать в Англии1 . Предложение было заманчивым, но омскому правителю вскоре стало не до освоения норильского месторождения.
Далее исследования норильских кладовых продолжил Николай Урванцев (1893-1985 гг.). Еще летом 1919 года он возглавил геологическую партию, укомплектованную студентами Томского политехникума. В следующем году он нашел коренное месторождение меди. К тому времени разведочные работы скудно финансировал Геологический комитет ВСНХ. В 1925 году Геолком решил свернуть работы в Норильском районе, но Урванцев обратился прямо к Феликсу Дзержинскому, который тогда возглавлял, помимо органов госбезопасности, и ВСНХ. Дзержинский поддержал энтузиаста и послал начальником экспедиции своего секретаря Павла Аллилуева (свояка Сталина).
В следующем году Урванцев открыл еще одно медно-никелевое месторождение “Норильск II”. В путешествиях Урванцева по Таймыру участвовал бывший матрос, последний русский землепроходец-одиночка Никифор Бегичев (1874-1927 гг.). В 1935 году Николаю Урванцеву за исследование Таймыра и Новой земли присвоили ученую степень доктора геолого-минералогических наук без защиты диссертации, а в 1975 году он стал почетным жителем города Норильска.
Первый дом Норильска (дом Урванцева)
2. Казенная колонизация
В советские времена “Норильской проблемой” сначала занимался Главсевморпуть, а в 1929 году к ней подключился трест “Союззолото”. Однако работы продвигались крайне медленно. Тогда, в апреле 1932 года член Совета труда и обороны И.А. Акулов и нарком внутренних дел Генрих Ягода подготовили и внесли на заседание Политбюро проект постановления “О Норильских месторождениях платины и других редких металлов”. В июле Политбюро решило форсировать подготовительные работы. Геологам ассигновали 3560 тыс. рублей и потребовали определить промышленные запасы платины, меди, никеля и мышьяка до конца года. Путейцам приказали соединить железной дорогой месторождение с берегом Енисея за короткое северное лето 1933 года. Общий контроль над работами и снабжение рабочей силой поручили гулаговским чекистам.
Несмотря на грозное постановление в кризисные годы подготовительные работы на Таймыре разворачивались медленно. В конце 1934 года геолог Александр Воронцов направил в правительство докладную записку, в которой настаивал на форсировании темпов промышленного освоения месторождения. Его предложения поддержали глава ГУСМП Отто Шмидт и нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе. В марте 1935 года Воронцов выступил с докладом на заседании Политбюро, на котором было принято принципиальное решение о строительстве Норильского никелевого комбината. Воронцова назначили главным инженером строительства, а начальником поставили чекиста Владимира Матвеева. Кроме того, Сталин распорядился передать Норильскстрой в ведение НКВД.
12 июня 1935 года от Красноярской пристани
отчалил пароход “Спартак” с большой группой
строителей комбината. Тем временем 23 июня вышло
постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о
строительстве Норильского комбината, а спустя 2
дня нарком НКВД распорядился организовать на
месте работ исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ). 2
июля в Дудинке первый начальник Норильлага и
Норильскстроя Владимир Матвеев подписал приказ
о начале строительных работ.
Затем, в марте 1936 года на Политбюро утвердили постановление СНК СССР “О строительстве Норильского никелевого комбината”. Для обеспечения своевременного завоза материалов, оборудования и продовольствия для Норильскстроя Наркомфин обязан был выдать предприятию 50 млн. рублей в течение I-III квартала 1936 года. На эти деньги организаторы должны были забросить в Заполярье 5 тыс. тонн рельсов, паровую электротурбину, 2 локомобиля, 5 роторных снегоочистителей для узкоколейки и обогатительную фабрику2 .
В том же 1936 году строителями был заложен первый рудник и отправлен первый поезд по 14-километровой узкоколейке из Валька в Норильск, а в сентябре 1937 года была открыта постоянная железная дорога из Норильска в Дудинку, протяженностью более 100 километров.
Проекты рудников “Угольный ручей” и “Гора рудная” подготовили специалисты из Ленинградского института “Северо-Никель-Оловопроект”. Разработчики предложили пробить гору горизонтальными штольнями, соорудить перепускную шахту и откаточную штольню. Каждые 8 минут из подземелья должен был выходить электровоз с вагонетками, гружеными рудой. Мощность рудника определили в 1 млн. тонн руды в год. Главной продукцией тогда еще считали белый (медный) штейн, который собирались экспортировать на мировой рынок. Предполагалось, что обслуживать предприятие будут вахтовым методом 2000 работников.
В начале марта 1938 года вместо арестованного (и сгинувшего позже в лагерях) чекиста Матвеева начальником Норильскстроя назначили бывшего заместителя Орджоникидзе (к тому времени уже похороненного под кремлевской стеной), строителя Магнитогорского металлургического комбината Авраамия Завенягина. Опытный строитель, не по наслышке знакомый с трудом заключенных, новый начальник вместо подземной шахты распорядился рыть открытый котлован и строить город Норильск. Достоинством этого проекта были низкая себестоимость труда при открытой добыче сырья и сжатые сроки исполнения.
3. Рабсила
Еще с конца 20-х годов в Сибирь
потянулись эшелоны спецпереселенцев, среди
которых преобладали кулаки из центральных
районов России. Вскоре трудоустройство
репрессированных вылилось в самостоятельную
проблему. В июле 1931 года члены бюро
Восточно-Сибирского крайкома (Иркутск), которые в
те времена распоряжались и Красноярским округом,
приняли резолюцию “О состоянии
спецпереселенцев в крае”. Партийцы передали
ссыльных крестьян конторам Востоксиблеса и
Слюдтреста, посоветовав расселять их поселками
по 250-300 дворов в наиболее отдаленных и необжитых
районах гигантского края.
К октябрю 1933 года в промышленности Восточно-Сибирского края трудились 20872 человека, лишенных избирательных прав. Они составляли 5,3 процента всех занятых в промышленном секторе экономики. Из них 24,4 процента работали на золотодобыче, 20,4 процента занимались лесом и его сплавом, 5,5 процента — строительством. В целом, спецпереселенцы составляли более трети работников предприятий добывающих отраслей (39,3 процента).
Ко времени образования Красноярского края (1934 г.) армия принудительного труда заметно пополнилась. Летом 1935 года начальник Красноярского управления НКВД Карп Павлов уже считал, что край буквально засорен “чуждыми элементами”. Он поведал делегатам 1-ой краевой партконференции, что в край сосланы почти 70 тыс. человек. Среди репрессированных насчитывалось 54 тыс. кулаков, 15 тыс. “харбинцев”, 542 политических ссыльных их числа “троцкистов” и “зиновьевцев”.
Большинство репрессированных направили обживать таежные и заполярные районы. К 1935 году 75 процентов работников Игарского лесокомплекса составляли спецпереселенцы — люди самого разного социального происхождения (так в бригаде грузчиков из барака №8 числились бывший председатель райисполкома, директор льнозавода, два бухгалтера и два председателя колхоза.
Вместе с тем, заполярной
стройке металлургического комбината
катастрофически не хватало рабочих рук. К
октябрю 1935 года в Норильлаге было 1200 заключенных,
в мае 1936-го — 1250. В июне лагерное начальство
пожаловалось, что “контингент” едва дотянул до 2
тыс. заключенных, из-за чего стройка
недосчиталась 8400 человека–дней. Начальник УНКВД
Карп Павлов пообещал забросить в Норильлаг за
летнюю навигацию 1936 года еще 7600 заключенных.
Получив нагоняй от начальства, его подчиненные
отправили дополнительные невольничьи баржи.
Принудительный труд был мало продуктивен, но имел два важных преимущества. Прежде всего, это — дешевизна рабочей силы. Списочный человеко-день обходился в 6 рублей 61 копейку, а отработанный — 12 рублей 60 копеек, включая 1 рубль 26 копеек премиального вознаграждения усердных зэков, тогда как средняя дневная заработная плата вольнонаемного работника составляла 29 руб., выработка же на одного работника равнялась 46 — 59 руб (данные 1938 — 1944 гг.). Согласно же утвержденному ГУЛАГом промфинплану среднегодовая потребность Норильскстроя в рабочей силе составляла 8800 заключенных и 200 вольнонаемных, преимущественно бойцов ВОХР. Несложный расчет показывает, что годовая экономия от использования заключенной “рабсилы” составляла не менее 45 миллионов руб. Второе преимущество заключалась в том, что заключенный не мог отказаться от каторжного труда, а бежать с Таймыра было некуда.
Первая, каторжная волна колонизации Таймыра начала спадать только после смерти Сталина. В 1956 году Норильлаг был закрыт. Всего за 21 год существования через него прошли свыше 300 тыс. граждан СССР и более чем 20 других стран.
*****
Предоставляем читателю самому судить, форпостом какой цивилизации был Норильск, строившийся подконвойной “рабсилой” (к слову сказать, исследователя Н.Н.Урванцева эта цивилизация превратила в одного из своих заключенных, слабым утешением которому могло служить лишь то, что отбывать срок ему довелось на местах своих открытий; клеймо “враг народа” с него было снято только по смерти великого вождя). Ныне, спустя 65 лет с момента его основания встала проблема освоения новых месторождений, модернизации Комбината и реконструкции Норильска. Будущее форпоста цивилизации за Полярным кругом зависит от того, чья энергия вдохнет жизнь в эти планы — частной народной инициативы или злой казенной воли.
"Норильская голгофа". Издательством «Кларетианум», Красноярск, 2002.