Наши московские коллеги передали нам копии квартальных отчётов Норильлага и Горлага (а также других лагерей нашего региона) за 3-й квартал 1949 г., хранящихся в фонде ГУЛАГа в ГАРФ. Очевидно, это те отчёты, которые регулярно направляли в ГУЛАГ управления всех лагерей центрального подчинения. Речь идёт об отчётах о составе заключённых. Таким образом, мы имеем своего рода “моментальный снимок” состава заключённых в ИТЛ “Ч-224” (Норильлага) и ОЛ № 2 (Горлага) с разбивкой по статьям, “окрасам” (характеру обвинений), полу, возрасту, срокам, этнической принадлежности и подданству (гражданству), а также с данными об “убытии” (но без данных о прибытии).
Прежде всего бросается в глаза отсутствие суммарных данных и по Норильлагу в целом, и по Горлагу в целом. По Горлагу два отдельных отчёта: по КТР (каторжникам) и по остальным узникам (не КТР). По Норильлагу их даже три: по КТР, по 8-му лаготделению и “все остальные” (если только не существует ещё каких-то отчётов по составным частям Норильлага, в чём у нас пока нет полной уверенности). Насколько нам известно, на 8-м л/о каторжников никогда не было.
В том, что отчёт по Горлагу не включает КТР, можно убедиться по численности иранцев, турок или граждан Бельгии.
В том, что отчёт по Норильлагу не включает КТР, можно убедиться, например, по численности СОЭ (ч. 1, гр. 14). Кстати, это поразительная деталь: теоретически по статье СОЭ (7-35) вообще не могли давать каторгу. Если верить УК, максимальный срок по СОЭ — 5 лет, а сроки КТР, во всяком случае, больше 10 лет (см. ч. 6 соответствующего отчёта). В особлаг заключённые по СОЭ теоретически тоже не должны были попадать — но, как мы видим, попадали (только, почему-то, не КТР).
В том, что отчёт по Норильлагу не включает 8-го л/о, можно убедиться по численности малосрочников (со сроком до 1 года).
На основе этих пяти отчётов мы составили суммарные отчёты по той же самой форме: сложив два Горлаговских отчёта, получили как бы “отчёт по Горлагу в целом”, а сложив три Норильлаговских отчёта, получили как бы “отчёт по Норильлагу в целом”. Наконец, сложив два суммарных отчёта, мы получили цифры “всего по норильским лагерям” на 1.10.49 г. Здесь необходима одна оговорка: суммарная цифра убытия в другие места заключения, вероятно, получились преувеличенными, так как они почти наверняка включают потоки внутри Норильлага или между Норильлагом и Горлагом.
Интересно заметить, что спустя более чем год после образования Горлага (“особый литер 2”, или, иначе, Особлаг № 2), который предназначался именно для содержания политзаключенных и, прежде всего, каторжников (о нём всегда и говорят как о каторжном лагере), большинство каторжников всё ещё содержалось (“числилось”) в Норильлаге, т.е. “каторжные” зоны Норильлага не были переданы в состав Горлага. То же самое можно сказать о политзаключённых в целом: в Норильлаге их было намного больше, чем в Горлаге.
Если уж зашла речь о численности политзаключённых, трудно обойти вниманием и “дежурный” вопрос: а какую часть они составляли во всём лагерном “контингенте”? Что ж, в Норильлаге они составляли на 1.10.49 г. около 40 процентов. Но если считать вместе с Горлагом — уже 53 с лишним. “Всё-таки” большинство.
С другой стороны, представляется возможным, что через норильские лагеря, даже вместе взятые, прошло больше “неполитических” заключённых, нежели политических. “Бытовые” сроки обычно были поменьше, “оборачиваемость” (сменяемость) выше. А сколько “бытовиков” отсиживали свои срока по абсолютно “липовым” делам? Этого мы никогда не узнаем: их уголовные дела списаны. Но есть веские основания полагать, что число таких безвинных узников вполне сравнимо с числом политзаключённых.
Насколько можно доверять этим официальным отчётам? Смотря в чём. Сомневаться в точности данных о возрастном или национальном составе, о “разбивке” по статьям УК, видимо, нет оснований. А вот были ли среди 1800 “шпионов” настоящие, и если были, то сколько, — можно ответить, только имея полный список этих людей и зная результаты проверки их уголовных дел.
Или, например, такая деталь. В 1949 г. в Норильлаге и Горлаге находились в заключении никак не 110 польских граждан, а во много раз (примерно на порядок) больше, даже если ограничиться только этническими поляками. Дело в том, что в СССР официально признавали гражданами Польши только родившихся на “ялтинской” территории польского государства, а жители Львова, Луцка, Вильнюса, Гродно, Барановичей и т.д. в это число не включались. В той же ситуации оказались и граждане Румынии — жители Бесарабии (Молдовы) и Северной Буковины.
К концу 40-х годов, когда истекли сроки по большинству приговоров, вынесенных в период Большого Террора (1937-1938), значительно изменился и национальный состав заключённых, и соотношение между разными статьями. Для 1949 г. весьма характерно, что в Горлаге почти половину заключённых составляли украинцы. Их было вдвое больше, чем русских и белорусов, вместе взятых! Среди каторжников Норильлага примерно та же картина: украинцев было вдвое больше, чем русских.
"Норильская голгофа". Издательством «Кларетианум», Красноярск, 2002.