"Мне трепет сердца сокровенный
Велит: "Лови! Теряй покой!
Поторопись - ведь, я мгновенный,
Прозрачный, зыбкий, никакой!.."
Леопольд Стафф
Когда пишется статья, очерк или эссе о человеческой судьбе близкого знакомого, всегда возникает в авторе /смею надеяться!/ некое трепетное чувство, вбирающее в себя и торжественность, и нотки радости с отзвуками некоторой грусти. И в настоящем случае всё это ведомо мне, когда на белый стандартный лист нижутся затейливые торопливые строчки из-под пера. Я пишу о весьма неординарном человеке, родившемся в Красноярске, но с корнями далекой, далекой Польши, - о Мечиславе Викторовиче Трухницком.
...Давние 60-е годы, как в стране, так и в Красноярске, характеризовались возрастающей ролью общественной мысли, чему способствовала книга, притом, художественная. Спонтанно, а может быть, по Божьей благодати, книгочеи города группировались вокруг уже тогда знаменитого библиофила - врача Дома отдыха "Енисей" Ивана Маркеловича Кузнецова. К нему в пригородную зону съезжались то одни, то другие друзья книги. Бывал у него и Мечислав Викторович, который уже тогда имел значительное книжное собрание...
А поближе мы с ним познакомились уже при официальном признании книголюбского движения. В конце 1974 года в стране было учреждено общество книголюбов, а первым председателем городского клуба книголюбов был избран досточтимый наш Мечислав Викторович.
Это был уже знак признательности читающей аудитории определенных заслуг
нашего героя - в собирании своей книжной коллекции, в созидании
коллекционирования книжных знаков - экслибрисов, в выступлениях, докладах,
сообщениях на книжные и литературные темы в клубах города, наконец, в общении с
людьми, близкими по духу и влечениям.
Мне ввиду его изрядной скромности /по душевной склонности, да, наверное, по
воспитанию/ не приходилось сталкиваться с профессиональной деятельностью
Мечислава Трухницкого, хотя уже в 80-х годах он считался известным
инженером-конструктором в лесном машиностроении не только в Красноярске, но и в
Москве.
Почти неизвестны мне были и его польские корни, его высококультурная закваска, исходившая из истинной интеллигентности родителей, дедов /отца - Виктора Трухницкого и матери - дочери знаменитого художника Дмитрия Каратанова, деда Яна и бабки Идалии, остававшихся жить до конца в Томских землях/. Но зато в общении с Мечиславом Викторовичем мне было дано убеждаться в его разносторонних познаниях: и в духе книги, и в тончайшей материи изобразительного искусства, и просто в примерах своей житейской скромности, да и в чувстве меры во всем.
Зная в колоссальном объеме жизнь книжной графики, Мечислав Викторович имел огромную переписку почти со всеми известными в стане графиками, включая известнейших иллюстраторов книг: Николая Кузьмина и Татьяну Маврину. Мне даже вспоминается, как на какой-то юбилей /не без помощи М. Трухницкого/ Николай Кузьмин прислал свою фотографию с дарственной надписью членам нашего клуба "Библиофил"!
Даже сравнительно недавно благодаря его богатейшей коллекции экслибрисов Мечиславом Викторовичем в стенах выставочного зала художественного института была достойно организована выставка гравюр Анатолия Калашникова /ровно три года назад!/ к его 70-летию со дня рождения.
А в последнее десятилетие М. Трухницким было написано множество информационных и рецензионных статей и статеек в различных городских газетах, в которых до занятого читателя дошли культурные события в области литературы и изобразительного искусства. В этих публикациях прослеживается с завидной постоянностью благожелательное отношение к тому или иному автору, с всегдашним к нему добрым словом и приветственностью. Я бы даже сказал, что он свое авторское рецензионное слово выдерживает в духе "польского" девиза известного поэта-тезки Мечислава Яструна: "Дивиться, но без ослепленья"!
Ну, и наверное, кстати сказать, Мечислав Викторович оказался для меня - для моего творчества в поэзии и в изобразительном искусстве как бы первым биографом, что конечно же, далеко не безразлично для любого автора-творца. С теплотой душевной сохраняю его обо мне первые рецензии на первые сборники стихов, на первые персональные выставки.
Выйдя в зрелую жизненную и творческую полосу, перо нашего героя, я бы сказал, как нельзя кстати споспешествует моральной поддержке молодых художников Красноярья, которых - счастливо осознавать - достаточно много. А это - то в конечном счете обеспечивает уже добротный имидж в масштабе России наших дерзающих в искусстве художников. Ну, и наконец, сама общительность Мечислава Викторовича /например, нашему с ним общению более 35 лет!/ сотворяет некую позитивную для душевных ощущений среду, что в полноте человеческого общения каждому в него окунувшемуся дано свое какое-то интимное отдохновение. Разве это не счастье в чреве прожитых лет, если иметь в виду еще самим испытанные страшные годы сталинских репрессий?
Мне кажется, что у М. Трухницкого сложилась бы более творческая стезя по жизни, если бы все детские годы, да и юношеские, протекли в родительских пенатах ... мы имели бы в своем общении и доброго поэта /стихи из его молодых лет просто прекрасны!/, и серьезного переводчика польской литературы. Но и то, что он нам отдал по жизни из своей душевной сокровищницы - величаво!
Это я уже нахожусь в переклике с народным поэтом Польской земли Юлианом Тувимом:
"Правда, правда, Ян из Чернолесья,
В наши лета души величавы!"
На фото М. Трухницкий (слева) с Ю.Кротовым