Анатолий Ильин,
кандидат исторических наук,
доцент Сибирской аэрокосмической академии
В истории промышленного освоения Таймыра явно прослеживаются две тенденции. Первая является примером народной колонизации российских окраин. Ее героями были смелые землепроходцы и их потомки, которые пришли на енисейский Север в поисках Беловодья - легендарного царства мужицкой свободы и достатка. Вторая волна казенной колонизации прошла под контролем кремлевских вождей, железной рукой погнавших тысячи противников режима погибать в Заполярье. Эти люди построили на вечной мерзлоте Норильский комбинат и самый северный в мире город, который стал форпостом цивилизации за Полярным кругом.
Издавна богатства Пясиды (старое название Таймыра) притягивали промышленных и торговых людей из Поморья, потомков вольных новгородских ушкуйников. В первую очередь они искали “мягкую рухлядь” (пушнину) и моржовые клыки. За ними шли казаки, облагая местное население царской податью - “ясаком”. В 1600-1601 годах землепроходцы основали городок Мангазею, который стал опорным пунктом освоения Приенисейского края.
В 1610 году Кондрат Курочкин спустился по Енисею к морю и пробрался вдоль берега до устья реки Пясина. Курочкин шел по пути, уже проторенному безвестными охотниками. К тому времени мангазейские мастеровые плавили в примитивных печах медь и железо из норильского месторождения.
Однако подземными кладовыми енисейского Севера предприниматели всерьез заинтересовались лишь в XIX веке. Одним из первых из первых разведал и начал добывать там золото и графит купец 1-ой гильдии и член 25-ти научных обществ Михаил Сидоров (1833-1888 гг.). Этот патриот Сибири щедро финансировал геологические изыскания и экспедиции по Северному морскому пути. Сидоров написал императору Александру III докладную записку, в которой раскрыл перспективы промышленного освоения природных богатств Крайнего Севера. В ответ ему из канцелярии прислали резолюцию генерала Зиновьева, которому показалось, что такие идеи могут проповедовать только помешанные люди.
В 1864 году предприимчивые братья Киприан и Петр Сотниковы нашли в норильских горах и застолбили рудную жилу. Они решили плавить медь на паях с золотопромышленником Александром Кытмановым. Киприан Сотников тогда служил урядником в Дудинке, и ему удалось уговорить енисейского епископа Антония взять кирпич для печи из дудинской церкви. Взамен Киприан пообещал выстроить деревянный храм. В 1868 году церковь разобрали, кирпич перевезли к горе Рудной и сложили из него печь. За год компаньоны выплавили и сдали в казну 200 пудов меди, но дело прогорело из-за низкой рентабельности производства.
Затем сын Киприана - Александр Сотников взялся добывать норильский уголь и вывозить его в Дудинку на оленьих упряжках. В 1894 году ему удалось продать несколько тысяч пудов угля экспедиции полковника Андрея Вилькицкого, который тогда изучал условия судоходства в низовьях Енисея. Однако разработку угольных копей пришлось бросить из-за трудностей транспортировки добычи. На нартах помещалось слишком мало угля, а оленьему стаду не хватало ягеля для пропитания.
Семейное дело продолжил внук Киприана А.А. Сотников. Будучи студентом горного факультета Томского технологического института, он в 1915 году вновь застолбил открытое дедом месторождение. Сотников собрал образцы пород и познакомил с ними своего институтского товарища Николая Урванцева, попросив сделать анализ.
Потом в России началась кровавая междоусобица, а власть в Сибири захватил адмирал Колчак, когда-то прославившийся полярными исследованиями. Сотников обратился к нему с докладной запиской, в которой предложил начать разработку норильских угольных копей, чтобы наладить снабжение сибирской армии по Северному морскому пути, Оби и Енисею. Для доставки угля на енисейский берег к пароходам он предложил к 1922 году построить узкоколейную железную дорогу до Дудинки или Усть-Порта, а рельсы и подвижной состав для нее заказать в Англии 1. Предложение было заманчивым, но омскому правителю вскоре стало не до освоения норильского месторождения.
Далее исследования норильских кладовых продолжил Николай Урванцев (1893-1985 гг.). Еще летом 1919 года он возглавил геологическую партию из студентов Томского политехникума. В следующем году он нашел коренное месторождение меди. К тому времени разведочные работы скудно финансировал Геологический комитет ВСНХ. В 1925 году Геолком решил свернуть работы в Норильском районе, но Урванцев обратился прямо к Феликсу Дзержинскому, который тогда кроме органов госбезопасности возглавлял и ВСНХ. Дзержинский поддержал энтузиаста и послал начальником экспедиции своего секретаря Павла Аллилуева (свояка Сталина).
В следующем году Урванцев открыл еще одно медно-никелевое месторождение “Норильск II”. В путешествиях Урванцева по Таймыру участвовал бывший матрос, последний русский землепроходец-одиночка Никифор Бегичев (1874-1927 гг.). В 1935 году Николаю Урванцеву за исследование Таймыра и Новой земли присвоили ученую степень доктора геолого-минералогических наук без защиты диссертации, а в 1975 году он стал почетным жителем города Норильска.
В советские времена “Норильской проблемой” сначала занимался Главсевморпуть, а в 1929 году к ней подключился трест “Союззолото”. Однако работы продвигались крайне медленно. Тогда, в апреле 1932 года член Совета труда и обороны И.А. Акулов и нарком внутренних дел Генрих Ягода подготовили и внесли на заседание Политбюро проект постановления "О Норильских месторождениях платины и других редких металлов". В июле Политбюро решило форсировать подготовительные работы. Кремлевские вожди ассигновали геологам 3560 тыс. рублей и потребовали определить промышленные запасы платины, меди, никеля и мышьяка до конца года. Путейцам приказали соединить железной дорогой месторождение с берегом Енисея за короткое северное лето 1933 года. Общий контроль над работами и снабжение рабочей силой поручили гулаговским чекистам 2.
Не смотря на грозное постановление, в кризисные годы подготовительные работы на Таймыре разворачивались медленно. Поэтому в конце 1934 года геолог Александр Воронцов направил в правительство докладную записку, в которой настаивал на ускорении темпов промышленного освоения месторождения. Его предложения поддержали глава ГУСМП Отто Шмидт и нарком тяжелой промышленности Серго Ордженикидзе. В марте 1935 года Воронцов выступил с докладом на заседании Политбюро. Там было принято принципиальное решение о строительстве Норильского никелевого комбината. Воронцова назначили главным инженером строительства, а начальником поставили чекиста Владимира Матвеева. Кроме того, Иосиф Сталин распорядился передать Норильскстрой в ведение НКВД 3.
12 июня 1935 года от Красноярской пристани отчалил пароход “Спартак” с большой
группой строителей комбината. Тем временем 23 июня вышло постановление ЦК ВКП(б)
и СНК СССР о строительстве Норильского комбината, а спустя 2 дня нарком НКВД
распорядился организовать на месте работ исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ). 2
июля в Дудинке первый начальник Норильскстроя и Норильлага Владимир Матвеев
подписал приказ о начале строительных работ.
Затем в марте 1936 года на Политбюро утвердили постановление СНК СССР "О строительстве Норильского никелевого комбината". В нем говорилось, что в целях обеспечения своевременного завоза материалов, оборудования и продовольствия для Норильскстроя, Наркомфин обязан был выдать предприятию 50 млн. рублей в течение I-III квартала 1936 года. На эти деньги организаторы хотели забросить в Заполярье 5 тыс. тонн рельсов, паровую электротурбину, 2 локомобиля, 5 роторных снегоочистителей для узкоколейки и обогатительную фабрику 4.
В том же 1936 году строителями был заложен первый рудник и отправлен первый поезд по 14-километровой узкоколейке из Валька в Норильск, а в сентябре 1937 года была открыта постоянная железная дорога из Норильска в Дудинку, протяженностью более 100 километров5 .
Смелые проекты рудников "Угольный ручей" и "Гора рудная" подготовили специалисты из Ленинградского института "Северо-Никель-Оловопроект". Разработчики предложили пробить гору горизонтальными штольнями, соорудить перепускную шахту и откаточную штольню. Каждые 8 минут из подземелья должен был выходить электровоз с вагонетками, гружеными рудой. Мощность рудника определили в 1 млн. тонн руды в год. Главной продукцией тогда еще считали белый штейн, который собирались экспортировать на мировой рынок. Планировалось, что обслуживать предприятие будут 2 тыс. работников, посещающих Заполярье вахтовым методом 6.
В начале марта 1938 года вместо чекиста начальником Норильскстроя назначили опального кандидата в члены ЦК ВКП(б), бывшего руководителя наркомата тяжелой промышленности Авраамия Завенягина. Новый начальник быстро осмотрелся на заполярной новостройке. Вместо подземной шахты он распорядился рыть открытый котлован и строить город Норильск. Завенягина привлекали сжатые сроки исполнения этого проекта и низкая себестоимость труда при открытой добыче сырья. Он был опытным строителем Магнитки, знакомым с трудом заключенных, которых в документах часто называли термином "рабсила".
Еще с конца 20-х годов в Сибирь потянулись эшелоны спецпереселенцев, среди которых преобладали кулаки из центральных районов России. Вскоре трудоустройство репрессированных вылилось в самостоятельную проблему. В июле 1931 года члены бюро Восточно-Сибирского крайкома (Иркутск), которые в те времена распоряжались и Красноярским округом, приняли резолюцию “О состоянии спецпереселенцев в крае”. Партийцы передали ссыльных крестьян конторам Востоксиблеса и Слюдтреста, посоветовав расселять их поселками по 250-300 дворов в наиболее отдаленных и необжитых районах гигантского края 7.
К октябрю 1933 года в промышленности Восточно-Сибирского края трудились 20872 человека, лишенных избирательных прав. Они составляли 5,3 процента всех занятых в промышленном секторе экономики. Из них 24,4 процента работали на золотодобыче, 20,4 процента занимались лесом и его сплавом, 5,5 процента - строительством. В целом, спецпереселенцы составляли более трети работников предприятий добывающих отраслей (39,3 процента)8 .
Ко времени образования нового Красноярского края армия принудительного труда заметно пополнилась. Летом 1935 года начальник Красноярского управления НКВД Карп Павлов уже считал, что край буквально засорен “чуждыми элементами”. Он рассказал делегатам 1-ой краевой партконференции, что в край сосланы почти 70 тыс. человек. Среди репрессированных насчитывалось 54 тыс. кулаков, 15 тыс. харбинцев, 542 политических ссыльных их числа троцкистов и зиновьевцев 9.
Большинство репрессированных направили обживать таежные и заполярные районы. К 1935 году 75 процентов работников Игарского лесокомплекса составляли спецпереселенцы10 . Среди них были люди разного социального происхождения. Например, в бригаде грузчиков из барака №8 работали бывший председатель райисполкома, директор льнозавода, два бухгалтера и два председателя колхоза 11.
Вместе с тем, заполярной стройке металлургического комбината катастрофически не хватало рабочих рук. К октябрю 1935 года в Норильлаге было 1200 заключенных, а в мае 1936 года в Заполярье трудились 1250 заключенных. В июне лагерное начальство пожаловалось, что контингент едва дотянул до 2 тыс. заключенных из-за чего стройка недосчиталась 8400 человека–дней. Начальник УНКВД Карп Павлов пообещал забросить в Норильлаг за летнюю навигацию 1936 года еще 7600 заключенных 12. Он дал нагоняй своим сотрудникам, а они отправили дополнительные баржи с каторжанами.
Принудительный труд был мало продуктивен, но имел два важных преимущества. В феврале 1936 года на совещании у заместителя начальника ГУЛАГа НКВД Плинера был утвержден промфинплан Норильскстроя. Чекисты определили среднегодовую потребность стройки в рабочей силе в 8800 заключенных и 200 вольнонаемных, преимущественно бойцов ВОХР. Прежде всего, организаторов строительства привлекала дешевизна рабочей силы. Списочный человеко-день обходился в 6 рублей 61 копейку, а отработанный – 12 рублей 60 копеек, включая 1 рубль 26 копеек мифического премиального вознаграждения усердных зеков 13. Второе преимущество заключалась в том, что заключенный не мог отказаться от каторжного труда, а бежать с Таймыра было некуда.
Первая, каторжная волна колонизации Таймыра начала спадать только после смерти Сталина. В 1956 году Норильлаг был закрыт. Всего за 21 год существования через него прошли свыше 300 тыс. советских людей и граждан более чем из 20 стран мира.
*****
Спустя 65 лет все подземные богатства Таймыра нанесены на карту. Теперь, в начале нового XXI века встала проблема освоения новых месторождений, модернизации Комбината и реконструкции Норильска. Будущее форпоста цивилизации за Полярным кругом зависит от того, чья энергия вдохнет жизнь в эти планы - частной народной инициативы или злой казенной воли.