«Хроника двух жизней» - это документальная повесть о социалистах-революционерах: Е. Е. Колосове и его жене, В. П. Колосовой-Поповой,– написанная их внуком Е. Е. Колосовым, живущим сейчас в Петербурге.
Герой повести, Е. Е. Колосов (1879-1937) - сын сибирского «областника», проходившего в своё время по делу Г. Н. Потанина и Н. М Ядринцева. Томский студент, воспитанный в среде политссыльных, затем участник московского вооружённого восстания 1905 г., после разгрома которого он эмигрировал за границу – Колосов с молодых лет жил в атмосфере революционной романтики. За границей он сотрудничал в эсеровском журнале «Заветы», а в 1911 г. вошёл в боевую группу знаменитого террориста Б. В. Савинкова.
Жена Колосова, В. П. Попова (1880-1937) - уроженка Красноярска. Её мать в 1897 г. сдавала комнату прибывшему в ссылку В. И. Ленину. Колосова-Попова была эсеркой, специалистом по изготовлению бомб, знала Е. Ф. Азефа, лидера партии эсеров, агента царской охранки – и чудом избежала ареста после его доноса. Также эмигрировала.
Описание деятельности революционных нелегалов, рассказы о единоборстве с царской охранкой, конспиративных квартирах, слежках филеров, провокаторах, гибели товарищей, подготовках к покушению на царских сановников – заставляют вспомнить романы С. М. Степняка-Кравчинского, Б. В. Савинкова или исторические хроники нашего современника В. М. Понизовского, посвящённые революционной молодёжи XIX-начала XX в. Отличие в том, что у Е. Е. Колосова это уже не беллетристика, а документальные свидетельства.
Колосов в 1916 г. вернулся в Россию, но был арестован и как участник восстания 1905 г. сослан в Туруханский край. По пути туда, в Красноярске, его застал февраль 1917 года. Здесь он стал издавать газету «Наш голос», изобличавшую большевиков, был избран на Енисейском съезде крестьянских депутатов делегатом в Учредительное собрание. И хотя официально он вышел из партии эсеров, ЦК ПСР одобрил его избрание. Преследуемый Шумяцким и Вейнбаумом, которых он подвергал в своей газете уничтожающей критике, Колосов уехал в Петроград, где был назначен комендантом Кронштадта.
Однако, в связи с разгоном Учредительного собрания, запретом оппозиционных газет, ростом репрессий ему пришлось вернулся в Сибирь. Добирался с большим риском через фронты белых и красных, рекомендуясь то депутатом Учредительного собрания (белым), то железнодорожным комиссаром (красным). Главное было – не перепутать мандаты. Эту опасную поездку он с юмором описал в газете «Воля Сибири». В июле 1918 г. красноярцы делегировали Колосова в Сибирскую областную думу. Там генерал Пепеляев предложил ему войти в правительство, но он отверг предложение и остался простым депутатом.
После колчаковского переворота и разгона думы Колосов обвинил новую власть в массовых убийствах, потребовав от представителей Антанты при правительстве Колчака официального расследования. В условиях белого террора, когда уже даже не большевиков, а либеральных политических деятелей, арестовывали и без суда расстреливали, вешали – смелость и мужество Колосова вызывали у колчаковцев желание посчитаться с ним. Публичной оглаской казней он настроил против себя офицеров и казаков, причастных к зверствам, и во избежание расправы вынужден был скрываться. Тем не менее, продолжал общественно-политическую деятельность, которая проходила в Красноярске, Иркутске, Томске, Омске и даже Владивостоке, где он не побоялся интервьюировать командующего отрядами белочехов Гайду, который был известен в Сибири расстрелами заложников.
Таким образом, Колосов являлся представителям той части сибирской интеллигенции, которую историки называют «областниками» и которая не нашла общего языка ни с Советами, ни с колчаковцами. Потому и что те, и другие вели себя в Сибири подобно завоевателям в порабощённой стране – абсолютно не интересуясь её проблемами и терроризируя население. В конце 1919 г. Колосов попытался вывести Сибирь за пределы кровавых междоусобиц, предложив наступавшим большевикам превратить её в «буферное государство». Это гарантировало бы России и Сибири мирное сосуществование – что, разумеется, никак не устраивало большевиков, нацеленных на диктатуру пролетариата и мировую революцию. Однако, колосовскую идею «буферного государства» они всё же использовали, образовав в 1920 г. Дальневосточную республику. Председателем Совмина ДВР стал Б. З. Шумяцкий – бывший председатель Центросибири и ярый враг Колосова.
С восстановлением советской власти в Сибири, после неоднократных стычек с чекистами, Колосов уехал с семьёй в Петроград, работал в «Красной вечерней газете», печатался в журнале «Каторга и ссылка», «Голосе минувшего», «Былом», «Историческом журнале», издал книгу «Сибирь при Колчаке» (1923). В 1925 г. по сфабрикованному обвинению был осуждён с женой на 3 года тюремного заключения с отбыванием в Верхне-Уральском политизоляторе. Следует отметить, что даже в этих условиях Колосовы умудрялись публиковать воспоминания о революционном прошлом в журнале «Каторга и ссылка».
По отбытии срока его жена вернулась в Ленинград, а Колосова сослали на 3 года вТашкент, где он подготовил к печати книгу о народовольческой журналистике (позже она была издана под псевдонимом «Дмитрий Кузьмин»). В 1932 г. супругов осудили вновь на 3 года с отбыванием в Суздальском политизолятре. Здесь Колосов начал работу над комментариями к «Воспоминаниям» патриарха «областников», Г. Н. Потанина. Но вскоре в его переговоры с издательством «Academia» вмешалось ОГПУ, и дело заглохло. Наконец, супругов выслали в Тобольск, где в 1937 г. чекисты обвинили Колосовых в контрреволюционной деятельности и расстреляли.
Так жили и погибли незаурядные люди, ветераны русского революционного движения, вся вина которых перед властью состояла в том, что они любили свой край, и не хотели, чтобы Сибирь оставалась бесправным колониальным придатком российской империи – безразлично, царской, колчаковской или советской.
Повесть снабжена примечаниями к каждой главе, списком использованной литературы, документов и, несмотря на внешнюю сухость, читается как детектив. Она будет нужна историкам, краеведам, учащимся высших и средних учебных заведений – да просто людям, неравнодушным к истории своей родины. Особый интерес вызывают письма Колосовых своим детям из тюрем и ссылок, где описывается быт политических узников 20-30-х г. г. в пору существования «политизоляторов» Эта сторона жизни политзэков в советское время в нашей литературе практически не известна. Но книга представляет несомненную находку для историографии Сибири не только из-за этого. Здесь на примере семьи Колосовых документально раскрыта трагическая судьба сибирской политической оппозиции в условиях монархического, колчаковского и советского режимов.
А почему оппозиция воспринималась негативно всеми тремя (несмотря на их различие) режимами – это вопрос, на который должен ответить уже сам читатель, дочитав повесть до конца. Возможно, ответ окажется актуальным и для нашего времени.
Валерий Кузнецов, член Союза журналистов России.
Красноярск, 7.7.10.
Оглавление Предыдущая Следующая