Антоник Г.Н.
Когда однажды пробьёт час непредвзятого исследования русской истории и выяснится число уничтоженных, заключённых в лагеря, изгнанных и сосланных людей, мир не поверит ни глазам своим, ни ушам [1].
«...Но ошибётся читатель, если решит, что ссыльным намного лучше в совхозе, чем в колхозе. Вот совхоз в Сухобузимском районе, село Миндерла. Стоят бараки, правда – без зоны, как бы лагерь безконвойных. Только пишутся циферки: девять рублей (сталинских) в день человеку. И ещё пишется: сколько съедено тем человеком каши, сколько вычитается за телогрейку, за жильё. Всё вычитается, и вот диво: выходит к расчёту, что ничего ссыльный не заработал, а ещё совхозу должен. В этом совхозе, вспоминает Стотик, двое от безысходности повесились.
Сам
этот Стотик, фантазёр, нисколько не усвоил свой злосчастный опыт изучения
английского языка в Степлаге. Оглядевшись в такой ссылке, он придумал
осуществить конституционное право гражданина СССР на образование и подал
заявление с просьбой отпустить его в Красноярск учиться. На этом наглом
заявлении, которого, может быть, не знала вся страна ссылки, директор совхоза
(бывший секретарь райкома) вывел резолюцию не просто отрицательную, но
декларативную: «Никто и никогда не разрешит Стотику учиться».
Однако подвернулся случай: Красноярская пересылка набирала по районам плотников из ссыльных. Стотик, никакой не плотник, вызвался, поехал, в Красноярске жил в общежитии среди пьяниц и воров и там стал готовиться к конкурсным экзаменам в медицинский институт. Он прошёл их с высоким баллом. До мандатной комиссии никто в его документах не разобрался. На мандатной: «Был на фронте. Потом вернулся...» – пересохло горло. «А дальше?» – «А потом меня ... посадили ...» – выговорил Стотик, – огрознела комиссия. «Но я отбыл срок! Я вышел! У меня высокий балл! – настаивал Стотик. Тщетно. А был уже – год падения Берии!» [2].
Лагерь для военнопленных находился недалеко от фронта. Везти в глубь рейха не было ни средств, ни времени. Три ряда колючей проволоки и не очень глубокий ров вдоль забора. Каждый день роют пленные окопы и траншеи, строят блиндажи и доты [3]. Освобождали пленных партизаны. Большинство бежало кто – куда, ориентируясь на восток. Добравшись до расположения советских войск, многие снова попадали в «плен». Допрос вели представители СМЕРШа. На вопрос: почему остался жив, если погиб весь штаб полка и дивизионная типография, где A.M. Стотик был военным корреспондентом, ответить он не смог. Без сознания пролежал долго, очнулся уже в лагере военнопленных, нога окровавлена, кругом овчарки.
Судила «тройка», где каждый друг перед другом доказывал своё прыткое рвение в борьбе со шпионами и жизнь таких Стотиков оценивалась в копейку. Все оправдания и доказательства верности партии большевиков, товарищу Сталину – не сработали. К ним, таким оправданиям, «смершевцы» давно привыкли. Раз они борются со шпионами – значит, они есть. На то «смерть шпионам» – СМЕРШ! Здесь же вынесли приговор – расстрелять [3]. Седым он стал за одну ночь.
На рассвете принесли, ручку, чернильницу и пару листов бумаги. Разрешили написать ходатайство по обжалованию приговора. Через месяц вызвали и сообщили, что высшая мера наказания заменена на десять лет тюрьмы по 58 статье, пункт «А», и пять лет поражения в правах. Отбывал срок в Караганде, на рудниках. Научился где надо и «туфту гнать», и точно составить наряд, знал, когда проверки, кому лишние «пайки», и так все десять лет [2].
Наступил новый, пятьдесят третий год. Не забывает лагерное начальство и воспитательную работу – зэков перевоспитывать. Весь лагерь готовится встретить Международный женский день – 8 Марта. Развесили по зоне и баракам плакаты, прославляющие «Женщину-Мать», «Женщину-Труженицу», «Женщину-строителя Коммунизма» [3].
6 марта зэки, выйдя на построение и утреннюю проверку, увидели множество приспущенных флагов с чёрными, траурными лентами. На «комендантской» – большой портрет вождя в чёрной рамке и с чёрным бантом. Начальник лагеря объявляет о смерти вождя советского народа и всемирного пролетариата, Генерального Секретаря ЦК КПСС, товарища Сталина. Минута молчания и в лагере объявляется нерабочий день. Каждый втайне надеялся на перемены, на лучшее своё будущее. Примерно через месяц в зоне были развешаны объявления: на стройки народного хозяйства требуются рабочие разных специальностей. При этом гарантируется вольная жизнь. Желающим – подать заявление на имя начальника лагеря. В их числе был и A.M. Стотик [4].
С группой бывших зэков Стотик прибыл в Красноярский край. Как выяснилось: не умеющего плотничать – его определили «учётчиком животноводства» в Миндерлинском совхозе Красноярского края [4]. После очередной амнистии ему было разрешено жить там, где он хочет, но в пределах Красноярского края. И он просит коменданта района выписать ему открепительный талон в город, рискнуть поступить в вуз. Тридцать лет ему, но специальности не приобрел. В прошлом остались два курса факультета журналистики в МГУ, служба фотокорреспондентом на фронте и профессия «десятника» в лагере.
«Первое время в незнакомом городе Стотик ночевал на вокзалах, там грузил, разгружал вагоны и баржи, зарабатывая на жизнь. При первой возможности снял на окраинной улице комнатушку, в ней было спокойнее» [3]. Сдал экзамены на пятёрки, учился и дальше на пятёрки, не пропуская ни одного дня, ни разу не опоздав. Гордость института! В конце второго семестра Стотика вызвали в спецчасть вуза и объявили что он больше не студент. «Врагам народа» не место в институте и он может быть «свободен», из института его отчислили.
Ни боли, ни злобы, ни отчаяния, отрешённо, с безразличием, машинально отвечая на приветствия знакомых, вышел из института: «Вот броситься бы с понтонного моста в Енисей, и конец мучениям лезли мрачные мысли в голову как жить? Зачем жить?» Адвокат объяснил, что начальник спецчасти «перестраховщик», что время сейчас другое, что получил по заслугам и Берия, и можно обжаловать действия этого начальника. Но пока суд да дело – лето пройдёт. И Александр решил подать документы в другой вуз: год назад открывшийся Красноярский сельскохозяйственный институт. Документы у него приняли и допустили к экзаменам летом. Шёл 1954-й.
Александр Михайлович Стотик родился 14 марта 1923 г. в Оренбурге. Его отец работал тогда бухгалтером, мать была домашней хозяйкой. Окончил он десятилетку в Москве и поступил в МГУ на литературный факультет, но война помешала учёбе. С первых дней войны его отец, кадровый военный, капитан запаса – на фронте, а в сентябре 1941 г. пришло известие о том, что он пропал без вести (или погиб?)!.
Добровольцем А.М. Стотик попал в составе 56 Гвардейского стрелкового полка в штаб 18-ой Гвардейской Краснознамённой Сибирской стрелковой дивизии, фотокорреспондентом, на Курскую дугу. За совместные действия с партизанами по поимке «языка» во время подготовки к Курскому сражению, за добытые ценные сведения получил Стотик медаль «За боевые заслуги» и крепкое рукопожатие маршала Жукова.
Однажды под вечер, прямым попаданием снаряда, в «пух и прах» разметало дивизионную типографию, где Александр готовил статью о первом дне битвы. И никого не осталось в живых, кроме него, пролежавшего долго раненым без сознания, рядом с местом взрыва, пока подобрали его немцы и разместили в лагере военнопленных. «Изменила фортуна Стотику. Не довелось ему быть свидетелем крупнейшего сражения под Прохоровкой, где сошлись более тысячи танков, превративших поле боя в кладбище и груду металла, в смерть и ад одновременно...» [3].
«В конце недели, не вкусив, как следует: что такое студент – отправляются все на уборку урожая в Краснотуранский район по решению Крайкома партии. Пароход-«лаптёжник» «Серго Орджоникидзе» поглотил в своё чрево толпу, дал протяжный прощальный гудок и пошлёпал по могучей реке. Жизнь пошла кочевая [3].
Накануне тридцать седьмой годовщины Великого Октября, на общем собрании студентов, посвященном этой дате, подводили итоги уборочной кампании. За достигнутые успехи в социалистическом соревновании, высокие показатели в труде наградили всех студентов почётными грамотами, и A.M. Стотик был в том числе» [4].
Учился Александр Стотик на одни пятёрки, получал повышенную стипендию. На занятиях обычно сидел он на последних рядах, под конец занятий «смущал» кандидатов наук знанием Гегеля, Маркса, английского, французского и испанского языков. По его совету, однажды после лекции Владимира Кузмича Логвинова студенты долго «штудировали» книги в краевой библиотеке об эсерке Каплан. Месяцем позже Москвич (так его прозвали ещё во время уборки урожая в колхозе) добыл и дал почитать книжку «Записки коменданта Кремля» П. Малькова. За активное участие в научном студенческом обществе и представленные на конференцию содержательные экспериментальные и теоретические доклады объявили ему благодарность с вручением премии [4].
Много позднее все узнали, что их уважаемый однокурсник был репрессирован. После доклада Н.С. Хрущёва на двадцатом съезде КПСС A.M. Стотика вызвали в комитет госбезопасности. Чиновник, порывшись в папке, выдал ему необходимые документы, извинившись за излишнее усердие своих собратьев из НКВД, МГБ и СМЕРШ. Объявили, что он был незаконно осуждён и что сейчас судимость снимается, что перенёс он все невзгоды и лишения невиновным. Пожелали ему крепкого здоровья и успехов!
Ошалевший от счастья, Стотик решил немедленно ехать в Москву. День понадобился ему для сдачи экстерном всех экзаменов досрочно за 4-й курс. Он так спешил, что уехал не простившись со многими. Оформлением и отправкой почтой документов на перевод в московскую Тимирязевскую академию, характеристикой, его семестровыми выписками, справками занимался Г.М. Лисовский, проректор по учебным делам вуза [4].
В Москве Александра ждала мать, инвалид второй группы, с очень плохим состоянием здоровья. Только переписка связала теперь его на многие годы с Красноярском и оставшимися здесь однокурсниками. Через пару месяцев после отъезда в письме он сообщил, что заочно учится в Тимирязевской сельскохозяйственной академии на зоотехническом факультете и в ней же работает переводчиком иностранной литературы в библиотеке, самостоятельно отбирая статьи, необходимые для советской науки [4]. После окончания вуза устроился работать в «Ленинку», известную на всю страну Государственную библиотеку имени В.И. Ленина.
В 1978 г. к нему в гости приехали однокурсники и с грустью узнали, что ушёл он из жизни ещё год назад.
«Вставай страна огромная! Вставай на смертный бой...» Даже сейчас, шестьдесят пять лет спустя после того июньского дня 1941-го, у многих наворачиваются слёзы при первых словах этой песни, под звуки которой на фронт уходили мальчишки и девчонки – семнадцатилетние ровесники нынешних школьников-выпускников.
Многие из них не вернулись с тех пыльных фронтовых дорог, по которым нам сейчас стоит пройти, чтобы обрести и постараться сохранить память о тех, кто навсегда остался на полях битв. Сохранить для будущих поколений память о той жестокой, но справедливой войне русского народа.
Трудно поверить, что семнадцатилетние ребята начала сороковых годов совершали подвиги. А ведь они были такими же юными, как наши сегодняшние студенты-первокурсники. Мечтали о мирной жизни, о букетиках пушистых подснежников, и снились им мягкие снежинки и бесконечно милые родные края.
Хочется поклониться им, бывшим мальчишкам и девчонкам за те бесконечные подвиги, которые они совершали каждый день. Защищали Родину и не подозревали, что спустя годы их назовут героями, а то невероятное отчаянное желание жить и победить назовут героизмом. Именно им, всем тем павшим и всем тем, кто дошёл до желанного Дня Победы, наше бесконечное уважение и признание.
Признание за то, что отстояли, защитили страну, дом и нас, своих потомков, за то, что вырастают дети и внуки и что нам даны уроки мужества во славу тех, что стали олицетворением русского патриотизма.
1. Книга Памяти жертв политических репрессий Красноярского края:
Кн.1-Красноярск: Издательские проекты, 2004. – 512 с., ил.
2. Солженицын А. Архипелаг Гулаг // Новый мир. – 1989. – №11, С. 160.
3. Авдеев А.А. Жажда жизни. Рукопись. ГАКК. Материалы к выступлению на научной
конференции «Красноярский край: история в документах», 27 октября 2004 г.
4. Текущие архивы КрасГАУ (КСХИ). Личное дело Александра Михайловича Стотика, за
№ 54027-1063.