Совлук Е.В.
Государственная универсальная научная библиотека Красноярского края,
Красноярский государственный педагогический университет
15 лет назад Музею геологии Центральной Сибири был передан рассекреченный архив газеты «Правда» из архива МВД г. Красноярска. По объему - это стандартный мешок. По содержанию - фальсифицированное обвинение более чем 27 специалистов-геологов. Автором этого собрания является А. Ф. Шестакова, специальный корреспондент газеты «Правда» в 1940-х годах.
В то же время появляется первая информация об этом политическом деле в сборнике «Расстрелянная наука». Статья представляет собой информационно-справочный материал, написанный по воспоминаниям и другим документам личного характера потомками жертв описываемой кампании. К разработке данной темы подключаются Беляков Л.П., Ивания В., О. Грек, Совлук В.И., Совлук Е.В., Блох А. М.
В 2004 году создается выставка «Арифметика вымысла», рассказывающая о главных героях и воссоздающая ту самую ситуацию. Кто же были герои и антигерои «Красноярского дела» геологов 1949 года? И что же тогда произошло? Ответ на эти вопросы лежит в истории развития геологического и рудного дела в Центральной Сибири с начала XX века.
Традиционной отраслью горной промышленности Восточной Сибири в дореволюционный период была отрасль, связанная с полиметаллическими рудами. Предприятия Енисейской губернии возродились 1901 году на месте древнего Ербинского рудника, что в Минусинском уезде. Позже АО «Енисейская медь» открыла рудник «Юлия», а в 1904 году началась его промышленная разработка (добывали более 0,5 млн. тонн в год). В 1907 году АО «Енисейская медь» открыла медеплавильный завод и до 1910 года получала не менее 106 тыс. пудов меди в год. В 1906 году «Товарищество Алексеев и Ко» открыло еще одно подобное месторождение. К 1911 году им был создан еще один медеплавильный завод. Но рудник «Юлия» был успешнее, в его шахте № 1 в 1910 году был установлен электрический подъемник. На экономике региона работа двух компаний с медеплавильными заводами и рудниками особенно не сказывалась. Объемы выплавки меди, как и количество медьсодержащей руды на этих месторождениях имели тенденцию к снижению. К 1914 году объемы выплавки меди на этих рудниках упали до 20 тыс. пудов в год. В годы первой мировой войны АО «Сибирская медь», поглотившая АО «Енисейская медь», и «Товарищество Алексеев и Ко» переключились на производство свинца для военной промышленности. К концу войны упало как количество, так и качество вырабатываемых руд. Усовершенствование оборудования на рудниках и заводах ситуацию не улучшило. С 1914 года обе компании работали себе в убыток. После первой мировой войны работы на них не возобновились [1].
С этого времени о былом величии медного центра Минусинской котловины напоминают только коллекции Минусинского краеведческого музея им. Н.М. Мартьянова.
Весной того же 1914 года в Красноярске появилась «горнопромышленная контора «Разведчик»». Ее учредители предлагали краеведам, старателям и прочим заинтересованным людям вознаграждение за сбор образцов руд, предположительно содержащих радиоактивные элементы. Крестьянин Иван Григорьевич Прохоров с товарищем Новалинским К.И. организовали трудовую горно-поисковую Казанско-Богородскую артель. За 1914 год они обнаружили более 20 площадей, «содержащих в себе радиоактивную урановую руду, медную и свинцово-серебряную руды, изумрудные камни, светло-фиолетовые аметисты, слюду, мрамор и охру» [2]. Обе эти организации с 1 сентября 1914 года фактически прекратили свое существование из-за начала первой мировой войны. В 1917 году, вернувшись с фронта, Иван Григорьевич с головой окунулся в события гражданской войны (был красным партизаном), затем стал председателем колхоза в родном Курагинском районе. Прекратив свою административную деятельность, он вновь занялся со своим напарником Новалинским К.И. геологическим краеведением: поднял свои старые дневники, стал прикупать и мастерить геологическое оборудование и искать новые площади радиоактивных урановых руд и продолжил разведку прежде обнаруженных [3].
В 1919 – 1930 годы проводилось несколько геологических кампаний, к участию в которых привлекались все желающие. Одним из желающих был рабочий Суриков И.В., разведавший «для товарища Сталина 497 месторождений», что само по себе не реально.
Однако в этот период недра Сибири исследовали не только краеведы, но и профессиональные ученые геологи, геохимики и геофизики, которые, между прочим, перепроверяли выводы дореволюционных ученых. В недрах Минусинской котловины велись работы по поиску и разведке меди, свинца, золота и радиоактивных урановых руд. Дважды экспедиции, судя по материалам архива газеты «Правда», возобновляли свою деятельность на одних тех же точках (южные районы Красноярского края, Хакасия и частично Тува) благодаря настойчивости краеведа Прохорова И. Г.
Анастасия Федоровна пытается защитить точку зрения Ивана Григорьевича. Пишет докладные записки на имя секретаря ЦК ВКП(б) Г.М. Маленкова в 1944 и 1945 годах. Тогда им не было уделено достаточно внимания, как это случилось позже: старания спецкора пошли впустую. Сотрудница газеты «Правда» не сдалась, и 3 марта 1945 года нижнюю половину второй страницы того же издания заняла статья некоего Сидорова А.Ф. «Минусинская проблема». В статье после описания коллекций великолепных медно-бронзовых изделий киргизских племен из фондов Минусинского краеведческого музея идут обвинения в адрес геологов, краевых властей, Геолкома и Комитета по делам геологии при СНК СССР в том, что они не расширяют поисково-геологические работы на территориях, указанных Прохоровым И.Г. Статья в «Правде» и докладные записки различались только объемом.
В августе 1945 года в своей речи посвященной планам на новую четвертую пятилетку И.В.Сталин в завершающих предложениях дал краткий анализ статьи «Минусинская проблема»: партийным работникам и геологам Красноярского края было указано, что корреспондент газеты «Правда» лучше их знает архивные «ценнейшие материалы о природных богатствах и цветных металлах Минусинска». Также в этом же обращении И.В. Сталин призвал бороться с подобным положением вещей через более оперативную работу партийных органов[3]. Никакой борьбы в 1945 году проведено не было.
В 1947 году А.Ф. Шестакова, продолжая журналистское расследование, оказывается в Красноярском крае. В октябре месяце она осматривала Минусинский музей им. Н.М. Мартьянова и нашла «образец № 23» - основное вещественное доказательство по «Красноярскому делу». По этому поводу была написана рукописная докладная записка П.Н. Поспелову, редактору газеты «Правда». В ней говорится, что при обнаружении данного образца, – он лежал во внутреннем дворике на земле, - А.Ф. Шестакова попросила проходившего мимо геолога (местная геологическая экспедиция в то время находилось в здании Минусинского музея) рассказать ей, что за камень она держит в руках. Геолог (его имя осталось неизвестным) сказал, что это образец урановой руды. Рядом во дворике было множество коробок и ящиков с уже отработанными и не нужными образцами с месторождения «Юлия». Кроме того, на земле и в коробках в беспорядке находилось очень много этикеток к образцам. Со стороны за московским корреспондентом иронично наблюдал геолог Н.Е. Мартьянов (внук основателя Минусинского музея), а затем едко заметил, что «образец № 23», «ну…, очень ценный образец». Конечно, сразу был вызван секретарь Минусинского райкома партии, а к прежде никому не нужным ящикам и коробкам приставлен милиционер, «образец № 23» сдан в импровизированный спецхран, а этикетки аккуратно высушены, отглажены и подклеены в альбом. В печатной версии сказано, что Н.Е. Мартьянов оскорблял А.Ф.Шестакову, а коробки были намеренно спрятаны от глаз следствия.
За 1947 – 1948 годы А.Ф. Шестакова создает в Красноярске вокруг этой проблемы заинтересованную группу. Вместе с ней посещает все точки, про которые говорил И.Г.Прохоров, составляет несколько фотоальбомов об их состоянии на момент осмотра. Эти люди делают выводы, прямо противоположные сделанным ранее.
30 марта 1949 года состоялось заседание Политбюро ЦК ВКП(б), на котором рассматривался вопрос о состоянии геологических разведок в Красноярском крае. П.Н. Поспелов и первый секретарь Красноярского крайкома партии А.Б. Аристов зачитали сообщение А.Ф. Шестаковой. На заседании была создана Комиссия для расследования данной проблемы под председательством Л.П. Берия и с участием П.Н. Поспелова и А.Ф. Шестаковой. 12 мая 1949 года на столе у И.В. Сталина и Л.П. Берия лежала очень патетичная «Выписка из докладной записки о предполагаемом районе месторождения, откуда происходит образец № 23 и где искать его аналоги».
Тем временем уже с 29 марта 1949 года идут аресты по сразу названному совершенно секретному «Красноярскому делу» (дело Н.Е. Мартьянова и нескольких других специалистов было выведено в отдельное судопроизводство). «За халатность и участие в антисоветской группе» было арестовано около 200 геологов в разных городах СССР. Но только 27 из них были проведены в судопроизводстве по одному «Красноярскому делу». Аресты были почти синхронные - механизм системы политических наказаний работал уже очень четко, без сбоев. Несколько месяцев велись допросы с физическим и психологическим давлением на подследственных. К октябрю 1950 почти все уже подписали самооговоры. 28 ноября 1950 года ученым объявили, что месяц назад заочным судом их осудили ОСО МГБ СССР «за неправильную оценку и заведомое сокрытие месторождение полезных ископаемых, вредительство, шпионаж, контрреволюционную агитацию» и что они приговорены к различным срокам заключения в ИТЛ (от 10 до 35 лет) с конфискацией имущества и поражением в правах на 5 лет. Для шестерых профессоров-геологов этот арест стал смертельным. Григорьев И.С. , Гурвич М.И., Шаманский Л.И не дожили до суда. Сразу после вынесения приговора в тюремной больнице в Ленинграде умер Эдельштейн Я.С. . На этапе в Норильск скончался Котульский В.К. . В лагере не стало Когана Н.Я.[4].
Я.С. Эдельштейн.
Л. И. Шаманский.
И.С. Григорьев.
Н.Я. Коган
В. К. Котульский
Основная часть геологов-«вредителей» отбывала наказание в «шарашках», где велась разработка урановой тематики, в разных уголках СССР: Красноярск (ОТБ-1 «Енисейстроя»), Магадан (Северная КТЭ №8), Норильлаг, Воркута, Мариинские лагеря (женщины, на общих работах) [5].
Был расформирован и первый состав Мингео СССР. 11 апреля 1949 года Политбюро ЦК ВКП(б) СССР подтвердило указ о снятии с поста министра И.И Малышева (именно он дважды приостанавливал ход дела, раздуваемого Шестаковой А.Ф.). После этой процедуры Малышева И.И. вызвал к себе Сталин И.В. и на половину амнистировал его: вспомнил, что бывший министр «из рабочих» и только по незнанию «окружил себя врагами народа», также отправил его искать железную руду и организовывать геологи-ческое управление в Петрозаводске. «Не найдете - пеняйте на себя». Сразу после такого приема Малышев И.И. с обширным инфарктом оказался на больничной койке. Выздоро-вев, Илья Ильич уехал в Карелию. Сегодня многим известно открытое под его руководством месторождение – Костомукша. Остальные сотрудники были сосланы в отдаленные регионы страны, но работали по специальности [6].
После смерти Сталина И.В. в 1953 – 1954 годах под давлением общественности малыми группами началась реабилитация пострадавших геологов. Так это сформулировано в справках о реабилитации от 31 марта и 10 апреля 1954 года: «Постановление ОСО от 28.10.50 отменено и дело за недоказанностью обвинения производством прекращено». И.И. Малышев в 1953 году вернулся к семье уважаемым человеком, совершив гражданский и профессиональный подвиг [7].
Краевед И.Г. Прохоров оставался пенсионером республиканского значения до своей смерти. А.Ф. Шестакова была лишена всех наград и льгот, уволена с работы [8].
Таким образом, «дело геологов» иллюстрирует особенности взаимоотношений между государством и прикладной наукой в послевоенный период.
ЛИТЕРАТУРА:
1. Орлов М.Н. Развитие цветной металлургии Восточной Сибири и Дальнего Востока в
начале XX века.//Промышленное развитие Сибири в XIX – начале XX веков. –
Иркутск, 1989 г.
2. Грек О. Жестокий уран// memorial.krsk.ru
3. Передовая.- «Перед новой пятилеткой» //«Партийная жизнь». - № 16. – август
1945 г. – С. 10
4. Репрессированные геологи. Биографические материалы, изд. второе. – М. – СПб.,
1995