По-прежнему закрыты имена.
По-прежнему затерта часть деталей.
И вдалеке как будто времена
Когда по тыще в сутки убивали
Статистика, фамилии, года...
Дела – сухие ныне книги смерти
И фотографии для тех, кто никогда
Не видел деда. Тут нашел. В конверте.
Сейчас, живущим в буднях с головой
Нет мысли (тут иллюзий я не строю)
О тех, кто оклеветан был страной,
И жизнь отдал, за чью то паранойю.
А.Б. 11.03.2012
О своем первом опыте подробного знакомства с делами репрессированных я написал здесь и здесь - это касалось напрямую моих родственников. Сегодня еще об одном эпизоде. По большому счету рядовом эпизоде. Но как же страшно, что такие дела вообще могут стать рядовыми.
Знакомство с делом моего прадеда позволило мне перейти от представления того времени в страшных, но по сути, пустых числах к конкретным судьбам самых простых людей, которые также как и мы с Вами жили своей жизнью, думали о пропитании, но они в отличие от нас могли быть расстреляны в любой момент. Просто так. Могли быть выселены в любой момент. Просто так. Именно просто так. На них был план. В тысячах. В десятках тысяч. План на виновных в том, что советская власть все никак не может устояться. План, который с лихвой был перевыполнен. Ничего не гарантировало спасения кроме главного кресла в Кремле.
Каждая запись о репрессированном - это история бесполезной, никому не нужной смерти и так нужной кому-то жизни. Это не погибнуть в войну. Это усмехнуться в ответ на шутку и погибнуть. Это один раз не согласиться участвовать в сомнительных мероприятиях и погибнуть. Это посещать дом молитвы и погибнуть. Это просто быть рядом с теми, кого уже нашли за что убить и погибнуть.
XX век осиротил страну. Но если жизни, отданные во время революции, гражданской, Великой Отечественной войны хотя бы самим отдававшими их воспринимались как отданные за что-то важное, то насколько же трагичны смерти, возникшие просто так. Когда нет ни единого мотива оправдать свою собственную смерть, но есть время об этом подумать перед ней.
И наше поколение, само того не осознавая, это поколение разрушенных семей. Молчаливых родителей, оставшихся в живых. Мы сейчас во многом такие, потому что наши деды, прадеды могли не видеть своих детей, а те росли без отца или с отцами, живущими в страхе. Вот только среди нашего руководства сегодня я не вижу тех, чьи деды попали бы в руки людоедам из 30х годов. В этом нельзя их винить, они дети счастливых родителей, которые избежали мясорубки, поднялись по партийной линии. Пугает то, что для кого-для кого, но для них уж точно вопросы репрессий, это вопрос цифр и рассуждений о том, какое было время и куда без жертв.
А настоящее понимание начинается там, когда ты видишь три-четыре бумажки,
характерные для всех дел того времени.
1.Протокол допроса№1 с анкетой, в котором подозреваемый/обвиняемый все отрицает.
Он, наивный, еще надеется, что это недоразумение.
2.Протокол допроса №2 - через 3-10 дней, в котором обвиняемый все подтверждает
(естественно он состоял, планировал свержение и т.п.).
3.Приговор тройки
4.Справка об исполнении приговора, где тот, кто тебя заботит один из 10-20-30-40
расстрелянных за городом. Это тогда за городом, кстати, а сейчас мы местами на
этих костях живем. Спросите у тех, кто строил город в 1960-1970х.
А теперь к делу. Архивное следственное дело № П-19317, Ноябрь 1937 года. Курагинский/Артемовский/Ермаковский районы Красноярского края.
Итак, одна из опаснейших банд, которая естественно планировала вооруженное восстание против советской власти и долго к нему готовилась. Зарождение организации началось в 1929-30 году, а пик их деятельности пришелся на 1935-1937 год. Банда была разоблачена, когда власти пытались понять причины неудовлетворительной работы в районах по уборке урожая, да и вообще пассиввности населения.
Надо отметить, что начали раньше и с верхов. Так, Красноярский рабочий в 1937 году, за 9 сентября выдал сообщение об аресте секретаря Курагинского райкома Александра Иванова. Вместе с ним арестовали председателя райисполкома Высокоса, прокурора Лагздина и еще шестерых явных бухаринцев. По мнению следствия, подпольщики прокрались к власти еще в начале 1935 года, расставив своих людей в колхозах и сельсоветах, а прокурор защищал этих вредителей. Всех арестованных обвинили по 7-му и 11-му пунктам 58-й статьи УК РСФСР.
Но и помимо такой высокопоставленной группировки были элементы, которые действовали гораздо более незаметно.
Так, священник Николаев Александр Александрович (именно о его деле идет речь), являясь одним из основателей этой банды, прикрываясь совместными молитвами, создал контрреволюционную повстанческую группу из (цитата): "попов, монахов, кулаков и сектантов".
Попадали все, кто мимо проходил. 8 монахов и монахинь - все почти за 50 лет. 7 священников (вероисповедание непонятно, один назван служителем культа, по делу обвиняемые называют себя баптистами), кулаки, старатели (дело было на прииске), сторож общины духоборов, фельдшер, извозчик.
Так, фельдшер бы обвинен в том, что вел антисоветскую агитацию по заданию одного из членов организации. А именно, когда к нему приходили больные, он говорил, что лекарств нет, лечить нечем, ругал советскую власть, говорил, что она не заботится о больных, восхвалял фашистскую Германию, рассуждал о том, что трудящимся там лучше. Делал он это осознанно, обманывал, осознавал себя членом контрреволюционной организации, в которую был завербован на общих молитвах. За что и получил 8 лет лагерей, откуда, увы, уже не вернулся.
У всех проводил обыски, итогом которых, как правило, становилась вот такая запись:
Хотя нет, вру. все же нашли оружие:
Серьезно, да? Иначе советскую власть не свергнуть, конечно.
В итоге получилось вот такое обвинение.
Кстати, фантазия и время на работу в 1937 по сравнению с тем же 1930-м существенно поубавилась. Там документы были подробнее, а истории краше.
В декабре больше 10 человек были расстреляны (точную цифру не вычислил, не хватило материалов, но 11 точно). Остальные в лагеря. Всего было осуждено 27 человек, но есть ощущение, что больше, так как некоторые шли по двум делам. По крайней мере база Мемориала выдает больше народу по делу.
Что удивительно, через полтора года была проведена дополнительная проверка, так как осужденные жаловались и отказывались от своих признательных показаний. Судьбу она им на тот момент не изменила, но в реабилитации в 1957 году помогла.
И это рядовое дело, да. Рядовая история. Уважаемый krasmem и Мемориал вытаскивают такие сотнями. Спасибо им за это огромное, ибо кроме них никто.
Анна Ахматова, та чьи стихи о событиях 30х, наверное, самые проникновенные, написала защитникам Сталина очень меткий и емкий ответ
Это те, что кричали: "Варраву
Отпусти нам для праздника", те,
Что велели Сократу отраву
Пить в тюремной глухой тесноте.
Им бы этот же вылить напиток
В их невинно клевещущий рот,
Этим милым любителям пыток,
Знатокам в производстве сирот.
Я очень часто пытаюсь найти исторические компромиссы, не склонен к категоричным оценкам явлений, так как для этого нужно много и долго трудиться. Но когда речь идет о десятках тысяч смертей просто так - не согласиться со строками Анны Андреевны не могу. Только я бы распространил его на всех тех, кто пытается обойти тему уничтожения людей, прикрываясь индустриализацией, качественным скачком вперед и указывает, что без этого, мол, мы войну бы не выиграли.
12.03.2013
Александр Брестер. Блог в livejournal 2013