15-летний Платон Платонов был арестован 28 апреля 1938 года.
Незадолго до ареста Платона, 16 марта 1938 года, к Андрею Платонову заходил Александр Иванович Вьюрков, переполненный впечатлениями от встречи с Лидией Сейфуллиной, у которой побывал накануне. Муж писательницы — Валериан Павлович Правдухин был арестован.
Член литфонда А.И.Вьюрков занимал выборную должность ответственного секретаря групкома писателей при издательстве «Советский писатель»1. Он регулярно навещал писателей, входивших в этот писательский профсоюз.
15 марта 1938 года А.И.Вьюрков записал в дневник: «Был у Л.Н.Сейфуллиной. Живет в двух комнатах — спальня и кабинет. В комнатах ни занавесей, ни абажуров. Ничего затемняющего — боюсь, говорит, теней… Говорила, что звонила ей сегодня З.Райх, жена Мейерхольда…
“Живу на содержании Литфонда. Получаю 600 рублей в месяц”. Просидел у ней с час. Заходил Кузьма Горбунов. Потом пришла жена Олеши…»2
26 апреля был арестован близкий друг Платонова Сергей Федорович Буданцев: «…когда арестовали Сергея Буданцева, мы с Платоновым онемели от ужаса, боли, ошеломления. Должно быть, потому, что Буданцев для нас — почти что мы сами. Поверить, что у Буданцева могла быть тайная жизнь врага народа, ни Платонов, ни я никак не могли. В это невозможно было поверить. Тогда надо бы перестать верить себе, самого себя заподозрить в каких-то злых кознях, начать подсматривать за самим собой, подслушивать самого себя — броситься вниз головой в омут безумия <...>»3.
Арест сына Платонова вызвал среди писателей разные слухи о причинах случившегося. Однако подлинных обстоятельств не знали даже близкие родственники, о чем свидетельствуют воспоминания тетки Платона В.А.Трошкиной4.
Немногие точные сведения (со слов самого Платонова) приведены в мемуарах Л.Гумилевского:
«— Пошел к товарищу, сыну Николая Архипова, вы его, верно, знаете, на вечеринку и не вернулся: там ночью всех забрали, и теперь мы даже никак не можем узнать, где он!»5
В.Шенталинский одним из первых получил доступ к документам следственного дела Андрея Платонова. Там было сказано и о Платоне: «…не достигнув шестнадцати лет, был схвачен по обвинению в принадлежности к “антисоветской молодежной террористической и шпионско-вредительской организации”»6.
Материалы следственного дела Платона, переписанные дочерью писателя Марией Андреевной Платоновой, родной сестрой Платона, позволяют убедиться, что он был оговорен и, скорее всего, стал жертвой провокации.
А произошло вот что: Платон написал под диктовку приятелей два письма немецкому корреспонденту, который жил на Тверском бульваре, 25, по соседству с Платоновыми.
Сочинялись эти письма коллективно, по инициативе более взрослых знакомых юноши. Все выглядело как «шутка», но во время следствия всю вину свалили на Платона. Эти письма стали против него главной уликой.
На доследовании по делу было записано в протокол от 18 октября 1940 года признание Платона: «Я, будучи 15-летним мальчиком и в нетрезвом виде, написал действительно письмо корреспонденту немецкой газеты под диктовку Архипова, признаю себя в этом виновным, но прошу учесть мой возраст» (Письма. Комментарии. С.453).
После внезапного исчезновения сына А.П.Платонов несколько дней не знал, где он. 4 мая в квартире писателя состоялся обыск, были изъяты вещи. В тот же день А.П.Платонов подал заявление в НКВД: просил, чтобы дали возможность ему самому понести наказание за несовершеннолетнего сына-семиклассника. Текст заявления был впервые опубликован в издании архива Платонова:
«Следователю, ведущему следствие по делу Платона Андреевича Платонова.
Заявление
4 мая 1938 г. … у меня был произведен обыск по делу моего сына, Платона Андреевича Платонова, задержанного органами НКВД.
Ввиду того, что сын мой — несовершеннолетний (ему сейчас 15 лет), прошу Вас передать мою просьбу следователю, ведущему дело моего сына, чтобы он вызвал меня, как отца, для объяснений.
Кроме того, прошу принять во внимание…: мой сын подвергался троекратной трепанации черепа… и нуждается в известных условиях для лечения и ухода…
Мой сын был задержан при неизвестных для меня обстоятельствах, поэтому на нем осталась только та одежда, которая была на нем — ветхое, изношенное белье, рваные башмаки и т.п. …
Прошу… разрешить мне передать сыну необходимые вещи…
Андрей Платонов,
член Союза Совет. Писателей.
4/V 1938 г.»7
20 июля 1938 года Платонов обратился к наркому внутренних дел Н.И.Ежову, приведя те же аргументы, что и в заявлении следователю, и высказав просьбу ознакомиться с делом сына8.
В зашифрованной форме в письме от 30 августа 1938 года, адресованном И.А.Сацу, Платонов писал о «болезни» сына: «Главное в том, что я знаю — именно теперь мне надо помочь Тошке (некому ему помочь, кроме меня, как ты знаешь)… Он болен уже пятый месяц, и болен, может быть, смертельно. Я не по-отцовски преувеличиваю, а говорю объективно. И посоветоваться мне не с кем» (Письма. С.440).
В обращении Платонова в НКВД 19 сентября вновь повторялась просьба разрешить свидание и передачу одежды и денег для сына, который «уже почти пять месяцев сидит в Бутырской тюрьме»9. Прошло пять месяцев со дня ареста Платона, но все прошения писателя остались без ответа.
О событиях тех дней довольно точно сообщал секретный осведомитель в донесении от 1 апреля 1939 года:
«Андр<ей> ПЛАТОНОВ после ареста своего 15-тилетнего сына долго не мог о нем ничего узнать. Единственный ответ, какой он косвенно получил (через А.А.Фадеева — ответ на заявление, адресованное Наркому Внутренних Дел) — что дело серьезное, но малолетство обвиняемого будет учтено. ПЛАТОНОВ искал всех возможностей для передачи писем и заявлений, в которых он просил:
1. Чтобы его, отца, вызвал следователь, так как он не может не считать себя ответственным за сына.
2. Чтобы сыну позволено было передавать одежду и обувь. Сын Платон Андреевич — страдал ушной болезнью, перенес уже 2 трепанации черепа, и ПЛАТОНОВ опасался за его жизнь»10.
После ареста Платона два года Андрей Платонов и его жена боролись за освобождение сына. И он продолжал писать М.П.Фриновскому (26 сентября 1938 года), И.В.Сталину (в конце 1938 года), в Главное управление лагерей НКВД (23 февраля 1939 года), прокурору РСФСР М.И.Панкратьеву — несколько писем в течение 1939 года.
Платонов старался работать, чтобы спасти сына. Он верил, что издание книги сможет переломить ситуацию, станет сигналом изменения отношения к нему власти и прекращения травли. Поэтому он связывал большие надежды с тем, что 10 августа 1938 года в издательстве «Советский писатель» приняли его книгу критических статей «Размышления читателя»11.
В дни горя и утраты проявилась главная черта характера Платонова: он находил источник духовных сил в помощи тем, кто в ней нуждался. Вскоре после ареста сына Платонов предпринимает хлопоты, связанные с опубликованием рассказа А.И.Вьюркова «Жила», обращается к редактору журнала «Новый мир» В.П.Ставскому с отзывом об этом рассказе и просьбой поместить его в журнале12. Платонов был благодарен Вьюркову, который смог разделить его горе.
В то время, когда многие прекращали контакты с родственниками арестованных «врагов народа», в окружении Платонова оставались люди, способные выступить в защиту писателя. Поразительным примером мужества была статья Е.Ф.Усиевич «Разговор о герое». Через несколько месяцев после ареста сына писателя Елена Феликсовна не побоялась написать: «Наиболее талантливым среди писателей <...>, ищущих жизненных, конкретных, трудных, часто трагических форм развития, является у нас Андрей Платонов»13.
23 сентября 1938 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила пятнадцатилетнего Платона Платонова к 10 годам тюремного заключения с поражением в политических правах на 5 лет и конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества по статьям 58-1а (измена Родине), 17-58-8 (соучастие в террористическом акте) и 58-7 (контрреволюционная организационная деятельность) УК РСФСР14.
В донесении секретного осведомителя от 27 февраля 1939 года сказано, что о приговоре, вынесенном Платону, А.П.Платонову несколько месяцев спустя сообщил М.Шолохов:
«Писатель Андрей ПЛАТОНОВ, после двух разговоров с ним писателя М.ШОЛОХОВА, внушившего ему, что его малолетний сын приговорен к 10 годам, <...> находится сейчас в чрезвычайно подавленном, растерянном состоянии. Он все время говорит только о рассказах ШОЛОХОВА о массовых беззакониях, практиковавшихся органами НКВД, и о том, что, следовательно, Тошка страдает безвинно.
Настроение это усугубляется тем, что Платонов не может никак получить справку о том, где находится сын, и подозревает, что он умер в тюрьме.
Содержание разговора ШОЛОХОВА он передал И.САЦ<у>, В.КЕЛЛЕРУ <...>»15.
Публикация секретных документов из архива Сталина подтвердила, что Шолохов не раз обращался к Сталину по поводу массовых арестов, просил об изменении участи репрессированных, знал, что творится в тюрьмах и лагерях от своих земляков, которые прошли через лагерный ад и, благодаря его помощи, вернулись на свободу. В письме Сталину из Вешенской 16 февраля 1938 года Шолохов приводит многочисленные примеры пыток, применявшихся к оклеветанным вешенским коммунистам16.
Платонов, зная об этом, тоже надеялся на помощь Шолохова. Донесения осведомителей НКВД подтверждают, что Шолохов обещал ему поговорить со Сталиным о Платоне и не раз встречался с Платоновым по этому поводу.
В донесении уполномоченного НКВД от 12 марта 1939 года сообщается о сомнениях убитого горем Платонова в том, что Шолохов действительно пытался передать Сталину его письма, где он просил об освобождении сына:
«Писатель Андрей ПЛАТОНОВ, <...> говоря о судьбе своего сына, сказал, что он перестал верить Михаилу ШОЛОХОВУ, который в каждый свой приезд обещает помочь ему, берет у него письма для передачи тов. СТАЛИНУ. “Теперь он говорит, что передавал их не СТАЛИНУ, а непосредственно ЕЖОВУ, а ЕЖОВ все письма и заявления, не читая, бросал в корзину”. ПЛАТОНОВ передает, что ШОЛОХОВ и В.КУДАШЕВ уверяют его, что его сын жертва провокации, которые применялись систематически в массовом масштабе, особенно по отношению к малолетним. “Я не понимаю, — говорит ПЛАТОНОВ, — на что они меня наводят с КУДАШЕВЫМ. Ведь делать-то ШОЛОХОВ ничего не делает, зачем же он мне все это говорит»17.
Осведомитель НКВД в донесении от 1 апреля 1939 года сообщал:
«ПЛАТОНОВ обратился в числе других и к М.А.ШОЛОХОВУ, который к нему относился хорошо как к писателю (личной близости между ними не было). ШОЛОХОВ обещал передать письмо тов. СТАЛИНУ и сам советовал, что писать; он говорил “прямо проси освобождения”. Ответа ПЛАТОНОВ не получил. Через 2 месяца ШОЛОХОВ приехал снова, очень удивился, почему нет ответа, и взялся передать еще одно письмо; кроме того, он обещался лично переговорить с тов. БЕРИЯ, которого уже однажды видел»18.
Первое письмо Платонова, адресованное Сталину, Шолохов, по его словам, передавал через А.Н.Поскребышева.
В доносе говорилось о подавленном настроении писателя и его возвращении к литературной работе:
«Последние 2 месяца ПЛАТОНОВ ноет гораздо меньше, чем в предыдущий год <...> Он работал, но работа давалась трудно, так как забота о сыне его угнетала.
В последний месяц работа пошла хорошо: ПЛАТОНОВ написал рассказ о немецком летчике антифашисте в Испании (“По небу полуночи...”), заканчивает рассказ для “Индустрии социализма”…»19
Речь шла о рассказах «Родина электричества» и «По небу полуночи», которые Платонову удалось опубликовать
в журнале «Индустрия социализма» (1939. №№ 6, 7).
В августе 1939 года Платонов ожидал издания сборника статей «Размышления читателя» и радовался появлению его сигнального экземпляра. Он сообщал А.И.Вьюркову в письме от 27 августа: «Книжка моя (сборник статей) вышла: на днях будет тираж, книжку пришлю тебе, придумал даже надпись»20. 27 августа «Вечерняя Москва» успела напечатать рецензию на сигнальный экземпляр книги21.
Но тиража он так и не дождался. Травля Платонова продолжалась и влияла на судьбу Платона.
Мария Александровна вспоминала, что роковой для юноши стала задержка в лагере на зиму 1939–1940 года, когда вопрос о его освобождении был решен, но уехать из Норильского лагеря зимой было невозможно — Платон смог это сделать только весной.
Платон сначала был возвращен из Норильского лагеря в Бутырскую тюрьму на доследование дела. Уже оттуда он был отпущен на свободу и вернулся домой в конце октября 1940 года.
В это время Платонов обращался к А.И.Вьюркову с просьбой помочь достать материю для пошива костюма сыну:
«Дорогой Александр Иванович!
Очень прошу тебя позвонить в Литфонд (мне почему-то тяжело туда ходить). Я подавал туда заявление о выдаче мне материала на пошивку летнего костюма. Но я ведь получил только что костюм, поэтому мне, конечно, не дадут второй (хотя бы и летний). А дело в том, что я жду сына и его надо срочно одеть. Ты знаешь, откуда я его жду и что его нужно прямо сразу переодеть» (Письма. С.489).
Само по себе возвращение Платона из лагеря было чудом. Но лагерь не захотел отдавать свою жертву. Сила молодости помогла юноше преодолеть гибельную участь только на время: чудом стала его любовь, украденная у смерти.
20 мая 1941 года Платон женился на Тамаре Тарновецкой. Девушку не пугали последствия брака с недавним зэком, освобожденным, но не реабилитированным.
За несколько дней до начала войны они уехали в Караганду на летние каникулы: там на станции Астаховка работал на строительстве цементного завода отец Тамары.
Одну деталь из впечатлений Тамары о том времени подтверждает письмо Платона родителям. Однажды они купались в речке, и Тамара заметила, как глубоко в кожу Платона въелась угольная пыль. В письме отцу Платон писал: «Я ночью в штреке рубил и нагружал уголь в вагонетки» (Письма. С.479).
Узнав о начале войны, Платон с женой вернулись в Москву, но вскоре решили уехать обратно в Караганду.
В открытке, отправленной 19 августа 1941 года А.И.Вьюркову в Киров, Мария Александровна сообщала: «Андрей здесь, пока. Он призван в инженерные войска, вызывали несколько раз, но еще дома.
Тоша уехал с женой туда же к ее отцу, где и были <...>
Настроение мое и старика очень похоже на Ваше <...> дружить не с кем <...>»22
Загадочную фразу Марии Александровны: «Тоша уехал с женой туда же к ее отцу, где и были», — прояснили воспоминания Тамары. Молодожены вернулись в Астаховку, где отец Тамары устроил Платона снабженцем на стройку, ему пришлось на открытых платформах сопровождать грузы по железной дороге.
16 октября Андрей Платонов вместе с женой был эвакуирован из Москвы в Уфу. По воспоминаниям Марии Александровны, пришел офицер НКВД и потребовал срочно собраться. Платоновы добирались до Уфы в сидячем вагоне с сотрудниками НКВД.
Во время этой поездки был украден чемодан с рукописью романа «Путешествие из Ленинграда в Москву в 1937 году».
А.П.Платонов продолжал тяжело переживать за сына.
В письме из Уфы Петру Трошкину (мужу Валентины — младшей сестры Марии Александровны) 17 января 1942 года он сравнивал условия, в которых оказался сын, с лагерными:
«Тошка собирался приехать к нам, но не приехал; он прислал письмо, что живется ему там почти так же, как в Норильске, — сюда же надо добавить тяжелые обстоятельства в семье, в которой он живет, нужду и пр. Он вот пишет, что хочет сделать “срывку” и приехать к нам один. Вот такова его судьба! Тяжко за него, и помочь ему трудно» (Письма. С. 500-501).
Судьбой сына писателя интересовался в то время находившийся в Москве редактор журналов «Дружные ребята» и «Мурзилка» Владимир Дмитриевич Елагин23.
В.Елагин писал Платонову в Уфу 24 января 1942 года: «Что с Тошей, где он?»
6 марта Платонов писал Петру Трошкину: «Тоша все еще не приехал» (С.503).
Однако вскоре после празднования Нового 1942 года Платон тяжело заболел. Об этом свидетельствует Тамара, которая была рядом. Эти сведения подтверждает письмо В.Д.Елагина от 17 марта 1942 года, очевидно, являющееся ответом на полученное от Платонова сообщение о болезни сына: «Меня очень огорчило сообщение о болезни Тоши. В такое время все это может печально кончиться»24.
Эти факты вступают в противоречие с теми сведениями о начале болезни Платона, которые были долгое время приняты биографами писателя. Мария Александровна рассказывала, что сын вернулся из лагеря смертельно больным, его вынесли из вагона на простыне вместо носилок, т.к. он был истощен и не мог ходить. Надолго утвердилась легенда о том, что Платон заболел туберкулезом еще в лагере.
Платон смог приехать к родителям в Уфу по вызову отца в марте 1942 года уже больным. По вызову Платона вслед за ним в Уфу приехала Тамара. Как только А.П.Платонов узнал, что сын болен, он начал хлопотать о его лечении25.
Вернувшись из эвакуации в Москву 8 июля 1942 года, А.П.Платонов в первый же день писал Марии Александровне, оставшейся в Уфе с Тошей и Тамарой:
«Теперь — главное. Опиши мне положение Тоши — в смысле его здоровья. Я проезжал Шафраново. Это 4-5 часов езды от Уфы по дороге в Куйбышев. Место очень красивое. Завтра я начну действовать в помощь Тоше отсюда (Литфонд)» (Письма. С.506).
Платонову удалось достать путевку для сына в санаторий Шафраново под Уфой с помощью Фадеева26. Платон лечился в Шафранове около месяца — был там до конца августа 1942 года.
В сентябре 1942 года Мария Александровна и Платон по вызову Платонова вернулись в Москву.
Тамара уехала к матери в Свердловск. Там 12 ноября 1942 года у нее родился сын Александр. Первый внук Андрея Платонова и единственный, родившийся при его жизни, был назван его любимым именем. Платон успел узнать о рождении сына, но увидеть мальчика ему не было суждено.
Новый 1943 год Платонов встречал у постели умирающего сына. Он до последней минуты продолжал верить в чудо. Верил, что существует волшебное средство, способное спасти сына27.
«Но Тоше становилось все хуже, он уже не вставал. Близким было невозможно на него смотреть, он так хотел жить. <...> Все страшно переживали Тошину смерть», — вспоминала младшая сестра Марии Александровны Валентина28.
Платон умер 4 января 1943 года.
На похороны, проводить сына в последний путь Платонов позвал самых близких: «Мертвый лежал под занавешенным книжным шкафом какой-то совсем маленький, усохший, словно от перенесенных невзгод. С черным, как чугун, лицом стоял над сыном Платонов, неотрывно глядя на него, и вид у Андрея был такой нездешний, отрешенный, как если бы вместе с сыном уходила и его жизнь»29.
Мария Александровна шесть дней не хотела его хоронить. Был сильный холод, покойник лежал в холодной комнате: мать не могла смириться с тем, что придется расстаться с сыном навсегда. Похоронили Платона на Армянском кладбище.
15 февраля 1943 года оперуполномоченный секретно-политического отдела управления НКВД доносил: «<...> Сейчас он, — ПЛАТОНОВ, вообще в ужасном состоянии. Недавно умер его сын от туберкулеза. Сын его выслан и потом возвращен. Болезнь эту, как мне сказал ПЛАТОНОВ, он приобрел в лагерях и в тюрьме. ПЛАТОНОВ очень болезненно переживает смерть своего единственного сына.
Я чувствую себя совершенно пустым человеком, физически пустым — сказал мне ПЛАТОНОВ, — вот есть такие летние жуки. Они летают и даже не жужжат. Потому что они пустые насквозь. Смерть сына открыла мне глаза на мою жизнь. Что она теперь моя жизнь? Для чего и кого мне жить. Советская власть отняла у меня сына — советская власть упорно хотела многие годы отнять у меня и звание писателя. Но моего творчества никто у меня не отнимет. Они и теперь-то печатают меня, скрипя зубами. Но я человек упорный. Страдания меня только закаляют.
Я со своих позиций не сойду никуда и никогда. Все думают, что я против коммунистов. Нет, я против тех, кто губит нашу страну. Кто хочет затоптать наше русское, дорогое моему сердцу. А сердце мое болит. Ах, как болит! <...> вот сейчас я на фронте многое вижу и многое наблюдаю (Брянский фронт). Мое сердце разрывается от горя, крови и человеческих страданий. <...>»30.
В дни, когда печатался очерк о Зайцеве, Платонов писал В.Ф.Бокову:
«В январе 43 года умер мой сын Тоша, умер в Москве от туберкулеза, и сейчас уже четвертый год, как он лежит в могиле. От него остался ребенок, мой внук, ему сейчас уже 3 1/2 года. К сожалению, вдова Тоши отказала мне в том, чтобы я усыновил внука. А недавно Тамара (вдова Тоши) вышла замуж за военного и уехала с новым мужем и моим внуком на место службы своего мужа, и там живет» (Письма. С.584).
Тамары Григорьевны Платоновой (Зайцевой) не стало в 2012 году. Она похоронена на Ваганьковском кладбище вместе с мужем П.П.Зайцевым.
Послесловие Н.М.Малыгиной
Примечания
1 Оно находилось в доме №10 в Большом Гнездниковском переулке.
В ведении Вьюркова было распределение путевок в дома творчества писателей. С просьбой достать ему и жене путевки в Малеевку к Вьюркову обращался и С.Ф.Буданцев (РГАЛИ. Ф.1452. Оп. 1. Ед.хр. 110. Л. 2–2об.).
2 РГАЛИ. Ф.1452. Оп. 1. Ед.хр. 47. Л.8.
3 Миндлин Э. Андрей Платонов // Андрей Платонов: Воспоминания современников. Материалы к биографии. М., 1994. С. 47-49.
4 Рассказывает Валентина Александровна Трошкина // Андрей Платонов: судьба, изломанная росчерком «самодержца» // Советский музей. 1991. №1. С. 39-42.
5 Гумилевский Л. Судьба и жизнь // Андрей Платонов: Воспоминания современников. С.65.
6 Шенталинский В.А. Неизданные произведения (изъятые при обыске) Андрея Платонова // Огонек. 1990. №19. С.19; Шенталинский В.А. Приложение: Материалы из досье А.Платонова, хранящиеся в архиве КГБ // Платонов А.П. Технический роман. М., 1991. С.41.
7 Семейная трагедия Андрея Платонова. (К истории следствия Платона Платонова) / Ст. и публ. Л.Сурововой // Архив А.П.Платонова. Кн. 1. М., 2009. С.636.
8 Там же. С.637.
9 Там же. С.638.
10 Андрей Платонов в документах ОГПУ–НКВД–НКГБ. 1930–1945 / Публикация Владимира Гончарова и Владимира Нехотина // «Страна философов» Андрея Платонова: проблемы творчества. Вып. 4. М., 2000. С.864.
11 См. об этом в письме А.И.Вьюркову от 27 августа 1939 г.: РГАЛИ. Ф.2124. Оп. 1. Ед.хр. 25. Л.33. Опубл: Андрей Платонов: Воспоминания современников. С.434.
12 РГАЛИ. Ф.1452. Оп.1. Ед.хр. 235.
13 Усиевич Е. Разговор о герое // Литературный критик. 1938. № 9-10. С.180.
14 Кутина И., Гончаров В. Прерванный полет // Московская правда. 2000. 21 января.
15 Андрей Платонов в документах ОГПУ–НКВД–НКГБ. 1930–1945. С.863.
16 Писатель и вождь. Переписка М.А.Шолохова с И.В.Сталиным. 1931–1950 годы. Сборник документов из личного архива И.В.Сталина. М., 1997. С. 76-106.
17 Андрей Платонов в документах ОГПУ–НКВД–НКГБ. 1930–1945. С.864.
18 Там же.
19 Там же. С.865.
20 Андрей Платонов: Воспоминания современников. С.434.
21 Б.п. Размышления читателя // Вечерняя Москва. 1939. 27 авг.
22 РГАЛИ. Ф.1452. Оп. 1. Ед.хр. 166.
23 Перед самой войной в журнале «Дружные ребята» печатались рассказы Платонова.
24 РО ИРЛИ. Ф.780. Ед.хр. 49. Л.2.
25 Невозможно представить, что Платонов мог допустить отъезд сына в Астаховку, его тяжелую работу вдали от дома, если бы Платон был болен, когда вернулся из лагеря.
26 В письме 17 июля 1942 г. упоминалось о том, что знакомый Платонова, драматург Василий Васильевич Шкваркин решил поговорить с Фадеевым о прикреплении Платонова к столовой, которая была ему положена по рангу, но Платонов отказался: «Фадеев и так уже сделал для меня порядочно» (Письма. С.509), — имея в виду его помощь с путевкой.
27 Миндлин Э. Андрей Платонов. С.49.
28 Рассказывает Валентина Александровна Трошкина. С. 39-42.
29 Явич А.Е. Думы об Андрее Платонове // Андрей Платонов: Воспоминания современников. С.26.
30 Андрей Платонов в документах ОГПУ–НКВД–НКГБ. 1930–1945. С.869.
Фронтовой корреспондент Андрей Платонов. 1943
Платон Платонов после возвращения из Норильска. 1940. ОР ИМЛИ
Лев Иванович Гумилевский. [1930-е годы]
Сергей Федорович Буданцев. [1930-е годы]
Александр Иванович Вьюрков. [1950-е годы]. Рисунок художника А.Ольхова
А.П.Платонов. Зима 1950–1951 года