Представления о ссылке, тюрьме и каторге в исторической памяти русского (и не только русского) человека всегда ассоциировались с Сибирью. Печально знаменитый великий сибирский каторжный путь — Московский тракт, протянувшийся на многие тысячи километров от столицы до Дальнего Востока, — прошёл через современную территорию Красноярского края ещё в XVIII веке. Но задолго до этого многие будущие крупные города и сибирские населённые пункты стали местом российской ссылки. В частности, в Красноярске ещё в XVII веке военный гарнизон острога активно пополнялся за счёт наказанных «служилых людей» из европейской России, которым каторгу, а то и смертную казнь, нередко заменяли ссылкой в отдалённые остроги-крепости. Известно, что по данным переписи 1897 года, ссыльные в Красноярске составляли 23% населения.
Одними из первых, осуждённых по неуголовным статьям, сосланных в Сибирь, были староверы, изгнанные из Центральной России после раскола Российской православной церкви в середине XVII века. Потом здесь оказались декабристы: десятеро из них жили в Красноярске. За ними — активисты первых социалистических кружков, участники польских восстаний1830-1831 гг., позже — народовольцы, марксисты. Весной 1897 года в ссылку в Красноярск был этапирован Владимир Ульянов (Ленин). Здесь не по своей воле побывали и многие его коллеги, в том числе Дзержинский и Джугашвили (Сталин). Эти товарищи и продолжили «каторжную» историю Сибири, создав здесь один из центров архипелага «ГУЛАГ». С тех пор в Красноярском крае на душу «вольного» населения приходится в несколько раз больше заключённых, чем в среднем по России.
Исторически каторжная система Красноярского края в целом сформировалась в первые годы советской власти. Сотни колоний открывались и закрывались, менялись названия, система то и дело переводилась из ведомства в ведомство. Подавляющее большинство учреждений в советский период создавалось там, где была необходима дешёвая рабочая сила — при строительстве крупных заводов и на лесозаготовках. Это организованные в разные годы Миндерлинская, Минусинская, Ширинская и Абаканская сельскохозяйственные колонии; Усинская, Черногорская, Базайская и Зыковская колонии массовых работ. Для лесозаготовительных работ открывались отдельные лагерные пункты — Артёмовский, Балахчинский, Бородинский. Позднее на территории Кежемского и Енисейского районов края были созданы целые управления лесных исправительных учреждений, главными из которых стали Норильлаг, Краслаг и так называемая Стройка № 503.
Эти «лагуправления» составляли лишь часть лагерной системы края. На его территории функционировали ещё многие лагерные управления и отдельные лагерные пункты (ОЛПы). Вот лишь некоторые из них:
В апреле 1949 г. было организовано Главное управление МВД СССР по разведке и эксплуатации месторождений и строительству предприятий цветных и редких металлов в Красноярском крае (Енисейстрой). В него входили: таёжное горнопромышленное управление и исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ); юго-западное горнопромышленное управление и ИТЛ (осуществляло в том числе строительство Сорского молибденового комбината); особое механическое бюро (ОТБ-1, ныне СибцветметНИИпроект) с лаготделением в Красноярске и отделениями в Шилинке и Раздольном, где работали ссыльные.
В крае функционировали: Енисейский ИТЛ, СГУ; ИТЛ «ДС» Енисейстроя; ИТЛ и строительство железной дороги Красноярск — Енисейск; ИТЛ и строительство железных рудников (Железлаг); Полянский ИТЛ (Полянлаг); Хакасское лагерное отделение (ЛО); Черногорский ИТЛ (Черногорлаг); отдельный лагерный пункт (ОЛП) «Рыбак» с двумя «командировками»: полуостров Таймыр и верховья реки Ленинградская; ОЛП Главного управления аэродромного строительства НКВД СССР и другие.
Норильлаг
(Ред. сайта - на самом деле это Ермаково, стройка №503)
Сталинская программа освоения ресурсов Таймыра руками заключённых получила своё выражение в постановлении СHК СССР и ЦК ВКП(б) от 20 марта и постановлении СHК СССР от 23 июня 1935 года «О строительстве Hорильского никелевого комбината». В них определялись объёмы строительства, сроки пуска объектов, устанавливался круг исполнителей. Так история созданного во исполнение этих постановлений Hорильлага НКВД СССР оказалась тесно связанной с процветающим ныне Норильским горно-металлургическим комбинатом и всем Норильским промышленным районом.
Если в 1929-1934 гг. проблемами освоения норильских недр занимались Главсевморпуть и трест «Союззолото», то с 1935 года это направление было передано в ведение НКВД. И это понятно: архипелаг ГУЛАГ рос и расширялся с каждым годом. Успехи достигались подневольным трудом сотен тысяч репрессированных. Первым директором строящегося комбината стал старший лейтенант МГБ Владимир Матвеев впоследствии репрессированный и приговорённый к расстрелу за «саботаж». Имя это менее известно, чем то, которое носит сегодня комбинат — Авраамия Павловича Завенягина, при котором строительству комбината было «придано ускорение».
По Северному морскому пути и Енисею в трюмах пароходов и барж, почти без пищи и воды следовали на строительство северного «форпоста цивилизации» заключённые, осуждённые по пресловутой 58-й статье как враги народа. «Враги» эти в контингенте Норильлага занимали немалое место — в разные годы от 50 до 70%. Всего через Норильлаг за 21 год его существования прошло около полумиллиона человек.
В первые годы смертность среди норильлаговцев была самая низкая по сравнению с другими гулаговскими зонами СССР. Людей высаживали в голой тундре. Они сами натягивали колючую проволоку, сколачивали бараки. Их под конвоем водили на разгрузку вагонов. С приездом в Норильск Завенягина ситуация ухудшилась. Заключённые рыли котлованы, прорубали тоннели, работали в шахтах. Труд становился всё тяжелее. Питание было минимальным, не соответствующим затраченным силам. Люди страдали от голода, и многих настигала страшная голодная болезнь — пеллагра, когда человек гнил заживо и кожа струпьями отваливалась от его костей. Смертность росла.
В конце 30-х в Норильск прибыл большой этап заключённых из Соловков. Среди них — специалисты в геологии, химии, минералогии — инженеры, учёные. По приказу Завенягина их снимали с общих тяжёлых работ, давали более сытные пайки, чуть улучшали бытовые условия. Возникали так называемые «шарашки» — учреждения, где репрессированная интеллигенция на положении рабов занималась умственным трудом на пользу великой социалистической стройке. В норильлаговских «шарашках» разрабатывались инженерные и научные проекты, позволявшие создавать чудо-город и комбинат в Заполярье.
В связи с переводом в Норильск дополнительных этапов заключённых из других лагерей существенно выросла скученность в лагерных зонах, поднялся уровень заболеваемости и смертности. Ни в какой другой период заключённые Норильлага не переживали столь критического положения, как в годы войны. Проблема питания, а, следовательно, элементарного выживания, приобрела характер катастрофы. Такое состояние дел было результатом не только планового сокращения продовольственных норм обеспечения лагерников как подневольной категории и работников тыла, но и общим расстройством системы снабжения Норильска.
По причинам неорганизованности и халатности перевозчиков и снабженцев на север Красноярского края не завозилось в полном объёме даже то, что выделялось из скудных резервов. Так, в навигацию 1941 года план завоза продовольственных грузов в Норильск был выполнен только на 68%. Почти треть всех отправляемых грузов зазимовало в пути. В итоге, из общего количества продуктовых и промышленных товаров в 1941 года было завезено 69% от уровня 1940 года, а в 1942 году всего лишь 51%. При этом как общегражданское, так и лагерное население Норильского района заметно возросло. Основной прирост населения города произошёл вследствие эвакуации сюда летом 1941 года Мончегорского комбината «Североникель» и его работников с семьями общей численностью около четырёх тысяч человек.
Таким образом, основной тенденцией в развитии Норильлага в годы войны стало беспрецедентное ухудшение условий материально-бытового положения его узников при общем увеличении их количества. Важно при этом учесть, что в данный период произошло также существенное увеличение объёмов лагерного производства. Норильлаг оказался практически единственным лагерем в СССР, где численность заключённых и объёмы лагерного производства не сокращались, а, напротив, постоянно возрастали. Огромный разрыв между нормами обеспечения заключённых и нормами их эксплуатации составлял главную особенность лагерного существования в военную эпоху.
За первые десять лет промышленного освоения Норильского горнопромышленного района были достигнуты поразительные результаты. В этой пустынной тундровой зоне Красноярского края, в условиях вечной мерзлоты и полярного климата руками десятков тысяч заключённых удалось создать один из крупнейших в мире металлургических комбинатов законченного цикла — флагман советской промышленности по добыче и переработке цветных металлов, сформировать широкую транспортную инфраструктуру региона и создать новый центр урбанизации Севера — город Норильск.
Стройка № 503
Прошло уже более 60-ти лет со дня начала одной из «великих строек» на севере Тюмени и Красноярского края — железной дороги Салехард-Ермаково-Игарка протяжённостью 1300 км, в народе больше известной как «Сталинка», а позднее «Мёртвая дорога». Участок строительства протяжённостью 700 км от Салехарда до реки Пур на территории Тюменской области осуществляло стройуправление №501 МВД СССР, а участок р. Пур-Ермаково-Игарка (600 км.) — стройуправление №503. Число строителей составляло до 100 тысяч человек, и в основном это были заключённые.
Строительство контролировалось лично Сталиным, велось ударными темпами, при отсутствии проектной документации. Заключённым приходилось работать в весьма неблагоприятных условиях: зимой морозы до – 40 градусов, летом комары, мошка, слепни: значительная часть трассы проходила по болотам и заболоченной местности. Максимальное количество заключённых – 29126 человек на 1 января 1950 года.
Игарка в то время разделилась на старый город, в котором располагался лесокомбинат и жили в основном рабочие этого комбината, и новый город, где находились партийное и советское руководство, управление полярной авиации, речной порт, техучасток и другие организации. Управлению стройки №503 было выделено здание в центре города. Возглавлял стройку генерал-майор МВД Барабанов, который до этого, по слухам, руководил строительством нефтепровода Сахалин-материк.
Заключённые не внесли какой-то особый колорит в жизнь Игарки, так как и без того большая часть здешнего населения были ссыльные и находились под надзором комендатуры — это немцы Поволжья, латыши, литовцы, калмыки, финны, а также бывшие строители Игарки 30-х годов и раскулаченные крестьяне и их потомки в первом поколении.
Весной 1950 года в деревню Ермаково, состоявшую тогда из нескольких домиков, где жили ссыльные немцы Поволжья, было переведено управление строительством дороги №503 и интенсивно началось возведение главной базы и «столицы» стройки. В зиму с 1949-го на 1950 год было сооружено несколько домов для руководства, а весь вольнонаёмный состав — заключенные и охрана — жили в палатках. Это был довольно большой палаточный город. Строительство велось очень высокими темпами. Были построены большой лесозавод, электростанция, магазины, школы, жильё. И через два года здесь уже был большой, по северным меркам, город — больше Игарки: по общей численности населения он превышал Игарку не менее чем в два раза. В Ермаково была пассажирская пристань, причалы, на правом берегу — аэродром. По всей трассе железной дороги от Игарки до Ермаково и далее до Салехарда и Москвы была смонтирована линия телефонной проводной связи, которая ещё многие годы существовала после стройки.
В районе Ермаково по проекту предусматривалась паромная железнодорожная переправа, для чего в Финляндии были построены три парома. Они должны были обеспечивать железнодорожную переправу вплоть до ледостава и какой-то период после ледостава Енисея. А в зимнее время по льду Енисея намечалось намораживать ледовую «насыпь» и на неё укладывать рельсы.
Строительство железной дороги должно было завершиться в 1953 году до Игарки и после этого продолжиться до Норильска. На участке Игарка-Ермаково была построена железнодорожная насыпь и уложены рельсы на протяжении 65 км. Участок Ермаково – Янов стан – р.Пур был готов почти полностью, здесь уже осуществлялось рабочее движение поездов, однако сквозное движение тормозил неоконченный железнодорожный мост через реку Турухан, его опоры были полностью возведены, но не закончен монтаж ферм.
Наступил март 1953 года, умер Сталин. Некоторое время спустя была объявлена большая амнистия заключенным. Люди получили свободу, но выехать с Севера до открытия навигации было невозможно, а выпустить из зоны людей некуда, так как им просто негде было жить. Лишь с началом навигации бывших заключённых повезли с Енисейского севера тем же флотом, что и завозили на Север. Это были баржи для перевозки заключённых, переполненные до предела пассажирские суда, пассажирской же авиации тогда ещё почти не было.
Строительство железной дороги было остановлено. Вскоре она была, как говорили в то время, законсервирована, а на самом деле — брошена, потому что не только заключённым, но и вольнонаёмным, и охране находиться там было невмоготу. Была создана ликвидационная комиссия, в задачу которой входило организовать вывоз ценностей со стройки. Кое-что было вывезено, но сама дорога, станции, паровозы, вагоны — всё осталось по трассе в тундре и со временем пришло в негодность.
Так и стоит эта, оплаченная многими жизнями заключённых, брошенная дорога. До сих пор в тех краях встречаются разбросанные по лесотундре лагерные зоны, паровозы, вагоны, платформы; свечками торчат светофоры да прячутся в приполярном кустарнике лагерные посты.
На участке Янов стан – р.Пур Норильскому комбинату разрешили снять железнодорожные рельсы. Комбинат в ту пору получил второе дыхание благодаря Талнаху и Надеждинскому комбинату, а рельсов в стране не хватало. Таким путем к 1964 году были сняты рельсы с участка дороги протяжённостью 300 км. Три железнодорожных парома перегнали на Черное море, и они стали работать в Керченском проливе.
Туруханская ссылка
(Ред сайта: на самом деле это Пантеон Сталина)
В 18 км от Туруханска, вверх по Нижней Тунгуске, отвесно поднимается над водой Смерть-скала. Современная легенда связывает столь мрачное название утеса с расправой белогвардейцев над большевиками в июле 1918 года. В дни падения Советской власти в Красноярске большая часть местных партийцев сбежала на Север, прихватив документы и золотой запас отделения Госбанка. В красном отряде было 500 человек, в том числе Тихон Марковский, Ада Лебедева, Григорий Вейнбаум и другие большевики, имена которых сейчас носят красноярские улицы. Погоня настигла их в селе Монастырском (нынешнем Туруханске). Партийцы разделились на отряды и ушли в тайгу. Говорят, когда их поймали, многих сбрасывали со Смерть-скалы. Потому и получила она такое имя.
Есть и другая версия названия утеса. Когда-то давно поселенцы сплавлялись по Тунгуске на плотах к Енисею. И многие не доходили — течение бросало их на Смерть-скалу, возле которой бурлит несколько водоворотов. Шанса на спасения у людей не было....
О том, что Туруханский край — место ссылки, слышали многие. Но не все знают, что ссылать туда начали еще в XVII веке. Здесь не по своей воле жили (и умирали) протопоп Аввакум, соратники Стеньки Разина и Емельки Пугачева, декабристы, эсеры, анархисты, социал-демократы, большевики — Сталин, Свердлов, Спандарян, Каменев и другие.
Будущие вожди, придя к власти, продолжили «ссыльную традицию». Еще в 1923–24 гг. они отправили в Туруханск архиепископа Луку (Войно-Ясенецкого). Именно из Туруханска призвался на фронт историк Лев Гумилев — сын Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Дочь Марины Цветаевой и Сергея Эфрона, Ариадна Эфрон, тоже не миновала туруханской ссылки. Здесь тысячами гибли репрессированные спецпереселенцы из Прибалтики, Калмыкии, с Поволжья, Кубани. Зеки с 1949 года и до смерти Сталина строили здесь железную дорогу Салехард — Игарка. И построили — несколько месяцев по заполярной трассе ходили паровозы. Но цена оказалась высокой — каждый километр «стройки № 503» оплачен десятками жизней.
Смерть вождя положила конец не только убийственной стройке по болотам и вечной мерзлоте. В Курейке, где Сталин отбывал ссылку, в 1950-1952 гг. возводили павильон-музей Сталина, больше известный как пантеон Вождя народов. Строили на века — из железобетона и лиственницы. Два исторических памятника, связанные с именем одного и того же человека, создавались практически одновременно на расстоянии 80 км друг от друга. Один создавали ему, уже почти человеку-богу, другой создавал он сам — страшный механизм, уничтоживший десятки тысяч людей — «503 стройка» «мёртвой дороги» Салехард-Игарка.
Краслаг
(ред. сайта. Это лагерь Рыбак)
История развития системы наказаний на территории Канска тесно связана с историей развития отдельного Красноярского ИТЛ (Краслаг). Краслаг (не путать с Краслагом Енисейстроя) — типичный лесоповальный лагерь, образованный приказом НКВД от 05.02.1938 года, в годы пика массовых репрессий, находившийся в подчинении ГУЛаг. Первоначально дислоцировался в городе Канске (Красноярский край, г. Канск, п/я 235) одновременно с такими аналогичными лагерями, как Унжлаг, Вятлаг, Усольлаг, Севураллаг.
Из приказа от 23 января 1938 года: «Управление Красноярского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР с резиденцией в Канске считать сформированным... Временное исполнение обязанностей начальника Управления КРАСЛАГа, согласно имеющихся полномочий, принял на себя. ст. лейтенант госбезопасности Шишмарёв А.П.»
Пусть никого не смущает невысокое звание Андрея Шишмарёва. Во-первых, старлей в тогдашних «органах» — всё равно что армейский майор. Во-вторых, Шишмарёв был специалистом со стажем и опытом. Участвовал в обороне Царицына, воевал против Колчака. После гражданской был комиссаром ЧК, помощником начальника Особого отдела Приморской армии, а потом стал специалистом по организации лагерей. Дальний Восток, Средняя Азия, Западная Сибирь... И везде — начальник управления лагерей Шишмарёв. Краслаг старший лейтенант создал меньше чем за месяц и 17 февраля уехал в Москву «на повышение». Тут его следы теряются, — в те годы слова «повышение» и «вышка» были однокоренными...
Краслаг объединил отделения и лагерные пункты в нескольких районах на юго-востоке края. Они были невелики (600-800, редко более тысячи заключенных), но размножались поразительными темпами. Всё в том же январе 1938-го уже действовали 23 лагпункта в Иланском, Ачинском, Ирбейском районах. В апреле появились ещё пять в составе Саянского отделения.
Управление Краслага находилось в Канске, а в 1946 году официально (реально в 1948 г.) было перенесено на ст. Решоты — пос. Нижняя Пойма, где и находится поныне как Управление п/я У-235. Кроме лесозаготовительных, заключённые были задействованы на различного рода работах по всей территории района, в том числе и на строительстве Канского гидролизного завода. Численность контингента практически весь период существования лагеря превышала 10 тысяч человек.
Первые этапы пришли из тюрем Приморья, Хабаровска, Читы и с Украины, и уже к 1 апреля 1938 года численность «контингента» достигла 9 924 человек, к 1 января 1939-го — уже 28 тысяч, а на 01.01.1953 — 30 546 человек. Только в 1938 году они заготовили 1 млн 312 тыс. кубометров леса. С помощью 2074 лошадей, 84 тракторов, полусотни автомобилей и, выражаясь словами Солженицына, «пердячего пара».
Потом пошёл народ из Алма-Аты и Семипалатинска. Позднее, в 1939-1940 годах, — этапы из Ленинграда и средней России. К январю 1941-го «лесорубов» было 17 829. Преобладали «враги народа». Они валили лес, а их валили голод, пеллагра и дизентерия. По данным общества «Мемориал», смертность в те годы могла достигать 7-8%, что не удивительно, если совместить тяжелейший физический труд с дневной нормой довольствия на одного человека: хлеб — 400 граммов, крупа — 70, мясо (8 раз в месяц) — 90 граммов, рыба (22 дня в месяц) — 150, овощи и картофель — 600 граммов.
Работали в Решотах и пленные японцы. Несколько лет назад их прах из всех захоронений был торжественно отправлен на родину.
В 1949-1950 гг. основную часть политзаключенных отправили из Краслага в «особлаги»: Песчанлаг и Степлаг (в Казахстане). Однако и после этого в Краслаг попадали новые политзэки. Даже после 1956 года там оставались политзаключенные. Действовал Краслаг до 1960 года.
Первый в крае памятный знак жертвам сталинских репрессий установлен в Ревучем близ Решот. Здесь находился один из самых крупных лагерей — № 7, в котором было заключено около трёх с половиной тысяч человек, депортированных из Литвы в 40-50-х годах. Установила знак группа членов Вильнюсского городского и Молетского районного общества бывших ссыльных Литвы. Теперь на гражданском кладбище бывшего поселка Ревучий, что находится на территории Канифольнинского сельского Совета Нижнеингашского района, можно прочитать надпись, выполненную на литовском и русском языках: «Гражданам Литвы, невинно погибшим здесь в лагерях и ссылке в 1941-1956 годах. Мир их праху. Соотечественники».
Самый северный остров ГУЛАГА
Несколько лет назад, в результате сопоставления различных архивных данных удалось подтвердить существование самого северного из достоверно известных «островов» ГУЛАГа. До этого сведения о лагере, точнее — Отдельном лагерном пункте (ОЛП) «Рыбак» на Таймыре существовали в качестве неподтверждённых рассказов возможных свидетелей или их потомков. Имела хождение цифра в 5 000 заключенных, большинство из которых якобы погибло при добыче урановой руды.
Документальные подтверждения существования на севере полуострова Таймыр, на мысе Челюскин подразделения ГУЛАГа были выявлены одним из авторов справочника «Система ИТЛ в СССР», сотрудником НИПЦ «Мемориал» С.П. Сигачевым. В госархиве РФ им были обнаружены ссылки на существование приказа МВД 1951 года (без точной даты) об организации ГПУ (горно-промышленного управления) № 21 «для освоения Таймырского месторождения свинца» (под свинцом в те годы шифровали радиоактивные руды). Приказ, вероятно, был издан во исполнение постановления СМ СССР от декабря 1949 года № 5745/2163 сс/оп «о немедленной организации промышленной добычи свинца» на Таймыре.
Предыстория «Рыбака» такова. В первые послевоенные годы одной из главных проблем советского руководства была организация поиска урановых руд — сырья для создававшегося в СССР атомного оружия. Велись такие поиски и на северо-западном Таймыре. Еще в 1944 году расконвоированный заключённый Н.Н. Урванцев, первооткрыватель норильских месторождений и главный геолог Норильского комбината предпринял рекогносцировочное обследование шхер Минина у западного побережья Таймыра. В 1946 году он продолжил поиски на п-ве Рыбном и в заливе Хутуда.
Результаты оказались настолько интересными, что в 1947 году в шхеры Минина была организована экспедиция на катерах «Диорит» и «Пегматит». Основной задачей экспедиции были поиски руд редкоземельных и радиоактивных элементов. Обследовав острова у п-ва Минина, к северу от устья Пясины, и найдя рудопроявления урана, Урванцев вернулся в Норильск. Систематическая геологическая съёмка на северо-западном Таймыре (на самом северном участке материковой суши Евразии — на полуострове Челюскин) началась в 1946-47 гг. силами Центрально-Таймырской и Челюскинской экспедиций треста «Арктикразведка» Горно-геологического управления ГУСМП, а продолжены в 1947-48 годах Восточно-Таймырской экспедицией (экспедиция № 22), переданной в 1948 году в НИИ геологии Арктики (НИИГА).
В работах участвовал большой коллектив геологов, топографов, геофизиков, коллекторов, рабочих, всего более 50 человек. Видимо, во время этой съёмки были найдены перспективные рудопроявления, для дальнейшей разведки которых в 1948-50 гг. была организована крупная экспедиция Норильского горно-металлургического комбината МВД СССР. База экспедиции разместилась на правобережье р.Жданова, правом притоке р.Ленинградской, к югу от горы Октябрьской, на южной периферии плато Лодочникова. В 1950 году геодезисты экспедиции определили координаты базы: 76 град. 40 мин. с.ш. и 103 град. 40 мин. в.д. Расстояние от Северного полярного круга – 1100 км, до мыса Челюскина, самой северной точки материка Евразии — 150 км.
Силами экспедиции были построены две взлётно-посадочные полосы (их местоположение, однако, часто менялось) — зимняя и летняя, принимавшие самолёты Игарской авиагрупппы Управления полярной авиации ГУСМП и авиаотряда Норильского комбината. Для обслуживания авиации с 1950 года работала экспедиционная метеостанция. В посёлке, получившем название Рыбак, было построено несколько жилых и производственных помещений. По свидетельству начальника полярной станции Л.А. Каймука, рыба в р. Жданова не водилась, и поймать её можно было только в р. Ленинградской, в 15-ти километрах от Рыбака.
Тяжеловесные грузы завозились в «Рыбак» по 100-километровому зимнику из бухты Зимовочной на северном берегу залива Фаддея, где разгружались пароходы. Здесь была построена перевалочная база из трёх жилых щитовых и рубленых домиков и нескольких складских помещений.
Использовались ли для работы в экспедиции расконвоированные заключённые, неизвестно, но в 1951 году в пос. Рыбак появляется ОЛП Норильлага, укомплектованный осуждёнными по уголовным и «бытовым» статьям, но можно предположить и наличие некоторого числа «политических» как квалифицированных специалистов — тогдашний начальник комбината и обоих ИТЛ, — Норильского и Горного — инженер-полковник В.С. Зверев, сохраняя традиции многолетнего «хозяина» Норильска А.П. Завенягина, часто шёл на нарушение инструкций МВД, запрещавших использовать осуждённых по 58-й статье на квалифицированных (не общих) работах. Заключённых, видимо, привозили на пароходе из Дудинки в бухту Зимовочную (более 700 км.), откуда они этапировались (пешком или на тракторных санях) по почти безжизненной, холмистой, изрезанной балками и неглубокими речными долинами тундре. Впрочем, дальний завоз на пароходах (при необходимости их приспособления для перевозки заключенных) и отсутствие между Зимовочной и Рыбаком каких-либо строений для ночёвок не исключает (с учётом важности объекта) доставки заключённых самолетами из Норильска (Ли-2 мог брать на борт 20-25 человек).
В обнаруженных в архиве отчётах полярной станции Рыбак содержатся составленные её начальниками глазомерные планы окрестностей. Составление их входило в обязательную программу научных работ всех полярных станций ГУСМП. На обоих планах (1953 и 1954 гг.) масштаба 1:5 000 рядом с посёлком Рыбак, к юго-востоку от него, за неглубокой балкой расположена группа строений, с подписью около неё — «лагерь» (смысл этого слова применительно к тем временам очевиден).
В лагере в 1953 году было 11 строений — четыре барака размером 100×25 м., одно строение размером 35×15 м., одно — размером 25×20 м. и пять хаотично стоящих между крупными строениями мелких, вероятно, передвижных балков. Если учитывать устройство обычного лагеря, наличие в любом из них столовой, продуктового и вещевого складов, штаба (канцелярии), казармы конвоя, иных мелких помещений бытового и производственного назначения, можно предположить, что для заключённых предназначалось три, максимум — четыре барака. В бараках такого размера размещалось обычно 200-250 человек, что при полной «загруженности» помещений позволяет оценить планировавшуюся численность заключенных в ОЛП «Рыбак» до 1000 человек.
Вероятно, решение о создании ОЛП «Рыбак» для обслуживания экспедиции (ГПУ-21 по терминологии МВД) было принято, когда перспективы обнаруженного рудопроявления радиоактивного сырья представлялись весьма радужными. Об этом говорит попытка завоза сюда аммиачной установки (вероятно, её предполагалось использовать для флотационного обогащения промышленных проб руды). Весьма правдоподобным кажется предположение, что ОЛП строился «на перспективу», так как фронт работ для здешних заключённых в 1951-1952 гг. был небольшим: они строили новые жилые и производственные помещения для экспедиции и были заняты на горных работах (рытьё шурфов и канав — подземных горных выработок здесь не было), а также использовались на хозяйственных работах. В основном посёлке экспедиции в марте 1953 года было 16 строений (8 жилых домов, контора, столовая, радиостанция с двумя 15-метровыми вышками антенны, гараж, электростанция, склады), открытый склад ГСМ, метеоплощадка, а также несколько балков и палаток.
К 1952 году ситуация изменилась. В СССР, а также в ГДР, ЧССР и ВНР, были обнаружены значительные месторождения радиоактивного сырья в местах, куда более удобных для освоения, чем расположенный на Крайнем Севере Таймыр. Сохранение экспедиции и лагеря в Рыбаке стало нецелесообразным как из-за малой перспективности рудопроявления, так и из-за трудностей регулярного снабжения оборудованием, продовольствием, строительными и горюче-смазочными материалами. Решение о консервации работ экспедиции было принято руководством Норильского ГМК в марте-апреле 1952 года, а 24 октября был подписан приказ МВД о ликвидации ГПУ-21.
Уже летом 1952 года в Рыбаке работала группа консервации Арктикснаба, принимавшая ценности от бывшей экспедиции, т.е. фактически работы завершились ранее, чем был издан приказ о прекращении деятельности экспедиции.
Группа консервации работала целых два года, что говорит о том, что оборудования, продовольствия, одежды, строительных и горюче-смазочных материалов в Рыбак было завезено с большим запасом — средств на поиски радиоактивного сырья не жалели. Метеостанция экспедиции ещё весной 1952 года была передана Управлению полярных станций и связи ГУСМП, и 28 июля на неё прибыл метеоролог Л.А. Каймук (составитель первого плана посёлка и лагеря), а 20 мая 1953 года его сменил Н.Г. Николаев (составитель второго плана, 1954 г.). Полярная станция «Рыбак» была закрыта 15 мая 1954 года На плане 1954 г. Н.Г. Николаев сделал примечание: «Лагерь в настоящее время пустует».
Консервация и перевозка имущества продолжались до лета 1954 года, когда Рыбак был покинут людьми навсегда. Закончила свою работу группа консервации, прекратил функционирование аэропорт и ненужная уже полярная станция. Лётчики с Диксона и из Хатанги, изредка летающие и поныне в этих местах, рассказывают о 7-8 полуразвалившихся деревянных строениях.
Таким образом, ОЛП «Рыбак» в составе Норильского ИТЛ, удалённый от него на северо-восток на 850 км., функционировал на полуострове Челюскин в 1951-1952 гг. Численность заключённых в нём — от 200-300 до 600-800 чел., причём первая цифра кажется более близкой к истине — эту партию завезли в основном для строительства большого лагеря. Геологические работы сопровождались попутной добычей в небольших объёмах радиоактивных руд. Для сегодняшнего уровня знаний о географии ГУЛАГа это — самый северный из островов его архипелага, существование и характер работ которого подтверждены документально.
По мнению геологов и участника этих событий Л.Д. Мирошникова, имеются достаточные основания утверждать, что на северном Таймыре располагается своеобразная, мало изученная ураноносная провинция, которая ждёт своих исследователей.