Зарисовки лагерной жизни (503-я стройка, Трасса - Ермаково).
Лагерные «шутки» (какая жизнь, такие шутки…)
В актированные и в редкие выходные дни:
Спящего человека, накрытого с головой одеялом, сшивают по периметру одеяло с матрасом, после чего начинают кричать: «Пожар!»
Матрас с зашитым человеком спрыгивает с нар и начинает прыгать, как лягушка по полу. Когда его расшивают – иногда матрас бывает мокрый… Но инфарктов не бывает, если уж человек выжил в лагере на севере…
Спящему осторожно привязывают к выступающей в нижней части тела один конец связанных вместе ботиночных шнурков, второй конец привязан к ботинку, который осторожно ставят спящему на лицо. Ещё не проснувшись, человек сбрасывает ботинок с лица и от боли устремляется сам за ботинком в «полёт».
Известен давно, но в лагере практикуется:
Спящему между пальцев ног вкладывают веером бумажки и поджигают. Человек начинает бить ногами, имитируя езду на велосипеде.
Удивительно милые, трогательно беззащитные зверюшки. На лесоповале они в страхе выскакивают из дупел поваленных деревьев и начинают метаться под ногами. Общее оживление – их ловят, накрывая шапками, после чего держат между рам окна барака. Кормят хлебом и кашей – живут не долго, погибая от тоски, непривычной пищи и холода. Мне много по своей работе приходилось бывать в бараках, и, видя это, я всегда упрашивал выпустить зверюшек на волю, тем более, что воля – рядом, тайга через запретку. Меня слушались – нарядчик!
За «Медицинским справочником», записанным под диктовку А.С. Пашковского
на обёртках от махорки, следует «Словарь» блатных слов.
И то, и другое помогало выжить в лагерной обстановке.
сапоги – лопари, прохоря, кожа;
пиджак – лепень;
костюм – клифт;
кепка – кемень;
ботинки – корочки;
носильные вещи – тряпки;
- « - хорошие – центры;
нож – пика, перо, кишкоправ;
кушать – хавать;
письмо – ксива;
плясать – бацать;
поймать – путать;
бежать – рвать когти, уходить;
воровать – работать;
мужчина – фраер, фрей;
бумажник – лопатник;
видеться – корячиться;
вынуть – вывести;
почувствовать – рюхнуться;
малолетний – индия;
изолятор – трюм, кондей;
тюрьма – кич;
хлеб – аммонал;
брюки – шкаряти;
глаза – фары, шнифты;
вор по несг. шкафам - медвежатник
вор поездной – майданник;
вор по товарным поездам – краснушник;
бандит – штопорила;
квартирный – домушник;
карманник – щипач;
мелкий вор - кусошник, шобла;
лом – фомка, фомич;
кража – влепить скачок;
галстук – селедка;
жилет – правилка;
вокзал – бан;
опасность – атас, шухер, ливер;
притон – малина;
столовая – тошниловка;
кухня – помойка;
замок – серьга, висяк;
наган – дура, шпалер
арестован – зачалился;
милиция – мелодия;
карты – бой, колотушки;
часы – бока, бочата
карандаш – химия;
чемодан – угол;
корзина - скрипуха;
карман – скула;
вытащить – вывести;
масло – бацилла;
ложка – весло, кормилка; (кормилица?)
водка – водяра;
платок – марочка
золото – рыжее;
снять часы – срубить бока;
коронка – фикса;
воровка – воровайка; жучка, мара (маруха);
проститутка – шмара, профура;
пр.девушка – шалашовка, поносница;
обмануть – влепить фармазан;
похваляться – фистулить;
притворяться – восмерить;
мошенничать – косить;
дубина – шутильник, квч (культурно-воспитательная часть).
выпить – похмелиться, глотнуть;
заснуть – упасть в припадок;
врать – свистеть;
нары – юрцы;
обманывать – разбрасывать чернуху
отлынивать – филонить, темнить
разуть – разблочить;
передача – вер. кешар
веревка – конь
бритва – мойка;
кожа – хромовяк;
срок – чалка;
вор – человек;
оправляться – хезать;
руки – грабли;
нос – руль, шнобель, рубильник;
шея – хобот;
больной – фитиль, доходяга;
определить – срисовать;
ноги – ходули;
голова – калган;
переодеться – переблочиться;
сундук – гроб;
умереть – сыграть в ящик;
знающий – битый;
спать – дохнуть, кемарить;
полный срок – катушка;
плохой – вшивый;
рабочий – мужик, дядя;
старый вор – рысак;
признаться – расколоться;
зарезать – запороть;
убить – шмальнуть
мальчик-вор – жучок;
работать – ишачить;
деньги – доллары, шайбы;
испорченная вещь – чекнутая;
делиться – кнокать-смотреть;
молчать – канать;
дурак – лох;
понимать – петрить;
рубашка - бабич;
разговаривать – ботать;
воровская мелочь – шобла;
шуба – баран;
валенки – валы;
явка – хавира, хата;
продать – снулить;
кинуть – пульнуть;
придержать – дать тормоз
Я работал у хирурга Богданова. Поступили первые больные из жензоны, отобранные Богдановым для предстоящих операций. Почти у каждой женщины был свой воздыхатель, с наступлением вечера и ночи они пытались прорваться в корпус. За порядок вечером и ночью отвечал я. С основными лагерными «авторитетами», ворами в законе Жоркой Морозовым и Сергеем Миладзе у меня были хорошие отношения. Дело в том, что когда Жорка Морозов лежал у нас (был он дипломированным инженером-теплотехником), то ночью я на свой страх и риск выпускал его в зону, куда ему надзиратели приводили женщину. Положение усложнилось, когда обоих авторитетов «дёрнули» на этап на какой-то штрафняк. Теперь ни на чей авторитет рассчитывать не приходилось, надо было справляться самому. Всё же произошло то, что назревало: однажды с вечера, после ухода вольных пришёл рослый широкоплечий вор в законе Иван Гора и попросил пустить его в корпус. Я объяснил, что это невозможно. Ночью Иван пришел опять, его с большим трудом выпроводил мой верный помощник, азербайджанец Аббас. Около 5-ти утра уже начался рабочий день: Федя Новокшёнов и другой санитар, Петя, мыли полы, старший санитар Миша Шнеур наводил общий порядок, я готовился к раздаче утренних назначений. Услышав шум, я вышел в коридор. Оказывается, туда всё-таки прорвался Иван Гора и начал избивать Мишу Шнеура, который явно не мог ему противостоять. Я бросился вперёд и в какой-то исступлённой одержимости - моё обычное состояние в лагерных драках - нанёс Ивану удар в челюсть. Иван стукнулся головой о дощатую перегородку, посыпалась штукатурка. В руках у Ивана появился нож, мне удалось выбить его ногой, а затем, схватив Ивана за шею, я ударил его лицом о колено. Иван повалился на пол. Не понимаю, как удалось его свалить – он был и сильнее, и опытнее меня в лагерных драках. Но когда я выбил у Ивана нож, его подхватил какой-то лежащий у нас ворёнок и с этим ножом бросился на меня. Ворёнка уложил подоспевший на помощь Аббас-Оглы, иначе быть бы мне с ножом в спине. Когда я пришел в себя, вокруг стояла толпа больных, среди них и выскочивший из своей кабинки в нижнем белье хирург Богданов. Ивана унесли в палату.
Зона зашумела, я ходил приговоренным: избить вора в законе нельзя было безнаказанно. Вызвали меня в службу надзора режима: «Что с тобой делать? Тебя зарежут. И в другой лагерь отправлять бесполезно – и там достанут. На дальний этап пойдёшь? Здесь тебя не спасти». Я отказался. Приходили ко мне «доброжелатели» и отпевали меня. Я узнал, что воры собирают «толковище», где должна решиться моя судьба. Раздобыл нож и носил его всегда с собой, в туалете втыкая в стену перед собой. Спасла меня полная неожиданность: получилось так, что сцену потасовки видел другой вор в законе, и тоже Иван, который лежал у нас с аппендицитом – Иван-«Хохол». Он и отстоял меня на «толковище». А кроме того, что-то кому-то сказал Богданов, и небо надо мной прояснилось. После этого случая я стал известен в зоне, вольные женщины стали на меня с интересом поглядывать, однако, я не обольщался и ещё долгое время был постоянно настороже. Но, главное, в корпусе стало возможно спокойно работать по вечерам, и ночи дежурств стали нормальными, без происшествий.
Как-то прямо из грузового порта Игарки привезли в хирургию главаря банды сук Пашку Безродного, который, оступившись, упал с многометровой высоты в уже разгруженный трюм. Железный организм атлетического сложения выдержал, но позвоночник был повреждён, и на теле были многочисленные ушибы и гематомы. Пашка красавец был – не передать, могучий, огромный. Раздев его, я поразился красоте его цветных татуировок: на широкой груди монастырь наколот и на нём часовенки (это я потом узнал, что количество часовенок – это сколько у вора ходок), а над ними парят два ангела, дудят в трубы; на правой лопатке и ниже по спине была наколка редкой красоты – витязь, сжимавший в руках напавшего на него тигра. Ну, совсем как из эпоса грузинского «Витязь в тигровой шкуре».
Банда сук была заброшена откуда-то в строящийся лаггородок. Ссученный вор – это бывший вор в законе, запятнавший себя работой на опера, помощью надзирателям, словом «предатель»... В отличие от «завязавшего» вора, который с общего согласия воров отошёл от воровской жизни с её законами и имеет право работать и кончать свой срок спокойно, ссученный вор оказывается вне воровского закона, его обязан зарезать любой вор в законе при первой же встрече. Из лагеря в лагерь начальство перебрасывало банды сук Дворского и Гуся, они вырезали воров в законе, особенный ужас наводили исполнители – палачи из этих банд. Без содрогания не произносилась фамилия палача из банды Дворского – Помпенко. Мне же предстояло достаточно близкое знакомство с исполнителем банды Безродного, Борисом Мухиным.
Безродного поместили в изолированную отдельную палату. Не испросив ничьего разрешения, рядом с ним днём и ночью дежурили его личные телохранители, в том числе, и Мухин. Свои страдания Безродный переносил мужественно. Не нашёл я объяснения тому, почему эти в общем-то незаурядные люди, неглупые, не пьяницы и не картёжники, стали сознательными изгоями общества: на воле их постоянно ждала тюрьма, в лагере страшные штрафные, а в общей зоне ЗУРы и БУРы, постоянная опасность пули или ножа от противоборствующей группировки. Ведь и Жорка Морозов, и Сергей Миладзе, и Павел Безродный были умными людьми с колоссальной силой воли, смелые, внешне приятные. Мне часто приходилось заходить в палату к Безродному – я ему массировал неподвижные ноги, уколы делал, смазывал ссадины. А первое время возле него надо было неотлучно дежурить. Каждый вечер после работы приходила смена его дежурных, приносился неограниченно спирт, лучшие продукты из магазинов Игарки. Хирург Райвичер всё видел и знал, но молчал. Сильна же была у него выучка за десять лет лагерей! Около месяца пролежал у нас Безродный. Когда он начал поправляться и немного передвигаться самостоятельно, его внезапно увезли.
Перестилая Пашкину постель, я нашел под матрасом кованый, прекрасно выделанный нож; я не сдал его на вахту, а сбил с него рукоятку и тщательно спрятал, предчувствуя изменения своей судьбы.
И вдруг пришёл конвой за мной – в управление МВД. И меня приводят в это управление, и держат как зверя, там лестница на 2-й этаж, меня ставят под нею, передо мной конвой. Стою, мимо идут медики. Подходит операционная сестра Наденька: «Саша, что ты здесь делаешь?» А я и сам не понимаю, и никому же не объяснишь. Вызывают, наконец, к оперуполномоченному: «По нашим данным у Безродного осталось холодное оружие. Где оно? Что вы можете сказать по этому поводу?». - «Ничего. Не знаю». Так и записали: «Ничего. Не знаю».
После этого был суд над Безродным. Они в лагерном городке убили трёх или четырёх человек. Меня вызывают на суд, где уже защита задаёт вопрос: «Вы видели у Безродного нож?» Говорю: «Я не видел». «После Безродного нож остался?» - «Не знаю. Я же фельдшер... Его к нам привезли, его от нас увезли. Я не знаю».
Всех их после этого увезли, и больше я никогда ни о Пашке Безродном, ни о его
банде ничего не слышал. Оставшийся от Безродного нож я на свой страх и риск
вложил и заклеил в корешок справочника фельдшера.
В лаггородке Игарки кончилось царство воров в законе. Главные воры были
отправлены по штрафным, средних вырезал Безродный, и в лаггородке началась
вакханалия беспредела — не стало житья от распоясавшихся воров-малолеток.
Правда, доведенные до отчаянья работяги иногда давали отпор: раз к нам привезли
двух мертвецов – малолетку-вора Диевского и ещё кого-то. Диевского раздевал я,
из-за пазухи его телогрейки и из обоих валенок я извлёк гору скомканных денег –
поборы с рабочих бригад. Кроме того, в каждом валенке было по ножу. Обоих воров
зарубили топорами.
* * *
Однажды мне пришлось участвовать в подавлении воровского беспредела, когда по зову приятеля я бросился в барак, где шел бой между 58-й статьей и ворами! Но уже в тамбуре барака в полутьме я получил страшный удар в лицо, очевидно, кастетом. Хлюпая и заливаясь кровью, я бросился в барак рядом и погрузил лицо в ледяную воду противопожарной бочки, под водой стал ощупывать кости лица: зубы целы, но носовая перегородка была разорвана. Кстати говоря, она срослась неправильно, и шрам виден и теперь. Вот тут я пришел в отчаянье: мало того, что 10 лет сидеть, так ещё и уродом выйду! Ведь могли быть сломаны кости носа, я боялся их коснуться. Чтобы не разнесло опухолью, я держал лицо в воде, пока не начало ломить, передохнул и снова погрузил его в холодную грязную воду. А потом долго не мыл лицо и спал только на спине. Обошлось.
Эскиз татуировки в виде женщины, опутанной змеёй,
ссыльный художник Слава Куробский делал её всем.
Архив А.А. Сновского. Фото 2007 г.