«На этом моя шпионская деятельность и кончилась...». Так заканчивается протокол допроса 9 июля 1941 г.
Но следователя Коржикова такая концовка
не устраивает. В самом деле, какая-то
анекдотическая получается шпионская
деятельность, даже для советского
правосудия. Обвиняемый, гражданин
Богоявленский Владимир Ильич, 1878 г.р.,
завербовал гражданку Харитонову, которая
по его заданию сфотографировала секретные
авиационные чертежи. Потом они долго
препирались, кто из них будет проявлять
пленку. В результате она взяла пленку и ушла,
а потом и вовсе уехала с непроявленной
пленкой в Ленинград. А он остался с
реактивами, фотоаппаратом и красным
фонарем. Но, тем не менее, не получив чертежи,
выплатил гражданке Харитоновой гонорар —
отправил по почте 500 рублей, о чем
свидетельствует квитанция.
Так кончилась «шпионская деятельность» В.И.
Богоявленского. Продолжалась она тоже
странно. Да, признался Богоявленский, что в
1924 г. был завербован княжной Урусовой для
ведения шпионской деятельности в пользу
Германии. Однако, по его признанию, до
самого 1940 года был «на консервации», то есть
никакой шпионской деятельности не вел. О
княжне и ее контрреволюционной
деятельности рассказывает охотно, по
крайней мере, начиная с третьего допроса (на
первом все отрицал). Но Коржиков тоже не
лыком шит, знает повадки гнилой
интеллигенции: княжна Урусова год как
умерла, поди ее привлеки к ответственности.
А тех, кто жив (пока еще), конечно, покрывает.
Поэтому Коржиков работает аккуратно.
Расспрашивает как бы между делом о том, о
сем. Главное, чтобы обвиняемый назвал
побольше фамилий. Потом можно о каждом из
названных расспросить подробнее. Где-нибудь
да проговорится.
А торопиться некуда — дело нужно хорошее, крупное, с большим количеством фигурантов. Это в 1937 году все решали в два допроса — на одном враг народа все отрицал, на втором во всем признавался. Плюс постановление на арест, протокол обыска, решение тройки да акт о расстреле. Папки были тощие... Дело же Богоявленского разрослось до трехсот с лишним страниц. Допросы, показания свидетелей, результаты экспертиз... Дело нужно крупное, длительное, чтобы всем стало ясно, что у НКВД есть много работы в тылу. В глубоком тылу, в Красноярске.
Богоявленский-то попал как пальцем в небо со своими клеветническими измышлениями: утверждал год назад, что Гитлер разобьет Англию и договорится с коммунистами о разделе сферы влияния. Якобы Гитлер тоже социалист и между его программой и программой коммунистической партии мало различий, что дает возможность для полного объединения партий.
Итак: будучи законсервированным шпионом, тем не менее вел гражданин Богоявленский постоянную антисоветскую агитацию, даже не считал нужным маскироваться... Плюс, по характеристике директора СибНИИЛХЭ Немкова, Богоявленский скрытный, замкнутый, с открытой критикой недостатков не выступал, к работе относился формально, к молодым специалистам пренебрежительно...
Давление на Богоявленского увеличивается. Допросы происходят ночью. Богоявленский утверждает, что предупреждал Урусову, что ее связи с германским консулом Гросскопфом добром не кончатся.
— Почему возникло опасение?
— Потому что я знал о методах работы иностранных разведок.
— С методами работы каких разведок вы достаточно знакомы?
— Я знаком с ними поверхностно.
— Неправда, из того, что вы сказали, ясно, что вы хорошо осведомлены.
И так — каждую ночь. Какие-то кончики, за которые невозможно ухватиться: то разговор с дипкурьером, возвращавшимся после лечения из Белокурихи (выпытывал у него особенности перевозки дипломатической почты), то сапожник в Таштыпе, отказавшийся чистить сапоги казакам и за это получивший от атамана несколько ударов плеткой (а вот нам известно, что именно вы проводили обыск у этого сапожника и привели его к атаману... не то, не то...), то приятель Богоявленского Черкасов, с которым они вместе на кухне занимались флотацией золота, чтобы передать его германскому промышленнику Фитинхофу, то лесозащитная полоса Бумстроя, которую Богоявленский вредительски посадил не поперек розы ветров, а вдоль, в результате она оказалась бесполезной... Всякое лыко в строку, но не то, не то, масштаба не хватает.
Наконец, всплывает фамилия — Вильсон. К тому же циркач. Фокусник. Нередко ездит за рубеж. Вот кто мог бы передать пленку. И вот кто мог бы претендовать на роль резидента — Богоявленский все же тянет только на роль исполнителя. Хорошая фамилия Вильсон, немецкая. Правда, оказалось потом, что на самом деле это и не Вильсон Артур Эдуардович, а Геплер Зиновий Моисеевич. Но почему бы и еврею не работать на германскую разведку?
Теперь Коржиков сосредотачивается на Вильсоне — и не зря. Если сначала Богоявленский утверждал, что встречался с ним пару раз в Новосибирске, то потом — что и в Москве не раз, а потом и вовсе выяснилось, что они родственники. Забыта Харитонова с ее пленкой, забыта княжна Урусова, подруга жены Богоявленского по Смольному: Вильсон — вот главная фигура. Именно ему передавал Богоявленский секреты своих исследований по каучуконосам (бересклету), для него собирал сведения об оборонной промышленности, военном продовольствии, вооружении РККА.
Вильсона арестовывают в Свердловске. Он не признается ни в чем, но это и не требуется. Ему дают 10 лет ИТЛ, и он даже переживет Сталина, но ненамного — 14 октября 1953 г. он умрет в ссылке в Черногорске. Его фамилия обошлась ему дорого, но еще дороже — Богоявленскому, которого 14 марта 1942 г. особое совещание приговорило к расстрелу по обвинению в шпионаже. 10 апреля 1942 года шестидесятичетырехлетнего старика расстреляли в Красноярске. Кончились двадцатипятилетние мучения ученого-лесоустроителя, специалиста по каучуконосам, чрезвычайно нужным стране в военное время, прекрасного специалиста и человека высокой культуры. Сразу поле революции, не дожидаясь, пока его, как дворянина, вышлют в Сибирь, поехал туда сам, работал чаще всего не по специальности, подвергался чисткам. Наконец, с 1930 г., переехав в Красноярск, смог заняться любимым делом, заведуя кафедрой лесных культур в СибЛТИ и будучи старшим научным сотрудником СибНИИЛХ. Каким-то чудом уцелел во время Большого террора в 1937 г. Но карающая рука пролетарского правосудия дотянулась до него.
В 1957 г. дочь Владимира Ильича Ксения подала жалобу в прокуратуру. Дело долго пересматривалось. Практически все свидетели отказались от своих показаний, за исключением Н.Е. Гуркова, выросшего к тому времени до зав. отделом лесной промышленности крайкома КПСС. Тем не менее следователь УКГБ Путков настаивал на том, чтобы оставить обвинительное заключение в силе. Потребовалось вмешательство военной прокуратуры СибВО, которая, наконец, 31 марта 1958 г. прекратила дело и выдала справку о реабилитации В.И. Богоявленского. Справедливость восторжествовала. Но сколько судеб было сломано, какой ущерб нанесен красноярской науке...
Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Том 1 (А-Б)