Георгий Георгиевич Прожилов родился в апреле 1883 года в многодетной крестьянской семье в пригороде г. Царицына. Известно, что к моменту его рождения мать одна воспитывала детей. У Георгия Георгиевича было три сестры, и, поскольку он являлся самым младшим, его решили отдать учиться.
Начальный курс обучения он получил в гимназии, а затем поступил в учительскую семинарию. Видимо, в те же годы он параллельно учился на фельдшерских курсах. В Царицыне в молодые годы он познакомился с Александром Степановичам Богдановым, дядей своей будущей жены, сыгравшим не последнюю роль в его жизни.
Александр Степанович Богданов в свое время окончил Астраханскую академию и был направлен в Красноярск в 1900–1901 годах на должность инспектора народных училищ. В Красноярск он прибыл с семьей, но его юная жена скончалась при родах, а из родившейся двойни выжила девочка. Александр Степанович был вынужден попросить свою сестру, чтобы она прислала в Красноярск свою дочь ухаживать за младенцем. Так будущая супруга Георгия Георгиевича оказалась в Красноярске и прожила в нашем городе три года. В 1903 году она вернулась в Царицын, и родственники познакомили ее с Георгием Георгиевичем.
Фёкла Яковлевна Авраамова (1887–1974) очень понравилась Георгию Георгиевичу. Когда она вернулась в Красноярск, они переписывались шесть лет и в 1909 году обвенчались в Царицыне и уехали жить в Красноярск. В 1910 году у них родилась дочь.
Семья Прожиловых
У Г. Г. Прожилова и его жены было десять детей, но пятеро из них умерли. Выжили только Конкордия (1912 г. р.), Александр (1914 г. р.), Людмила (1923 г. р.), Валентина (1925 г. р.) и Владимир (1927 г. р.). Дети Семья Прожиловых в то время умирали очень часто от всевозможных инфекций, в основном от коклюша и скарлатины. Семья Прожиловых часто переезжала с места на место. И каждый раз им помогал Александр Степанович Богданов. Так, в первые годы после приезда в Красноярск Г. Г. Прожилов учительствовал в селе Солгоне Ужурского района. Солгон находился в степи, а Георгий Георгиевич хотел жить вблизи леса. В 1916 году Александр Степанович перевел его в село Казачинское, где они прожили вплоть до большого наводнения. В Казачинском семья Прожиловых занимала большой ведомственный дом, который был полностью затоплен позднее. Место, где они находились, было сырое, рядом с рекой. Дети начали болеть. Умерла дочь Мария. У Фёклы Яковлевны стали болеть легкие. А. С. Богданов вновь начал искать для них новое место. Им оказалось село Верхняя Коя, в 45 километрах от Минусинска. Назначение было получено, а школы в Верхней Кое не было. Нужно было в краткий срок открыть в селе не только школу, но и церковь. Георгий Георгиевич принял это предложение в 1918 году, но, так как священником не был, поступил учиться заочно в духовную семинарию.
Семья Прожиловых
Он открыл школу и приход одновременно. Поскольку в Верхней Кое не было ни одного служителя церкви, кроме него, он служил как священник, дьякон и псаломщик одновременно.
Георгий Георгиевич был очень одаренным человеком – великолепно пел, обладал отменной учительской дикцией. Помимо красивого голоса он имел абсолютный слух и мог настроить любой инструмент. Хорошо играл на скрипке, т. к. в юности ходил учиться играть на этом инструменте к цыганам. Школа, в которой он преподавал, имела статус четырехлетней прогимназии, где дети получали начальное образование. Он обучал грамоте не только маленьких детей. Иногда к нему в класс приводили взрослых ребят восемнадцати лет. Их местные жители называли «угланами».
Георгий Георгиевич был очень хорошим учителем, старался дать детям полноценные знания. Он занимался с учениками практически весь день, жил при школе, и дверь из его квартиры вела прямо в класс. Все свое свободное время Георгий Георгиевич проводил с учениками.
В 1932 году закрыли церковь, а Георгию Георгиевичу запретили работать в школе. В период с 1932 по 1937 год, до времени ареста, он пытался прокормить семью: сапожничал, лечил женщин, принимал роды, плотничал, шил вещи на заказ. Жена и дети как могли помогали ему. Младшие дочери ездили в лес собирать сухие сучки, возили на санках домой. Мать сажала овощи, выращивала и кормила домашний скот. Находилась и временная работа – Георгий Георгиевич занимался изготовлением дуг, поделок из дерева. Выручала Минусинская ярмарка, куда он отвозил на продажу свои изделия. Взамен готовых изделий приносили муку и молоко. Открыто помогать боялись – такое было время. Людмила Георгиевна, его дочь, рассказывала, что однажды они пошли открывать ворота и увидели висящий на заборе мешок с продуктами.
Начиная с 1932 года у семьи несколько раз отбирали дом. Чуть позднее его окончательно забрали, и семья была вынуждена уйти на квартиру. Три месяца дом Прожиловых власти пытались продать, но все безуспешно – его никто не хотел покупать – семья Прожиловых пользовалась большим уважением в селе. В 1933 году у пятерых детей забрали единственную корову. Такая неимоверно тяжелая жизнь длилась до 1937 года. В конце 1936 года Георгий Георгиевич поехал на заработки в село Моторское Каратузского района и долго не возвращался домой. Когда он вернулся, выяснилось, что три месяца его держали в тюрьме. Приехав домой, он застал там голод. Фёкла Яковлевна пекла лепешки из солода и этой невесомой пищей кормила семью. Подросшие дети ходили пешком учиться в село Знаменка, так как им не разрешали посещать школу в Верхней Кое. В Знаменке Георгий Георгиевич снимал квартиру, где ребятишки могли бы обогреться и поесть до и после школы.
Старшая дочь Конкордия в 1937 году окончила сельскохозяйственный техникум в г. Ачинске, и ее направили работать в Боготол. В этом же 1937 году односельчане предупредили Георгия Георгиевича о предполагающемся аресте. При сложившихся обстоятельствах ему нужно было немедленно покинуть Верхнюю Кою и без документов где-то пережить это нелегкое время. Он просил свою старшую дочь Конкордию приютить его и семью на какое-то время в Боготоле, но она согласилась забрать только двух детей. Разговор об отъезде Георгия Георгиевича произошел в августе 1937 года, а в сентябре его арестовали. Людмилу и Валентину Конкордия забрала в Боготол в конце августа, а отец, мать и младший сын Владимир находились в Верхней Кое, когда произошел арест. Когда Георгия Георгиевича арестовали, семья подверглась гонениям. Маленького Володю, первоклассника, вызывали в сельсовет и всячески стращали. Фёкла Яковлевна с сыном до 1938 года была в Верхней Кое, т. к. сразу выехать на новое место жительства не могла. Ее выгнали с сыном на улицу в 1938 году, отобрав все нажитое за двадцать пять лет имущество.
После ареста и расстрела Георгия Георгиевича осиротевшая семья до 1940 года прожила в Боготоле, где Конкордия работала селекционером на опытном поле. Вся семья проживала в ведомственном доме, который находился там же. Конкордия была опытным специалистом, посещала Красноярские курсы селекционеров. В 1940 году она вышла замуж и всю семью перевезла в Красноярск. Это случилось в канун войны. Семья Прожиловых очень тяжело пережила военное время, но все дети выжили. Младший сын Володя, семиклассник, каждую неделю ездил на Чулым рубить тальник. Конкордия вернулась к ним, когда посадили ее мужа. Родив сына, она оставила его на иждивение семьи, а сама уехала на заработки. В 1942 году семья купила небольшой домик в Ачинске и покинула Красноярск.
Людмила Георгиевна Прожилова в 1947 году окончила 10 классов и сразу же пошла работать учителем в школу, как отец. Она работала и заочно училась на учительских курсах. Была учителем всю свою жизнь. Ее старший сын Георгий унаследовал таланты своей семьи и до сих пор работает учителем физики в техникуме и школе г. Ачинска.
Людмила Георгиевна начала свой учительский путь в деревне Вагино под Боготолом, затем продолжила его в 43-й железнодорожной школе, где трудилась до 1963 года. Когда школу закрыли, работала в спецшколе, в санатории «Пионерская речка», до глубокой старости. Ее учительский стаж – 53 года. Если бы не плохое здоровье, она и сейчас могла бы научить многому наших детей.
Когда мы беседовали с ней о судьбах людей, переживших арест и гибель близких в тридцатых годах, она сказала: «Сколько я пережила за эту огромную жизнь горя... Откуда же берутся силы?» Страшно, что в конце тридцатых годов в нашей стране были уничтожены люди, способные думать, учить, дать другим истинную культуру.
В семье Прожиловых все были долгожителями. Если бы Георгий Георгиевич не погиб безвременно, сколько бы он еще смог выучить людей и раскрыть их таланты.
В нашей семье по отцовской линии было достаточно много людей, попавших под сталинские репрессии в конце 30-х годов. Интересно, что пострадали как отпрыски дворянской семьи, так и простые рабочие.
Сидела за происхождение и польскую национальность бабушка Мария Генриковна, сидел ее муж Болеслав Константинович, имевший рабочую специальность и, наконец, их дети – мой отец Антон Болеславович, ученик старших классов, и его малолетний брат Бернард (он находился в детприемнике, это было равносильно тюрьме).
Моя бабушка, Мария Генриковна Новицкая (1899–1981), происходила из дворянской
семьи, проживавшей в Варшаве. Ее отец Генрик Новицкий (1860–1925) был
единственным музыкантом в своей знатной польской семье. Когда его увлечение
музыкой стало вызывать явное неудовольствие близких, он покинул Варшаву и
переехал с семьей в Полоцк. Выбор местожительства был не случаен – в этом районе
проживало много поляков и был построен костел. Он находился рядом с имением
графа Изобелы Ивашевского в Старом Погост-Загатье, недалеко от деревни Ореховны,
вблизи от Полоцка. Именно там Генрик Новицкий играл на органе во время служб.
Генрик Новицкий был не только прекрасным органистом, но очень образованным и
культурным человеком. Знал много языков. Его дети владели не только польским,
немецким и русским языками, но и прекрасно знали французский. Мой прадед был
дважды женат, так как его первая жена умерла в молодом возрасте. Во второй брак
он вступил еще в Варшаве. От двух браков у него было 7 детей. От первого –
Сигизмунд, Ирена и Бернард, от второго – Хелена, Матильда, Францишка и Мария.
Мария Генриковна была его младшей дочерью от второго брака. Она родилась в 1899
году и осталась без матери трехлетней девочкой. Генрик Новицкий, по всей
видимости, не мог ухаживать за самой младшей дочерью в семье, и ее взяла к себе
тетя, сестра матери. Мария оказалась в имении графа Изобелы Ивашевского.
Возможно, ее тетя была у него в услужении. Мария росла и училась в атмосфере
дворянского дома, а в предреволюционные годы находилась в штате придворных дам
графа, так как хорошо владела французским языком и умела поддержать любую
беседу. В 1919 году она вышла замуж за Болеслава Константиновича Остроуховского,
отставного военного Красной армии (1884 г. р.). Он служил на железнодорожной
станции в Погост-Загатье сцепщиком и составителем состава поездов. Молодые
венчались в Полоцке. В 1920 году у них родился сын Антон, а в 1922 году –
Бернард. В 1925 году умер Генрик Новицкий. Подле костела, где он играл,
сохранилась мемориальная плита, на ней значатся основные вехи его жизни.
Ближе к 30-м годам в Белоруссии началась коллективизация земель и хозяйств.
Жить стало настолько тяжело, что Болеслав Константинович в 1929 году с семьей
переехал в Сибирь, в г. Красноярск. В Красноярске он купил домик в Николаевке,
сыновья пошли учиться в школу. Они очень хорошо учились, покупали много книг,
преимущественно историческую литературу. Старший сын Антон вступил в
комсомольскую организацию. Поселок Николаевка, где проживали в то время
Остроуховские (еще во время Гражданской войны фамилию Остроуховский поменял на
Остроухова), местные жители называли слободой III Интернационала. Там жили в
основном рабочие железной дороги и станции Красноярск. Антон и Бернард были
обычными советскими школьниками. Старший, Антон, посещал все собрания, ходил на
парады с отцом и братом, изучал историю партии, занимался с одноклассниками
вопросами благоустройства своего поселка. В семье не было людей, отрицающих
советскую власть. Болеслав Константинович был участником империалистической и
Гражданской войн, дослужился в Красной армии до звания комиссара полка, воевал в
армиях Тухачевского и Будённого, имел орден Боевого
Красного Знамени и именное оружие.
В Красноярске на ПВРЗ он работал на разных работах: директором столовой, директором пекарни, рабочим в складе топлива. Время было очень тяжелое, продукты давались по карточкам, продовольствия не хватало вследствие создания колхозов и неурожаев 30-х годов.
Мария Генриковна вела дом, а дети учились.
В середине ноября 1936 года Болеслав Константинович был арестован прямо на работе, на складе топлива железной дороги. Сохранился ряд документов о его аресте и смерти.
В одном из документов указано, что 17.11.1936 его арестовали на работе, где он трудился возчиком на складе топлива. Указывается, что он был реабилитирован в 1959 году.
Другой документ (от 1984 года) – свидетельство о смерти Остроухова Б. К., где датой смерти является 29.09.1944 и указывается ее причина – острое воспаление легких. В то время о расстрелянных выдавались ложные свидетельства о смерти, причем дату смерти относили к военному времени.
В третьем документе от 19.01.1998 содержатся сведения о том, что Остроухов Б. К. был арестован 19.11.1936 органами НКВД «по обвинению в том», что якобы «являлся участником контрреволюционной диверсионной организации. Постановлением комиссии НКВД и прокурора СССР от 13.09.1937 Остроухову Б. К. назначена исключительная мера наказания – расстрел. Постановление о расстреле приведено в исполнение 22 сентября 1937 года в Красноярске. Сведений о месте захоронения в материалах дела не имеется».
Почти одновременно с мужем была арестована его жена Мария Генриковна, и попали под удар дети. Марию и Антона, по словам последнего, держали почти год в одной камере в тюрьме. Младший сын Бернард был в детдоме в Чаусах Челябинской области как малолетний. Семью освободили только в 1938 году, Мария Генриковна и Антон забрали Бернарда из детдома и вернулись в Красноярск, где им вернули домик в Николаевке.
До самой смерти моя бабушка боялась людей, так была велика боль от пережитого, жизнь вела при закрытых ставнях, нигде не работала. На пропитание зарабатывала гаданием на картах. Всю оставшуюся жизнь получала деньги за реабилитацию свою и мужа в объеме 20 рублей. Эти 20 рублей являлись «мощной» компенсацией за утрату семьи, любимого мужа, имущества, искалеченную жизнь детей.
Было утрачено многое: время, здоровье, вещи, документы, фотографии и портреты (память), а главное – загублена вера в людей. Бабушка не пускала на порог дома даже меня, свою единственную внучку от старшего сына – боялась. Она не смогла взять к себе осиротевшую в войну в Питере племянницу Елену, не ответила ни на одно ее письмо, и девочка попала в детдом в Западной Сибири. Мария Генриковна умерла 17.01.1981 в Красноярске в домике в Николаевке.
Младший сын Марии Генриковны, Бернард, из детдома вернулся психически искалеченным, нигде не смог учиться, всю жизнь пил, личная его жизнь не удалась, хотя были жена и дети.
Не менее тяжелой была судьба старшего сына – Антона Болеславовича. По данным документов от Министерства безопасности Российской Федерации от 04.09.1992 № 10/0-14, г. Красноярск, на моего отца, Остроухова Антона Болеславовича, 1920 года рождения, уроженца д. Погост-Загатье Полоцкого округа БССР, было заведено уголовное дело. Он был арестован 13.10.1937 (по словам отца, забрали прямо с урока), обвинен в преступлении, предусмотренном ст. 17-58-6 УК РСФСР. Постановлением УНКВД Красноярского края от 31.08.1938 это дело было прекращено на основании ст. 4 пункта 5 УПК РСФСР за отсутствием состава преступления с освобождением Остроухова А. Б. из-под стражи. Остроухов А. Б. был реабилитирован. По документу, выданному Комитетом безопасности СССР, Управлением по Красноярскому краю, мой отец, Остроухов Антон Болеславович, был привлечен к уголовной ответственности по ст. 17-58-6 УК РСФСР и находился в местах лишения свободы на территории Красноярского края с 13.10.1937 по 05.09.1938. Думаю, что отец не мог искажать факты, говоря о своем заключении. Тюремный год он выдержал только потому, что был рядом с матерью и учился, брал книги из тюремной библиотеки. Когда его посадили с матерью в тюрьму, ему было 15 лет, он учился в 9 классе. Скорее всего, после заключения он доучивался в вечерней школе, а позднее занимался на бухгалтерских курсах. Занимая должность бухгалтера, после окончания курсов начал работать в речном порту. Судьба его после заключения сложилась далеко не так, как он хотел. Еще в школе он мечтал стать юристом. Но в вуз он поступить не мог. Едва переступал порог, как в нем начинали видеть «врага народа». На войну его не взяли по причине сильной близорукости, хотя его вторая жена, Нина Никитична Остроухова, в своих записках утверждает, что он воевал и был штабистом армии Украинского фронта. Моя мама, напротив, говорила, что отца на фронт не взяли по здоровью. В 1950-х годах отец перешел работать на железную дорогу, работал на железнодорожном транспорте, затем в управлении Красноярской железной дороги в грузовой службе. В 1957–1958 годах перешел в управление «Вторчермет», а затем в управление «Вторцветмет», где трудился бухгалтером. Работал в этом месте до глубокой старости.
Антон Болеславович Остроухов
Тюремное заключение во многом сломало его жизнь. Он был недоверчивым, закрытым для людей человеком. С моей мамой он прожил пять лет, а когда родилась я, ушел от нас. Только в 33 года я смогла начать общаться с ним. И именно тогда поняла по-настоящему трагедию его жизни. Он боялся сделать лишний шаг, воля к жизни в нем проявлялась только в честном, безотказном исполнении своих обязанностей на работе. Он был далеко не щедр даже для близких. Вторая его жена, Нина Никитична, самоотверженно ухаживала за ним все 29 лет их совместной жизни. Он мог только принимать этот дар, сам же не мог ответить ничем. Одного года тюрьмы и последующих переживаний оказалось достаточно, чтобы он стал таким, каким я его помню.
Судьба моих близких сложилась трагично, как и у многих в 30-х годах XX века. Я иногда думаю: а если бы не было ареста, смерти, страха, обид, какими бы они были, мои родные?
Елена ГАМБУРГ (Остроухова, Остроуховская)
Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Том 10 (А-Я)