Яворский самая значимая фигура в мире Столбов.
Трудно найти человека, любившего Столбы больше Яворского.
Трудно найти человека, сделавшего для Столбов больше Яворского.
С
четырнадцати лет и до самой смерти жизнь
Александра Леопольдовича неразрывно
связана со Столбами. Член всех
Каратановских компаний, начиная со второй;
один из основателей избушек Нелидовки и
Дырявой; первый (и лучший) директор
заповедника "Столбы"; историограф
Столбов, оставивший подробнейшие описания
избушек, компаний, традиций; и, наконец,
автор грандиозной поэмы "Столбы".
Лилия Подберезкина, один из исследователей жизни Яворского, писала: "Столбы всегда занимали в его жизни особое место. Это о них он писал:
У нас два дома тот и этот.
И сам не ведаешь порой,
Особенно в разгаре лета,
Который настоящий твой.
"Сердцу сказочных камней" были посвящены не только все часы свободного досуга, но и серия научных и популярных работ о заповеднике, многие рисунки, стихи, уникальная поэма, в которой Александр Леопольдович описал почти всю географию Столбов, быт, традиции, романтику столбистской жизни того времени. .Этот заповедник, с уверенностью могу сказать единственный в СССР по своей оригинальности освоения человеком и его поведения там., читаем мы в его письме руководителю Памирской экспедиции Крыленко. А.Л. Яворский записал историю создания многих столбистских избушек и стоянок, оставил интересные сведения о жизни ходивших туда компаний. Прекрасно понимая, что столбистская микротопонимия часть нашей общей культуры, Яворский описал происхождение многих названий на Столбах. Как филолог, я впервые столкнулась именно с филологической стороной столь удивительно разносторонней деятельности Александра Леопольдовича. Собранные им сведения бесценный вклад Александр Леопольдович в создаваемую ныне Книгу столбистских имен>.* (* Лилия Подберезкина. Яворский Александр Леопольдович (1889-1977) / Столбовские вертикали. 1992. № 1.)
В 1925 г. Александр Леопольдович становится первым директором заповедника "Столбы". Это было идеальное сочетание: ученый-биолог и столбист с многолетним стажем. Именно поэтому ему удалось поладить с вольным столбистским племенем и организовать жизнь в заповеднике так, что столбисты стали опорой и помощью администрации. Конец двадцатых - начало тридцатых годов это золотой век столбизма.
Елена Александровна Крутовская вспоминает:
"Первому Директору, подобно Богу Саваофу, пришлось взять на себя сотворение заповедника не из первозданного хаоса, а что гораздо хуже в месте, которое все окрестное население издревле считало своей охотничьей и ягодной вотчиной, где веселая и бесшабашная молодежь давно уже установила свои собственные законы неписаные законы столбовской вольницы.
Помогло Первому Директору то, что он сам был столбистом, своим этому веселому братству, и самое главное человеком, непоколебимо уверенным в правоте своего дела. В истории Столбов, как и во всякой истории, есть свои приливы и отливы, свои .смутные времена., а то доисторическое (по нашему с вами счету) время, когда Первому Директору было поручено сотворить заповедник, можно назвать временем бурного наводнения Столбов стихийным и неорганизованным туризмом, еще не введенным ни в какие рамки.
Больше всего нарушений в заповеднике производили самые, казалось бы, дисциплинированные люди военные, приезжавшие сюда целыми подразделениями: с лошадьми, походными кухнями, грохочущими оркестрами и прочими воинскими атрибутами,и оставлявшие после себя мерзость и запустение, как после татарского набега. Все попытки Первого Директора пресечь эти нарушения кончались неудачей время было поистине смутное, в необходимость сотворения заповедника тогда верили немногие, и бедному "Богу Саваофу., ходившему по столбовской моде в старых галошах на босу ногу и в черной рубахе распояской, немало досталось насмешек и грубостей от военного начальства.
Неизвестно, чем бы кончилось это неравное единоборство, если б однажды Первого Директора Александра Леопольдовича Яворского . не осенило: сел он за письменный стол и написал заметку в газету .Красноярский рабочий.. В заметке живо и красочно рассказывалось, как в годы Гражданской войны Буденному, преследовавшему беляков, лег на пути сказочный заповедник .Аскания Нова.. И у прославленного красного командира не поднялась рука на это чудо - отдал Буденный приказ обойти заповедник. .Аскания Нова. была спасена.
.А вот наши военные начальники не уважают законы своей страны, не берегут свой заповедник жемчужину Красноярска. Следовало бы им поучиться у Буденного", так кончил Первый Директор свою заметку. Заметка эта была напечатана.
"Сижу я у Нелидовки. Костерок развел. Чай кипячу... Вдруг шум. Выхожу.
С горы несколько военных. Подходят. Козыряют. "Вы директор заповедника?" - рассказывал Яворский. Я стою перед ними - рубаха распояской, галоша на правой ноге белой вязкой крест накрест привязана, на левой - черной. (Так мы тогда ходили). Вид, конечно, не очень... директорский! Переглянулись и под козырек: . "Где, товарищ директор, разрешите остановиться нашей части?"
Когда мы жалуемся теперь на всякие трудности в нашей работе, на .туристскую стихию., которая нас .захлестывает., я вспоминаю этот рассказ Первого Директора. Вот кому было действительно трудно!"* (* Е.А. Крутовская. Были заповедного леса. Красноярское книжное издательство,1990.)
Однако в 1933 г. сменилось начальство краеведческого музея, и Яворскому пришлось уйти оттуда и, следовательно, из заповедника, поскольку заповедник тогда был в ведении музея. Обстановка на Столбах изменилась настолько, что многие столбисты перестали ходить на Столбы и стали "селиться" за пределами заповедника.
"Мы особенно зачастили в избушку над Иваховым ложком ["Дырявая" А.Б.] и здесь мы обретали покой и душевное равновесие. Город в эту пору казался нам каким-то страшным. Как мы были рады, когда, поднявшись из ложка с водой к избушке, встречали друг друга, ведь мы не виделись пять дней, а что могло за эти пять дней произойти? Очень и очень многое. Уже не было на своих местах многих самых обыкновенных простых людей, соседей и близких знакомых<...>
Переправился на лодке от Базаихи на Гремячий и зашел к Вере Лотоцкой. Тут я узнал, что ко мне .приходили.. А это значит, как и у всех, к кому .приходили. их и уводили. Как обидно. Год был такой тяжелый и напряженный работа по выпуску последнекурсников, лекции, налаживание ботанического кабинета и многое, связанное с организацией, можно сказать, на голом месте. Отпуск и он должен пропасть. Нет! Опять в Дырявую до конца отпуска. Снова набрал припасов и снова я над Калтатом в своей Дырявой.
Пробыл я в избушке до 1 сентября, т.е. использовал не весь отпуск, и вышел. Я узнал, что на кафедре никого нет. Начал читать лекции по всем пяти ботаническим дисциплинам, около 10.11 лекций в день.
И 22 октября в ночь был обыскан, арестован и препровожден в тюрьму".
ЯВОРСКИЙ Александр Леопольдович. Род. в
1889. Ученый, краевед, художник. Окончил
естественное отделение физико-математического
факультета Киевского университета по
специальности ботаника. С 1909 года работал в
Красноярском краеведческом музее.
Преподавал ботанику и лесную фитологию в
пединституте. Участвовал во многих
экспедициях (Туруханский край, Подкаменная
Тунгуска, Манское Белогорье и др.). Первый
директор Красноярского заповедника "Столбы".
Арестован 22.09.1937. Осужден на 10 лет. Срок
отбывал в 4 л/о Вятлага. Работал в
лаборатории клинического анализа. После
освобождения вернулся в Красноярск.
Работал в Краеведческом музее и в
учебноопытном хозяйстве лесотехнического
института. Арестован 31.12.1948. 13.04.1949 ОСО МГБ
СССР приговорен к бессрочной ссылке. Ссылку
отбывал в 1-ом отделении совхоза "Таежный"
Сухобузимского р-на КК. Из ссылки
освобожден 26.08.1954. Умер 07.04.1977 в Красноярске.*
(* Архивно-следственное дело № 5928 РУ ФСБ по
Красноярскому краю, архивное дело СО-52921 ИЦ
ГУВД Красноярского края.
Репрессирован Яворский был за то, что якобы вел антисоветскую агитацию на Столбах и готовил группу из молодых столбистов, чтобы совершать террористические акты в Москве. На следствии Яворский отказался признавать себя виновным, на угрозу следователя начать избиения замахнулся на него табуреткой. В конце концов, следователю пришлось прибегнуть к обману: Яворского лишили очков, и он подписал <признательный> протокол, подсунутый ему вместо настоящего.
Отбывая десятилетний срок в Вятлаге, Александр Леопольдович спасался от мерзостной лагерной жизни тем, что писал поэму "Столбы", мысленно поднимаясь с друзьями-столбистами на любимые, известные до последней щелки скалы.
Много од складывалось о Столбах. Но эта поэма особенная. Не только своим эпическим размахом, адекватным величию самих Столбов, но историей своего появления, условиями, в которых она писалась. Смело можно сказать, что без этого Александр Леопольдович не выжил бы разлука со Столбами была для него непереносима.
Пока я жив, я о Столбах мечтаю,
Они всегда незримо предо мной,
И думы в них, в них чувство, их я знаю,
В них дух неисчерпанный мой.
А буду умирать, друзьям мое прошенье .
Там где земля Столбиста приютит,
Пусть надо мной другим на умиленье
Плита гранитная стоит.
Поэма эта, увы, до сих пор не издана. Как не изданы и интереснейшие воспоминания А.Л. Яворского, которые, по возможности, мы цитировали в этой статье.
Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Том 2 (В-Г)