Мой
отец, Филиппов Александр Аверкиевич, родился в г. Енисейске в 1901 году. После
окончания Енисейской мужской гимназии и Енисейского педагогического училища
служил в штабе Ленинградского военного округа. По возвращении в Енисейск был
направлен учителем школы станции Сон (Хакасия). Впоследствии некоторое время
работал зав. Енисейским районо. Затем - директором школы
поселка Соврудник (ныне Северо-Енисейск). В 1928
году женился (мама окончила среднюю школу и курсы
подготовки дошкольных работников).
В 1929 году родилась я. В 1934 году управлением "Енисейзолото" был направлен принимать новую школу-интернат на прииске "Пит-Городок" Удерейского района (ныне Мотыгинское), где и работал до своего первого ареста в 1937 году.
Вначале это была семилетняя школа. В нее съехались ребята с окружающих приисков. Многие из учеников были уже переростками. Пятых классов набрали целых пять.
В центре: Филиппов Александр Аверкиевич - зав. Енисейским
районо.
Слева, рядом с ним: жена, Тамара Александровна, - воспитатель
детского сада
Из письма ученика той поры Александра Кржижановского:
"Директор школы, Александр Аверкиевич Филиппов, предложил ребятам организовать ученическое самоуправление (старостат). Меня выбрали председателем. Мы наметили ближайшие задачи. Расчистили под школьный огород кусок тайги, стали выращивать картофель. Своими силами построили производственные мастерские. Открылась школьная столовая с горячими обедами. А за счет пищевых отходов - выращивали свинок. Ведь многие жили в школьном интернате".
Детей все прибывало, в том числе и за счет детей переселенцев с Запада (кулаков), которые жили в землянках на другом берегу реки Большой Пит и общаться с ними было запрещено. Но детей отец взял в школу. Их обули, одели. Однако с ними почти никто не играл. Но я дружила с детьми школьного сторожа, который тоже был сослан. И папа мне не запрещал. Он говорил, что, если родители их в чем-то провинились перед государством, детей мы все равно должны воспитать честными и хорошими гражданами Родины. И он воспитывал всех детей добротой и заботой.
1934-1935 годы. Учителя поселковой средней школы
Вспоминаю, как часто детям-сиротам (старшеклассникам) папа презентовал свои новые вещи. Помню, как всей школой готовились к первой елке. До 36-го года новогодние праздники с елкой были запрещены, как "буржуазный пережиток".
Но я забежала вперед. Итак. В школу-семилетку прибывали все новые ученики. Требовалась уже школа-десятилетка. И вот выдержка из письма Александра Кржижановского:
"По совету директора мы, члены старостата, пишем письмо в Москву А. Серебровскому, наркому цветной металлургии (Пит-Городок был в ведении треста "Енисейзолото", и учились в школе в основном дети работников золотодобывающей промышленности). Получили ответ: "Школа будет". Это произошло в самые кратчайшие сроки. Были оснащены учебными пособиями все кабинеты. Александр Аверкиевич сам приплавил все это на илимке (большая лодка для горных рек). Были закуплены музыкальные инструменты для оркестра, которым руководил директор. Как мы любили свою школу-красавицу! Шли мы туда, как в храм. Сколько кружков было организовано! Какие праздники проводились! Спартакиады. Смотры художественной самодеятельности. Был даже живой уголок, где жил любимец, медвежонок Миша".
Я помню, как из Москвы приезжала комиссия от Министерства образования. По итогам проверки была выпущена брошюра для обмена опытом о замечательной работе педколлектива питской школы по трудовому и эстетическому воспитанию школьников.
Школа Пит-Городка
"И вдруг, - пишет А. Кржижановский, - я узнаю по радио, что нарком А. Серебровский, который помог нам в строительстве нашей любимой школы, объявлен врагом народа".
А в 1937 году дошла очередь и до папы. Однако вскоре он был отпущен. Весть эта облетела весь поселок. Была зима. Мороз под 50 градусов. Папа приехал в кошевке на лошадях. Что тут началось! Всю ночь не закрывались двери нашей крохотной комнатки. Дети, учителя обнимали папу, плакали от радости. А я сидела у папы на коленях. Всех желающих поприветствовать папу не могла сразу вместить наша крохотная комнатка, в которую нас отселили сразу же после папиного ареста. А наутро...
Строки из письма председателя старостата А. Кржижановского:
"Александр Аверкиевич попросил меня собрать на линейку всех ребят. "Слово имеет директор школы А. А. Филиппов", - объявил я. Что тут началось! Зал буквально взревел. Ребята не жалели ладошек. Кричали от радости. Никакие знаки "тише" не действовали. А когда директор школы сказал: "Ребята, произошла ошибка. Я возвращаюсь к своей работе", - зал снова сотряс шквал аплодисментов. Ребята долго не могли успокоиться. Любимый учитель и директор вновь с ними!
В моей памяти А. А. Филиппов остался замечательным учителем, мудрым педагогом, энергичным, располагающим к себе. Любили его родители наши за его воспитательные способности, за обходительность. И сам я решил походить на своего учителя во всем. Я тоже стал учителем, а затем и директором школыинтерната в г. Лесосибирске, отдав педагогическому труду 42 года...
А. А. Филиппов остался в моей памяти примером для подражания. Много я взял у него в свою педагогическую деятельность из опыта учителя и директора".
И вот - весна 1938 года. Второй арест папы.
Я играю на крыльце. Вижу, идет папа между двумя мужчинами в штатском. А соседский мальчишка говорит: "Снова твоего папку арестовали". Я его ударила и вбежала в дом. А там все вверх дном. Идет обыск. Ничего не находят. Мама, бледная от горя, не осознает, что говорит: "Сашенька, может, тебе крахмалу положить, кисель сваришь там". Папу уводят. Я на нем повисла, кричу: "Не отдам папочку!" И меня вместе с ним ведут к каталажке (это домик-камера такая в одно окошко).
Сопровождающие ушли. Папу втолкнули в дверь каталажки, а я осталась плакать у дверей, пока не вышел охранник (чей-то родитель, видимо). И он впустил меня в эту каталажку.
Помню, на нарах сидели мужчины, хорошо одетые, - кто-то из начальства "Золотопродснаба". Налево - печка. Рядом - бочка.
Я бросилась к папе на колени и не помню, сколько времени так просидела, прижавшись к нему. А он гладил меня по головке и говорил: "Все будет хорошо, разберутся. Но что бы со мной ни случилось, никому никогда не верь, что твой папа был в чем-то виновен. А ты учись хорошо и слушайся маму".
А. А. Филиппов с женой и дочерью
В школе какими-то путями узнали о дне, когда партию арестованных погонят по тайге в пересыльную тюрьму. И многие старшеклассники бросились провожать своего любимого учителя. Вспоминает военный врач Юрий Валявин, в 1938 году ему было 8 лет:
"Дорога была тяжелая, люди шли пешком. И старшие ребята предлагали директору пронести его хоть немного на руках. А нас, младших ребят, вскоре завернули обратно. Старшеклассники вернулись нескоро. Они прошли с партией несколько километров".
Обо всем этом ребята сообщали маме. И она, достав лошадь, догнала партию, и они попеременно с папой ехали на ней. Удивительно, что конвоиры не препятствовали ни ребятам, ни маме, видимо, так высок был авторитет отца в поселке.
В пересыльной тюрьме мама добилась свидания с папой у сотрудника НКВД Атяскина (я запомнила эту фамилию), но с условием - не плакать: иначе свидание прекратится. И снова папа повторил: "Ни в чем не виноват. Главное - держитесь и обязательно дай дочери среднее образование, а там она и сама выберет свой путь".
С пересылки папу отправили в Енисейскую тюрьму, где он провел чуть больше трех месяцев. Все это время его вызывали на допросы, требуя сознаться в контрреволюционной деятельности.
Что мы с мамой вытерпели как семья "врага народа" - это особый разговор. Меня мама увезла в Енисейск, в семью бабушки, жившую крайне бедно, а сама уехала к брату. Маму так затравили, запугали, что она наложила на себя руки. Чудом выжила. Добрые люди выходили.
Тамара Александровна и Галина
А я три года, с 11 лет, за кусок хлеба обрабатывала у людей огород в 22 сотки, ухаживала за скотом, доила корову, работала на покосе, на тележке за 5 км возила сено и одновременно училась в школе. В последних классах два года не видела хлеба. Не давали хлебных карточек, а мы опасались пожаловаться куда-то, боялись лагерей, где немало тогда томилось и умирало жен и детей репрессированных.
И вот наконец в 1956 году президиум Красноярского краевого суда пересмотрел дело А. А. Филиппова, и мой папа был реабилитирован за отсутствием состава преступления.
Мотыгинский ЗАГС выслал свидетельство о смерти папы, которая якобы последовала 19 декабря 1944 года. Причина смерти: рак желудка. Мама сразу не поверила этому. И только годы спустя узнаем правду. Мой папа арестован органами НКВД 17 мая 1938 года, как участник контрреволюционной группы. Решением тройки УНКВД Красноярского края от 11 июня 1938 года Филиппову А. А. назначена высшая мера наказания - расстрел. Приговор приведен в исполнение 8 сентября 1938 года в городе Енисейске.
А как же "рак желудка"? Еду в Мотыгино. В ЗАГСе показывают пожухлую от времени "амбарную книгу", а там против фамилий одновременно расстрелянных людей органами НКВД "назначены" даты смерти (разные годы и числа) и поставлены разные диагнозы: кому инсульт, кому инфаркт, язва желудка, рак...
Даже в этом вранье. А все эти люди, тысяча человек, были расстреляны в сентябре 1938 года, в том числе и учитель географии из питской школы Соколов.
Мне позволили ознакомиться с папиным "делом". Читала странички, исписанные родным "бисерным" почерком, и плакала. Одно признание - не виновен. Другое - не виновен.
И последнее - виновен. Бедный мой, любимый папа, ты спасал нас с мамой от лагеря ценой своего ложного признания и ценой своей жизни.
Но твоя забота к беспризорным и обездоленным детям обернулась людской добротой к твоей дочери. Даже когда на мне стояло клеймо "дочь врага народа", мне помогали доброта, порядочность многих людей, которые встречались на моем пути. Они помогали мне выжить, добиться успехов в жизни и признательности многих, многих людей. Последние школьные годы мы жили в с. Даурском. Никогда не забуду директора Даурской средней школы Александра Семеновича Трегубенко, который отдал мне хлебную карточку своего только что родившегося сына и выхлопотал мне "стипендию", чтобы выкупать пайку в 150 граммов. Не знаю, как бы я смогла окончить школу, если бы не эта помощь. Он же посоветовал вступить в комсомол. Я боялась, что дочь <врага народа> не примут, но он помог и тут. Я была отличница, активно участвовала в общественной жизни школы, пела и танцевала в самодеятельности. Директор дал мне путевку в журналистику, порекомендовал меня, вчерашнюю школьницу, на должность ответсекретаря, корреспондента и корректора в районную газету. Потом была журналистская работа в "Красноярском комсомольце", "Речнике Енисея", окончание (заочно) пединститута и работа на радио.
Я бесконечно благодарна добрым порядочным людям, которые не побоялись и помогли мне не только выжить, но и добиться успехов в жизни и на работе.
Дочь А. А. Филиппова
Галина Александровна Шелудченко,
член Союза журналистов России,
заслуженный работник культуры России
По сведениям, собранным "Мемориалом", 1938 год в Енисейске был наиболее "урожайным" по количеству расстрелов: расстреляно свыше 1100 человек. В их число, видимо, попал и Александр Аверкиевич Филиппов.
В 1975 году при строительстве подстанции была обнаружена глубокая траншея, заполненная останками людей в одежде 30-х годов. Руководители стройки распорядились закопать их в ближайшем болоте. Но Захар Моисеевич Фирер, руководитель коммунального хозяйства города, взял на себя фантастическую по тем временам ответственность, организовав перезахоронение части останков на городском кладбище (иначе поступить он не смог бы - его отец тоже был расстрелян в 1938 году). Остальные, увы, остались лежать в болоте, и сейчас на этом месте - огороды:
В настоящее время сохранилась только одна братская могила. На этом месте 18 октября 2006 года на пожертвования родственников расстрелянных и средства, выделенные администрацией г. Енисейска, был установлен памятник жертвам репрессий. Теперь тем, чьи отцы и деды были расстреляны в г. Енисейске, есть где склонить головы и положить цветы.
Открытие памятника жертвам политических репрессий в
Енисейске.
Книга памяти жертв политических репрессий Красноярского края. Том 6 (Н-П)