В июле 1938 года выездная сессия Военной коллегии Верховного Суда СССР работала в Красноярске. 13 июля 1938 года по ее приговорам были расстреляны: И.И.Абдин – заведующий Аскизским райфипотделом, Д.С.Добров – заведующий Аскизским райлито, Г.П.Бытотов – преподаватель техникума, А.И.Интутова-Маганакова – председатель Аскизского райисполкома, Н.Г.Катанов – заведующий Аскизской школой, В.А.Кобяков – заведующий литчастью Хакасского театра, Н.И.Конгаров – секретарь Хакасского облисполкома, И.М.Киштеев – инструктор Красноярского крайкома ВКП(б), И.П.Майтаков – инспектор Аскизской райзаготпушнины, К.К.Самрин – инспектор областного отдела народного образования, И.В.Тогдин – начальник областного управления искусств, Ф.С.Толстухин – председатель Хакасского облсуда, М.С.Толстухин – заведующий Ширинским райзо, М.Г.Торосов – председатель Хакасского облисполкома, К.А.Чульжанов – первый секретарь обкома ВЛКСМ, А.Е.Шоев – бухгалтер артели «Красная Заря».
17 июля 1938 года Военной коллегией были приговорены к расстрелу: М.С.Альфер – заведующий Хакасским облкоммунхозом, Н.П.Гусев – управляющий трестом «Хакасуголь», Г.Л.Гусаров – заведующий отделом пропаганды и агитации обкома партии, Т.Н.Жирова – экономист статуправления, И.Т.Жиров – прокурор Хакасской автономной области, умер во время проведения следствия, И.И.Кавкун – редактор газеты «Советская Хакасия», В.Е.Куликов – начальник облземуправления, К.Т.Москвитин – директор областного Дома культуры, Н.Н.Никитин – первый секретарь Таштыпского райкома партии, К.П.Преображенский – первый секретарь Ширинского райкома партии, Д.П.Решетников – заведующий сельхозотделом обкома партии, С.Е.Сизых – первый секретарь Хакасского обкома ВКП(б), Е.И.Степанова – ответственный секретарь газеты «Советская Хакасия», А.А.Трусов – директор Хакасской МТС, И.Г.Худяков – заведующий Хакасским облоно, Е.Н.Четвериков – заместитель председателя облисполкома.
20 и 21 июля приговорены к расстрелу: Э.Б.Абрамсон – заведующая отделом школ Хакасского обкома партии, В.А.Баев – прокурор Боградского района, Р.А.Кызласов – председатель Хакоблпотребсоюза, А.И.Кузугашев – постоянный представитель Хакасии при ВЦИК, А.М.Набоких – директор Копьевского совхоза, П.И.Рассоха – уполномоченный СНХ по Хакасской автономной области, Д.И.Сидоров – первый секретарь Боградского райкома партии, а также многие другие руководители Хакасской автономной области.
В 1956 году определением Военной коллегии Верховного суда СССР все, кого расстреляли в черный июль 1938 года в Красноярске, были посмертно реабилитированы.
Однако лишь недавно появилась возможность ознакомиться с материалами проверок архивно-следственных дел, проведенных сотрудниками УКГБ в 1956 году. Из множества материалов несомненный интерес представляют показания бывших сотрудников Хакасского областного и Красноярского краевого управлений НКВД, принимавших непосредственное участие в фальсификации уголовных дел, в допросах и истязаниях арестованных.
Из протокола допроса свидетеля Д.П.Кузнецова, работавшего в 1920-1949 годах в органах ОПТУ - НКВД - МГБ (в 1934-1938 годах возглавлял отдел Хакасского областного УНКВД).
На вопрос следователя УКГБ о массовых арестах руководителей Хакасии он так ответил: «Мне, как старому работнику было хорошо известно, что в НКВД Хакасской автономной области до 1937 года было мало дел и работа признавалась неудовлетворительной. С 1937 года из управления НКВД по Красноярскому краю стали поступать контрольные цифры на аресты. Так началась массовая операция, которая продолжалась до конца 1938 года. Первоначально управлением в Хакасии арестовывались лица, на которых были кое-какие оперативные материалы и дела, а затем во исполнение контрольных цифр, получаемых из края, стали арестовывать лиц безо всяких оснований либо только на основании непроверенных показаний ранее арестованных.
В этом особо отличалось отделение, возглавляемое ныне покойным Мурзаевым... По линии этого отделения было арестовано много партийно-советских работников Хакасии, в том числе Торосов М.Г, Толстухин Ф.С., Тогдин И.В., а также периферийные работники: Абдин, Интутова, Толстухин и Майтаков. Меня, как начальника отделения руководство управления НКВД (Хмарин, Дзедатайс) включило в следственную работу по расследованию дел. Это у них называлось – «ликвидировать завал в отделе Мурзаева».
Вопрос: В 1937-1938 годах в Хакасии производились массовые аресты и много было уголовных дел. Расскажите подробно, как возникали дела УНКВД по Хакасской автономной области, в частности, уголовные дела по обвинению председателя облисполкома Торосова М.Г, председателя комитета искусств при Хакоблисполкоме Тогдина И.В., председателя облсуда Толстухина Ф.С., также уголовные дела по обвинению председателя Аскизского райисполкома Интутовой А.И., зав. Аскизским райфо Абдина И.И., зав. Ширинским райзо Толстухина М.С., работника «Сибпушнины» Майтакова И.П., в рассмотрении которых вы принимали непосредственное участие.
Ответ: Действительно, их арестовывали по показаниям других арестованных, причем непроверенным, либо по официальным или анонимным документам. Это я помню потому, что сам при расследовании некоторых дел сталкивался с положением, что на арестованных не было никаких дел, кроме одного-двух показаний других арестованных...
Вопрос: ...Из материалов архивно-следственных дел по обвинению перечисленных выше лиц видно, что вы и другие работники УНКВД выносили постановления на арест, об избрании меры пресечения и предварительные обвинения по ст.ст.58-2, 58-11 УК РСФСР. На основании чего вы выносили и подписывали такие документы, если сами утверждаете, что, кроме непроверенных показаний, никаких доказательств преступной деятельности названных лиц не было?
Ответ: Я не отрицаю, что такие документы выносил и подписывал... Вместе с этим поясняю, что делал это незаконно, причем по своему желанию и воле, с вынуждением был так делать в силу созданной тогда в управлении НКВД обстановки. Делал это потому, что боялся, что не сегодня, то на следующий день самого арестуют и привлекут к ответственности, как тогда говорили «за содействие контрреволюции».
Вопрос: Еще какие нарушения советского законодательства были допущены при расследовании упомянутых дел?
Ответ: ...Хорошо сохранилось в памяти, как отдельные работники, в том числе и я, применяли при допросах этих лиц «конвейер», т.е. допрашивали непрерывно, по несколько суток, без отдыха обвиняемого, пока он не подпишет протокол, независимо (от того), правильно или нет изложены его положения. Я должен также сказать и о таком грубом нарушении советских законов, (как) корректирование протоколов допроса обвиняемого, причем корректирование документов в сторону усиления вины обвиняемого. Это видно в делах, где имеются отпечатанные на машинке протоколы и отсутствуют подлинники протоколов допроса обвиняемого. Хочу сказать и еще об одном – о «выстойке». «Выстойка» применялась к лицам, которые не желали подписывать сфабрикованные путем корректировок протоколы. Таких лиц Хмарин и Дзедатайс особенно рекомендовали держать на ногах. Вот их слова: «Держите больше на ногах, скорее дадут показания и подпишут».
Вопрос: К делам по обвинению Торосова и Интутовой приобщены написанные ими собственноручно заявления на имя руководства управления НКВД, в которых они признавали свою вину и просили вызвать на допросы, однако в суде, как видно из дел, от своих показаний, в том числе от собственноручных, отказались. Вам известно, в связи с чем и при каких обстоятельствах писались и подавались эти заявления?
Ответ: Я не знаю, как и при каких обстоятельствах были написаны заявления, но, по моему мнению, это было сделано лицами, ведущими следствие... Это наблюдалось за работниками, которыми руководил Мурзаев. Как правило, они практиковали такой «метод» получения признательных показаний на случай отказа обвиняемого в суде. Мурзаев и подчиненные ему работники тогда цеплялись за это и доказывали, что обвинение, мол, собственноручно писал и признавал себя виновным.
Вопрос: Вам известно, в силу каких причин и обстоятельств обвиняемые Торосов, Интутова, Майтаков, Тогдин и другие отказались от данных ими признательных показаний на предварительном следствии в судебном заседании?
Ответ: Считаю, что они отказались на суде от своих показаний, данных на предварительном следствии, потому что эти показания не соответствуют действительности, т.к. они получены путем применения запрещенных приемов при их допросах, о чем я показал выше.
Из протокола допроса свидетеля А.В.Елизарьева, с 1920 по 1923 год и с марта 1931 года по февраль 1955 года работавшего в органах НКВД - МВД - КГБ (в 1938 году являлся оперуполномоченным 3-го отделения УНКВД Красноярского края).
Вопрос: Кто арестовывал руководителей Хакасской автономной области?
Ответ: На арест Торосова М.Г. справку выполнял я. Обвинения и постановления по Тогдину И.В. – тоже я. Выполнял на основе указаний начальника 3-го отделения УНКВД Кр. края Булачева и нач. УНКВД края Гречухина.
Вопрос: Почему Торосов с момента ареста в течение 17 суток не допрашивался и был допрошен вами и Кузнецовым только 29 октября 1937 года?
Ответ: Видимо, допрашивали, но протоколы допроса, которые вело следствие в Хакасии, не удовлетворяли меня, это, конечно, нарушение закона.
Из протокола допроса свидетеля С.П.Сумкина, работавшего в 1930-1948 годах в органах ОГПУ - НКВД - МГБ (в 1937-1938 годах являлся оперуполномоченным, начальником отдела УНКВД Красноярского края).
На вопрос следователя УКГБ о практике ведения протоколов допросов в 1937-1938 годах Сумкин так отвечает: «Дело в том, что по порочной практике 1937-1938 годов подлинные протоколы писались карандашом, но на подпись обвиняемому не давались. Эти протоколы... руководители отдела корректировали, обобщали в отсутствие обвиняемого, а затем печатали на машинке, и такой документ подписывался обвиняемым...
Хочу дополнить свой ответ тем, что указанная мною выше порочная практика корректирования протоколов допроса обвиняемых приводила к тому, что искусственно создавались террористические и диверсионные группы, которых фактически не существовало, или по крайней мере в органах НКВД не было об этом никаких данных. В этом я окончательно убедился в 1939 году, работая нач. следственного отдела и осуществляя проверку по отдельным делам 1937-1938 годов...
В 1937-1938 гг. существовала порочная практика ПЕРЕСОСТАВЛЕНИЯ ОБВИНИТЕЛЬНЫХ ЗАКЛЮЧЕНИЙ (выделено мной – Н.А.) по уголовным делам, и введена она была «представителями выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР...»
Дальше Сумкин сообщает, что с приездом в Красноярск Военной коллегии прокурор Главной военной прокуратуры Липов на совещании «инструктировал, как пересоставлять обвинительные заключения по делам, чтобы они прошли через военную коллегию». С.П.Сумкин как сотрудник, выделенный в распоряжение Военной коллегии ВС СССР, свидетельствует: «Липов собственноручно исправлял обвинительные заключения и в правом верхнем углу обвинительного заключения делал подпись: «Утверждаю». Здесь же присутствовал председательствующий или член выездной сессии Военной коллегии...»
В отдельном письме Сумкин подробно пишет о работе выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР, в частности, в ночь перед расстрелами людей: «…Липов и члены Военной коллегии стали пересматривать обвинительные заключения. Это свелось к простым однотипным корректировкам. Дело в том, что во всех обвинительных заключениях или почти во всех отсутствовало обвинение по ст.58-8 УК РСФСР (террористическая деятельность). Изменения вносились также в форму обвинения и делалась приписка: с применением закона от 1.12.1934 года. Если не было показаний, что они террористы, то все равно инкриминировались обвинения по ст.58-8 УК».
Об инструктаже свидетель так пишет: «Секретарь Военной коллегии раздаст нам по утвержденному плану копии обвинительных заключений на подсудимых. Блинов (видимо, из начальников УНКВД – Н.А.) заявил: из камер имеются сигналы агентуры о том, что среди «правых» имеется сговор к отказу от показаний на суде. Блинов предупредил, что вручение обвинительных заключений надо использовать для того, чтобы разбить сговор...»
«Блинов сообщил, что уговаривать арестованных нельзя, так как они могут об этом заявить на заседании суда. Можно только отвечать на вопросы, и если подсудимый спросит после прочтения обвинительного заключения: «Как держать себя на судебном заседании?», советы давать с (таким) расчетом, (чтобы) повлиять на психику подсудимого, чтобы он рассчитывал на смягчение наказания в случае чистосердечного признания своей вины. Кабинеты были распределены между оперработниками. Каждый оперработник совершенно незаконно превращался в представителя суда и за 12 часов до начала судебного заседания он вызывал в кабинет выделенного ему подсудимого, вручал ему копию обвинительного заключения, брал расписку и обратно в камеру арестованного не отпускал до самого суда. Каждому оперативнику выделялся помощник, чтобы он мог через него держать связь с секретарем суда. Подсудимым разрешалось после получения копии обвинительного заключения лечь спать, выпить чаю с бутербродом. У каждого, естественно, возникали вопросы по статьям обвинения, по мере наказания. Поскольку оперативник был незнаком и обращался с подсудимыми вежливо и предупредительно, то он возбуждал к себе доверие. Ведь посоветоваться не с кем... Рассказывать о мерах наказания, предусмотренных статьями обвинения, было категорически запрещено, чтобы не испугать подсудимого, поэтому я отделывался общими фразами, что никто, кроме суда, не может решить эти вопросы. На вопрос: «Чем же смягчить вину?» отвечал, что только чистосердечным признанием... Это была тонко замаскированная обработка подсудимых, согласованная с судом...»
«Однако вся эта «эпопея» с обработкой подсудимых, которая была пышно оформлена в виде помощи Военной коллегии, вызывает сейчас только чувство глубокого сожаления: большое число членов партии тогда использовались, как пешки в шашечной игре, член партии в порядке дисциплины выполнял распоряжение начальника, нарушая процессуальные законы».
Эти свидетельства столь откровенны и красноречивы, что не нуждаются ни в каких комментариях.
Николай Абдин
Книга памяти жертв политических репрессий Республики Хакасия.
Том 2.
Республика Хакасия, 2000 г.