Наша многодетная семья проживала в деревне Кольница недалеко от города Аугустово. После заключения Германо-Советского договора (1939) наши земли захватили советские войска. 20 июня 1941 года ранним утром к нам пришли солдаты НКВД, разбудили, приказали одеваться, собрать необходимые вещи и на автомашине привезли в г. Аугустов. Три дня под охраной нас держали в набитых до отказа «столыпинских вагонах» на вокзале. Мы оказались заключенными без суда, обвинения и приговора. 22 июня 1941 года, когда немецкие войска входили в город, тогда эшелон двинулся в путь на восток. Эшелон с ссыльными несколько раз бомбила немецкая авиация, стреляла по вагонам, были убитые и раненые. На запад двигались военные эшелоны. Через четыре недели наш поезд прибыл в Абакан. Нам вначале говорили, что повезут нас в Игарку, даже повезли до Красноярска. Потом эшелон завернули обратно и через Ачинск привезли в Хакасию. Два дня мы жили в городской школе. Здесь нам сообщили, что мы «неблагонадежные» и выслали нас на 20 лет. В Абакане стали семьи распределять по хакасским улусам. Нас привезли на телегах в колхоз «Мал хадари», улус Шалгинов Аскизского р-на (ныне Бейского). В этот колхоз привезли более 10 семей: Дыаментовских, Викарских, Домбровских, Гживыньских, Левандовских, Кжывиньских, Лукяновичевых, Дрылевых, Дашковых, Кухвальских, Василевских, Кондрацких, Бальцерошчовых и нашу семью – Пухликовых. Надо было привыкать к новым условиям, к людям.
Мы не знали ни русского, ни хакасского языка. Местные жители отвечали нам на
хакасском или русском языках. Помню, первое хакасское слово, которое запомнил:
«Пiлпинчем» (Не знаю). Позже мы, дети, стали понимать местные языки. Отец
работал в колхозе. Я был еще малый. Летом бригадир колхоза дал мне спокойного
бело-красного коня, я с удовольствием стал возить копны сена. Председатель
колхоза Колеснов не любил нас, считая нас врагами Советского Союза. Но мы не
просили, чтобы нас привезли сюда в Сибирь. Осенью 1941 года благодаря договору
Сикорский – Майский мы стали считаться свободными. 20-летний срок ссылки с
поляков был снят.
Но шла война, мы не могли куда-либо выехать. В зимний период, когда река Абакан была замерзшей, из города приезжали грузовики, которые увозили все зерно для фронта. Зимой отец решил уехать в город, где было много польских семей. Из Абакана мы переехали в г. Черногорск. Здесь условия были лучше, так как небольшой хлебный паек был ежедневно. Вначале мы жили в землянках. Позже наша семья получила квартиру в барачном доме по улице Кирпичной. Барак был интернациональным, в основном жили спецпоселенцы разных национальностей. (Эти барачные дома в Черногорске с такой же неухоженной улицей сохранились до сих пор). Отец стал работать на электростанции. Он в 1942 году умер, похоронен на городском кладбище, могилу его я посетил дважды (1999 и 2001 годы). Мы, дети, рано повзрослели, сестра Ирена работала на электростанции, брат Ян стал кучером директора шахты. У нас была одна болезнь, это ностальгия – тоска по родине, по ночам снился наш дом, Польша.
Старшая сестра Ирена загодя понемножку сушила хлеб, готовилась к возвращению домой. На сухарях мы потом, действительно, продержались долгие шесть недель обратной дороги. Пять лет в Хакасии прошли в счастье и несчастьи. В марте 1946 года нас погрузили снова в телячьи вагоны и организованно привезли домой. Страна наша была бедная, разрушена войной, ведь фронт дважды перемещался по стране. Надо было учиться, работать, восстанавливать разруху. По приезду домой мы узнали, что, попав в ссылку в Хакасию, почти все польские семьи спаслись. Многие не вернулись с Севера и до сих пор никто не знает, где они пропали.
Хакасия осталась далеко, исчезала в прошлое. Столько лет мы вспоминали Сибирь, эту «нечеловеческую землю», землю НКВД, каторги и голода.
И вот почти через 60 лет я приехал в составе польской делегации, во главе с Генеральным консулом Польши. Мы увидели современную Хакасию с ее прекрасными городами и замечательным народом. Побывал в улусе Шалгинов, где нам оказали незабываемое хакасское гостеприимство. В степи, у въезда в деревню, нас встречали в национальных костюмах, с хлебом да солью и традиционным национальным напитком айран. Моя племянница (дочь сестры Ирены), приехавшая из Калифорнии (США), была удивлена таким гостеприимством. Она рассказывала, что у них в Америке нежданного пришельца иногда встречают с ружьем, на всякий случай, а не рюмкой вина, как в Хакасии. За два дня мы увидели больше, чем в прежние пять лет. Хакасия приняла тысячи высланных людей в ссылку, десятки национальностей с различными религиями и вы живете дружно и спокойно. Это почти невероятно в других местах земли, где очень часто принято, человек человеку – волк. Мы увидели новую Хакасию во всей ее красоте, зеленую, с чистыми водами и чистым воздухом. Приняли участие в праздновании 10-летия образования Республики Хакасия. Теплое лето настраивало кричать: «Берегите это сокровище, вашу чудесную землю!»
Станислав Пухлик,
г. Варшава, Польша, 2003 г.