С большим волнением и несмело решился написать эти несколько предложений, в которых хотел бы выразить все, что еще осталось в моей памяти с тех далеких лет моего детства, проведенных на территории морозной Сибири. Почти 60 лет прошло с того времени, память сохранила только обрывки воспоминаний, дополненные в большей мере старшей на 9 лет сестрой и другими старшими по возрасту друзьями.
В июле 1940 г. мне было чуть больше 3-х лет. В рамках первой депортации мы были всей семьей вывезены из Бреста (Белоруссия) в Сибирь. Никаких подробностей из того периода не помню. Знаю только то, что в состав семьи, кроме отца и матери, входили старшие братья и сестры – Янина (старше на 9 лет), Казимира (на 5 лет), брат Евгениуш (на 2 года). Вместе нас было 6 человек. Привезли нас в «Тайшетлаг» в Иркутской области.
Где мы были сначала, не помню и, как в тумане, вспоминаются мне бараки в лагере «Квиток», где в 1941–1942 гг. умерли родители и пропала сестра Казимира. Скорее всего ее удочерила во время ее болезни русская медсестра в больнице. Нас же опекали знакомые родителей, в течение дня мы находились в яслях на территории лагеря.
Как позднее узнал, в мае 1943 г. в Москве Союзу Патриотов Польских было разрешено собрать польских сирот и поместить их в специальных детдомах. Таким образом, попал вместе с сестрой Яниной и братом Евгениушем в детдом Малой Минусы. Помню, как нас привезли машинами с железнодорожной станции (скорее всего – из Абакана) в небольшую местность, расположенную в зеленой долине, посреди которой был большой дом, – наш детдом, заменивший нам наш отчий дом. Это была Малая Минуса, которая ассоциируется у меня с детством, в меру беспечным, с регулярным, хотя скромным питанием, а также с первым контактом со школой. Так как наши личные документы были утеряны, записали меня как родившегося в 1936 г., а брата Евгениуша – в 1934 г. Сестра Янина помнила точно дату своего рождения, и так ее и записали.
Зрительная память запечатлела положение детдома посреди долины. С одной стороны, вдоль реки, располагалась более богатая часть деревни, с типично русской застройкой. С другой, вдоль песчаной дороги, находились примитивные деревянные здания, в которых временно находились люди, называемые нами «калмыками». Часть этих зданий (1-2) были заняты детдомом, переделанные для нужд прачечной и бани.
Впереди здания расстилалась долина, поросшая растительностью, называли у нас «пикульками» Это было место постоянных игр детей. С другой стороны здания располагались поля местного колхоза, где удавалось сорвать с растущих кое-где деревьев ранетки.
Вход в детдом находился с фронтона, с боку же, обращенного к деревне, находился вход в школу, которая помещалась на 2-м этаже. Детдом располагался внизу и состоял из санитарно-хозяйственной части, затем шел главный зал, от которого направо, через двери, можно было попасть в боковые залы, выполнявшие функции спальни. Слева располагались окна, выходившие на ту сторону, где находились постройки калмыков.
Прямо от входа была сцена, под которой и за которой находились складские и кухонные помещения. В зале расставлены столы, покрытые, скорей всего, клеенкой, и деревянные лавки. Стоял также стол и лавки, специально сделанные для малышей, среди которых был и я, были они поставлены посредине зала вдоль сцены.
В одном из боковых залов находилась спальня малышей, то есть и моя спальня.
На левой стене от входа в помещение были размещены какие-то полки и вешалки, служащие для развешивания верхней одежды, а также лавки для складывания снимаемой перед сном одежды. Кроме того, стояли ведра с водой и тазы для умывания, а также ночные ведра, служащие как горшки. В угловой части этой стены был сооружен общий топчан для старших мальчиков, выложенный соломой, прикрытой каким-то материалом, на что клали постель (подголовники и одеяла). Мальчики спали в два ряда, «валетом». На противоположной стороне (оконной) стояли в два ряда детские кроватки, в которых спали самые маленькие. Группа была смешанной, состояла из девочек и мальчиков в возрасте до 9 лет. Пол в спальне был деревянный, мыли его ежедневно девочки из старших групп. Освещали спальню керосиновыми лампами, развешанными на стенах. Стены помещения были украшены сушеными ветками цветов, вырезками из бумаги, сделанными руками молодежи.
Все дети питались три раза в день, а группа малышей (моя) получала дополнительно второй завтрак. Обед был всегда сварен, а на другие приемы пищи выдавали в основном бутерброды с консервированной рыбой. Основные продукты, такие как рыбные консервы и мясные, мука, сахар, каши и т.п , получали в рамках американской помощи UNRA, а хлеб, молоко и корнеплоды нам давал местный колхоз за «трудодни», отработанные старшими воспитанниками.
Один раз в неделю нам организовывали баню, которая находилась в одном из
деревянных домиков около калмыков.
Что касается медицинской службы, то помню визит к стоматологу в Минусинске, проверяли, как растут зубы. Встреч с другими медицинскими службами не помню.
Все воспитатели детдома были поляками. Персонал же был смешанный.
В ежедневном общении говорили по-польски, только в случае занятий по предметам естественно-научного цикла языком обучения был русский. Обучение основным предметам, в том числе письмо и чтение, история и патриотическое воспитание, пение, рисование и т.п., проходило в столовой или в спальне. Большое внимание уделялось воспитанию нашего национального самосознания. В столовой сделали специальный патриотический уголок, в котором были показаны польские национальные символы, а также фольклор отдельных регионов Польши. Под конец нашего пребывания в детдоме, после окончания военных действий и освобождения Польши, нас проинформировали о создании в Польше нового правительства и показали нам главных правителей.
Воспитатели, кроме патриотического воспитания, старались нам указать на наши религиозные корни, учили нас религиозным песням и основным молитвам из римско-католического обряда. Перед каждым приемом пищи мы читали благодарственную молитву за полученные дары, позволяющие нам прожить. Празднично проходил Новый год. В столовой ставили елку, у которой появлялся Дед Мороз. Все дети вместе с воспитателями брались за руки и танцевали вокруг елки и Деда Мороза, пели различные песни. Не припоминаю, чтобы мы получали какие-либо подарки по этому случаю.
В детдоме действовал ансамбль, который с пользой использовал свободное время воспитанников. Ансамбль был известен в обществе и выступал даже перед ранеными советскими солдатами, лежащими в госпитале в Минусинске.
В детдом привозили и кино. Показывали различные фильмы вместе с кинохроникой.
Воспитанники детдома были поделены на группы харцеров и зухов (соответствовало пионерскому движению). Каждая группа имела название разных зверей и птиц.
Организовывали различные харцерские игры у костра и соревнования.
В марте 1946 г. нам объявили, что вскоре вернемся на свою родину. В последние дни марта начали быстро собирать вещи и подготавливаться в дорогу. 1 апреля 1946 г. подъехали автобусы и грузовики для перевозки людей и вещей. Нас отвезли в Абакан в три захода: первый – утренний, охватывающий «средних» в возрасте 9–14 лет, в нем находился мой брат; второй – дневной, охватывающий малышей и часть персонала; третий – вечерний, охватывающий старших детей и оставшийся персонал с вещами.
Кроме воспитанников нашего детдома, в Абакан привезли еще детей и персонал из других детдомов с территории Красноярского края.
На железнодорожной станции Подали вагоны-теплушки, оборудованные угольными печками для отопления и приготовления пищи, а также нары с соответствующим количеством постелей.
В каждом вагоне, кроме детей, разделенных по возрасту, находились и взрослые, которые забирали из специального вагона продукты и готовили детям пищу. Старшая молодежь ехала в своих вагонах самостоятельно. Над всем эшелоном старшим был советский комендант с несколькими солдатами из охраны. Во время поездки, как минимум один раз в неделю, мы останавливались на больших железнодорожных станциях, где нас обрабатывали от вшей, и ходили в баню. В Польшу приехали 27 апреля 1946 г. Праздничную передачу транспорта польским властям осуществил транспортный комендант в Бресте, в городе, где 6 лет тому назад началось мое военное скитание.
В Польше нас поместили в эвакуационно-распределительный центр в Гостыне около Варшавы, откуда уже после 7-дневного карантина нас разослали по детдомам в Польше.
Я с братом Евгениушем попал в Дом ребенка № 1 в Мальборке Гданьского воеводства.
Там я был до совершеннолетия. Так как утерянные документы не нашлись, то мою дату рождения установили через суд на основании показаний двух случайных свидетелей.
О потерянной в Сибири сестре Казимире мы так ничего и не узнали. Брат Евгениуш умер от инфаркта сердца в возрасте 55 лет. Сестре Янине сейчас 74 года, и чувствует она себя хорошо. Мне в этом году исполнилось 65 лет, на здоровье не жалуюсь. Вместе с женой и двумя замужними дочерьми, а также с четырьмя внучатами живем во Вроцлаве, во время семейных встреч есть нам что вспоминать, и особенно о Малой Минусе.
Болеслав Влодарчик,
г. Вроцлав, Польша, 2001 г.