Елоян Ротефан Маркосович
09.11.1925 - 18.02.1960
Меcто рождения:
город Ереван, СССР
Меcто призыва:
Ростокинский РВК, город Москва
Звание, в котором закончил войну:
Рядовой
Год призыва:
1941
Воинское формирование, в котором закончил войну:
Отдельный бронетанковый батальон 13 ДНО города Москвы (Красная Армия ,140 СД
второго формирования); Противотанковая рота, 271 полк, 69 пехотная дивизия армии
США.
Отец: МАРКОС ОГАНЕСОВИЧ ЕЛОЯН. Мама: АРАКС ЕЛОЯН В 1941 году Ротефан окончил 7 классов школы номер 279 города Москвы. Был членом ВЛКСМ. В Москве жил с 1930 года, в Пушкинском студенческом городке в Останкино (между Аргуновской и Новомосковской улицами), Ростокинский район.
6 июля 1941 года в возрасте 15 лет Ротефан вступил добровольцем в ряды
отдельного бронетанкового батальона 13-й Дивизии Народного Ополчения города
Москвы. Был башенным стрелком. Он участвовал в Битве за Москву в октябре 1941
года у города Вязьмы (также, как и его старший брат Елоян Агевс Маркосович). Его
бронетанковый батальон (командир майор Шамсов) в одном из неравных боёв был
разбит. Ротефан был тяжело ранен в левое бедро шрапнелью 22 октября 1941 года,
при попытке прорваться из окружения. Затем: фашистский плен, освобождение из
плена 87 пехотной дивизией армии США, служба в противотанковой роте 271 полка 69
пехотной дивизии армии США, возвращение на Родину в Москву.
Из Воспоминаний Тарасова Петра Григорьевича, Военного Комиссара 13-й
Ростокинской Дивизии Народного Ополчения г. Москвы
“99 ДНЕЙ ЖИЗНИ 13-ой РОСТОКИНСКОЙ ДИВИЗИИ НАРОДНОГО ОПОЛЧЕНИЯ
г. МОСКВЫ”
“…..Кроме имевшихся частей и подразделений в дивизии по новому штатному расписанию должен быть создан бронетанковый батальон, в состав которого входили танковая рота, одна броневая и рота танкеток.
Это значительно улучшило наше настроение. Но радость была недолгой, так как нам отказали в танках и броневиках. Вместо них нам предложили взять в неограниченном количестве аварийные танкетки, требующие ремонта моторов, ходовой и оружейной части. Пришлось брать танкетки.
Личный состав нового батальона мы укомплектовали быстро. Командиром батальона был назначен капитан Шамсов. Это был энергичный, инициативный опытный командир танка, но с чрезвычайно взрывным характером. С первого дня вступления в должность он развил кипучую деятельность. Потеряв надежду получить обещанные танки и броневики, капитан Шамсов с группой бойцов на машине отправился в сторону фронта и в лесу нашел брошенный аварийный танк Т-34 и два броневика, вооруженных легкими пушками. Эти находки были отбуксированы в дивизию для проведения ремонта.
Вскоре после этого капитан Шамсов привез с головного склада 37 танкеток, они тоже были поставлены на ремонт. Над ремонтом этой техники работали день и ночь. Некоторые запчасти доставали на складах, многое для ремонта делалось на предприятиях района. В результате за 10-12 дней у нас был годный к бою танк, два броневика и 37 танкеток.
Когда в Военном Совете 32 армии узнали об этом, нас решено было «раскулачить». По приказу мы должны были отдать оба броневика и пять танкеток для охраны штаба, а 22 танкетки для других дивизий народного ополчения. По приказу мы должны передать штабу армии и единственный танк. Но танк, несмотря на угрозу ареста, мы удержали у себя и штабу армии его не отдали….
В приказе передний край нашей обороны имел определенные границы.Слева граница обороны проходила по дороге с переправой через Днепр (Харино – Михалево), справа – устье реки Вязьмы. Общая протяженность позиций переднего края составляла 17 км…В первую очередь необходимо было занять плацдарм севернее деревни Кошкино…После этого мы приступили к подготовке операции для овладения плацдармом на северном берегу реки Вязьмы…. Для занятия плацдарма было выделено по три стрелковых роты, по одной из каждого батальона 1737 полка. Для поддержки им придавался танк Т-34 и 8 танкеток. На тот берег перебрасывалась также одна минометная рота.
Наступило 2 октября ( 1941 года ). Первые попытки наших разведывательных групп продвинуться ближе к опушке леса на север от деревни Кошкино и от излучины Вязьмы были встречены огнем.
Пулеметы были расположены вдоль опушки. Еще два пулемета немцы выставили в
поле вблизи дороги, идущей от города Холм – Жирковский к городу Вязьма. То, что
противник обнаружил только часть своих боевых средств, было ясно с самого
начала. Нужно было его заставить открыть все свои огневые средства. Пускать
опять разведку было бессмысленно. И так мы уже потеряли несколько человек
убитыми и ранеными.
Командир полка решил произвести разведку боем, пустив в дело 4 танкетки. Две из
них должны были уничтожить пулеметы противника, расположенные вблизи дороги. Две
другие должны были прикрывать их активным огнем на ходу, прочесывая опушку.
Все четыре танкетки, обогнув опушку, должны были выйти на левый фланг второй
роты и здесь окопаться. Став неподвижными огневыми точками, они должны были
обеспечивать прикрытие флангов стрелковых рот во время их наступления.
Как только две головные танкетки выскочили на дорогу и, развернувшись влево,
стали приближаться к позициям противника, по ним с опушки леса стали бить не
менее 12 пулеметов и несколько пушек. Наши герои – танкисты с головных танкеток
под шквальным огнем противника все же уничтожили два передних пулемета. Но при
развороте была подбита прямым попаданием снаряда сначала одна танкетка, а затем
взрывом была перевернута и другая. После вывода из строя этих танкеток противник
сосредоточил артиллерийский и пулеметный огонь по двум оставшимся танкеткам.
Сначала они, будучи подбитыми, еще стреляли по врагу с места, но скоро огонь
прекратился.
По замыслу командира полка единственный наш танк не должен был вступать в бой на этом разведывательном этапе. Но командир танкового батальона майор Шамсов вопреки плану, озлобленный потерей своих бойцов и техники, воспользовавшись тем, что командир полка в это время отдавал приказ минометчикам и артиллеристам, сам сел в танк и двинулся на врага. Своей целью он выбрал видимый с опушки отдельно стоящий кирпичный дом. Как раз отсюда били пушки и пулеметы противника. На большой скорости, стреляя на ходу, он проскочил больше половины расстояния до этого дома. Одним из выстрелов танка были взорваны боеприпасы. Но противник уже ввел свои огневые средства. По танку одновременно ударило несколько снарядов. Один из них пробил броню насквозь. Так погиб наш командир танкового батальона майор Шамсов. Итоги наблюдения за этот период дали полную информацию о количестве пулеметов, пушек и танков противника, их расположении. К моменту гибели танка из-за реки стала вести пристрелку наша артиллерия. Одновременно с края леса начали бить наши минометы…Когда дым окончательно рассеялся, с угла опушки показались три танка. Один из них двинулся прямо к нашему подбитому танку. Вслед за танками двигалась цепь автоматчиков. Их было человек 50. Левее от них выскочила еще одна цепь автоматчиков. Наши пулеметы, минометы и артиллерия открыли огонь одновременно. Несколько залпов оказались удачными. Вначале из-за дыма, пыли, комьев земли вспышек не было видно танков и пехоты противника. Но когда эта мгла рассеялась, мы увидели, как один из танков загорелся, а автоматчики беспорядочно убегали к опушке. Оставшиеся танки развернулись и, стреляя на ходу в нашу сторону, тоже ушли назад. Группа автоматчиков, выступившая левее, была встречена огнем пулеметов.
Здесь меткий огонь вели также наши танкетки, остановив тем самым наступление противника. Немцы приостановили наступление и открыли огонь из минометов по местам расположения пулеметов, танкеток и минометов…… От второй бомбежки мы понесли новые тяжелые потери. Были уничтожены наши танкетки…8 октября (1941 года) был одним из самых кровавых дней нашей обороны… Были выведены из строя четыре пушки, отданные нам из резерва генерала Болдина. Разбиты две гаубицы нашего артполка и две пушки «Бофорс» 1739 полка и оставшиеся танкетки....Итоги прошедшего дня были страшными для нас. У нас оставалось около 30% всего личного состава от того количества, с которым мы пришли на это рубеж."
Ветеран участвовал в следующих сражениях:
Битва за Москву
Арестован в три часа ночи 2 августа 1950 года. Находился в Лубянской, а позднее в Бутырской тюрьмах. Решением особого совещания при МГБ СССР от 30 декабря 1950 года по статье 58-1 "б" Ротефан был приговорён к 10 годам заключения в Песчанлаге. В первые дни 1951 года из Бутырской тюрьмы был этапирован на заключение в Песчанлаг (Особый лагерь № 8), Казахстан. Сначала был в заключении в Дубовке, а затем был переведён в Экибастуз (первый лагпункт, 6-е лаготделение). Участвовал в Экибастузском восстании в 1952 году. В наказание за активные выступления в сентябре 1952 года специальным этапом был этапирован в Горлаг (Особый лагерь № 2), Норильск. До Красноярска везли на поезде, а потом на барже плыли по реке Енисей до посёлка Дудинка. Ротефан принимал активное участие в Норильском восстании 1953 года. Был в составе комитета восставших 4-го лаготделения Горлага. Затем нахождение под следствием во внутренней тюрьме города Красноярска. Через Свердловскую пересыльную тюрьму этапирован на заключение во Владимирскую тюрьму. Позднее Семипалатинская тюрьма. Из почти пяти с половиной лет заключения Ротефан четыре года пробыл в 10 тюрьмах, в БУРах и карцерах. Освобождение из Воркутинского лагеря в декабре 1955 года со снятием судимости и без поражения в правах Воркутинской комиссией по пересмотру дел политических заключённых. Возвращение домой в Москву. Инвалид 1-й группы. В мае 1957 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР своим определением прекратила дело с отменой решения особого совещания при МГБ СССР от 30 декабря 1950 года. 18 февраля 1960 года Ротефан умер в Москве от туберкулёза, которым заболел в тюрьмах.
Публикуется по https://www.polkmoskva.ru/people/1058371/