Родилась 12 августа 1924 года в Львовской области в селе Волчья Гора, которое
находится в 2-х километрах от польской границы. До 1939 года ее родина
принадлежала Польше. В составе России они были всего два года, когда началась
война. Ей в это время было неполных 17 лет. Что пришлось пережить ей во время
войны и после рассказывает она сама.
«22 июня 1941 года рано утром мы с братом выгоняли коров в поле. Вдруг недалеко разорвался снаряд и рядом с нами упали корова и женщина. Нам стало страшно. В нашей деревне уже шел бой. Мы выбежали на речку и там просидели до темноты. Ночью убежали в чужую деревню, через которую уже прошел фронт, и прожили там неделю. Мы с братом, которому было 13 лет, ничего не знали, что случилось с нашими родными: мамой, отцом, дедушкой, сестрой и братьями.
Через неделю, когда фронт немного отодвинулся, вернулись домой. Там уже были немцы. Постепенно собралась вся наша семья. Наши родные, так же, как и мы скрывались в разных деревнях. Во время боя половина деревни выгорела, очень много было убитых: и русских и немцев. Жители хоронили их в течение недели.
Фронт прошел, мы остались в тылу. Немцы нас не трогали и не грабили. Еду покупали за марки. Через некоторое время жителей стали вывозить в Германию на работу. Я попала в Австрию. Меня увезли зимой 1941 года, а вернулась я через 2 года зимой 1943 года. Летом 1944 года вернулись русские. В августе мне исполнилось 19 лет. Осенью мы собрались копать картошку, когда появился десятник с приказом явиться отцу для какой-то работы по извозу. Отец отказался, а десятник пригрозил: «Ты меня еще попомнишь!» Через неделю наш дом сожгли под предлогом, что мы скрываем бандеровцев. Нас заставили смотреть, как горит дом, все постройки, урожай, который мы уже собрали. Потом маму, отца, меня и младшего брата посадили в яму и держали там неделю. Сестре и двум старшим братьям удалось скрыться. 31 октября нас отправили в район. Через неделю отца, маму и брата выпустили. Отец вскоре умер, он простудился в той яме, где нас держали. Маму и брата без суда и следствия выслали в Челябинск, где они и пропали. О судьбе старших братьев я ничего не знаю: погибли, спаслись или тоже попали в тюрьму. Сестра же вышла замуж, сменила фамилию – это ее спасло. Дедушку забрали соседи, но он долго не прожил, слишком много несчастий свалилось на его голову. Целый год меня держали в тюрьме в Львове. Осенью 1945 года судили заочно и дали 4 года лагерей, а затем пожизненную ссылку в Сибирь. С 1945 года по 1949 год я находилась в Кизеллаге, который находился в Пермской области на Северном Урале. Там строилась Камская ГЭС. Нас вывезли в зону затопления на лесоповал. Норма была – 3 кубометра на человека. Пилили вручную лучковой пилой. Дерево надо было спилить, разделать его на бревна по 4,5 или 3,5 метра, а потом каждое бревно распилить вдоль на три части. В лагере на лесоповале я отработала 4 года.
В ноябре 1949 года меня отправили по этапу в ссылку. Когда я спросила, на сколько меня ссылают, мне сказали: навечно. Почти 2 месяца провела я в товарняке и на пересыльных пунктах. 31 декабря 1949 года наш этап прибыл в Красноярск, а 1 января 1950 года мы были в Канске. Из Канска в Богучаны мы 400 км. шли пешком 2 недели. Этап состоял из украинцев и русских. В Богучанах его расформировали по поселкам. Нас, человек 20, отправили в Ангарский. С этим этапом пришли Белец Мефодий, его будущая жена Антонюк Нина, мой будущий муж Бондаренко Данил, Гвоздецкий Андрей, Король Николай, Осмоловский Володя, Терлибавка Иван, Дубняк Николай, Мешковец Афанасий, Матковская Полина с шестимесячной дочкой Олей. В поселке в то время проживало человек 30-40 переселенцев. Наш этап был первый, летом прибыл второй. Постепенно ссылка росла, этапы прибывали один за другим. Среди ссыльных были: русские, украинцы, немцы, литовцы, латыши, эстонцы, молдаване, поляки, белорусы, евреи.
Жили в бараках, работали в лесу. Платили за две недели 50 рублей, которых никак не хватало. В лагере в этом отношении было сытнее. Здесь мы были брошены на произвол судьбы: выживай, как можешь. Каждый месяц надо было отмечаться в прокуратуре, этот дом сохранился до сих пор. В 1953 году, после смерти Сталина, нам выдали паспорта. В 1956 году мы получили право выезда из ссылки. Многие стали уезжать. С нашего первого этапа в живых осталось трое, остальные уже умерли. Реабилитировали меня в 1995 году».
P.S.
Какую же страшную угрозу несла 19-летняя девчонка, чтобы ее так страшно
наказали: 1год тюрьмы, 4 года лагерей, пожизненная ссылка в Сибирь!
(см. основную страницу)