вх 1988-025
Уважаемые товарищи группы «Мемореал».
Отвечаю на Ваше письмо.
Об отце своем я знаю по рассказам матери и её родителей.
Отец мой Плоцинь Петр Антонович родился в Латвии в 1904 г. в большой крестьянской семье. После революции вся семья выехала в Россию и жили они в Тамбовской обл.
Отец закончил московский университет и был направлен на работу в Кемеровскую обл., Тяжинский (сейчас Итатский) р-он, село Бороковка, директором неполной средней школы.
В период коллективизации отцу как коммунисту было поручено проводить агитационную работу среди населения, он бывал в семьях крестьян, беседовал, разъяснял и люди записывались в колхоз.
И тогда когда с некоторыми крестьянами обходились как с кулаками отец решительно был против, доказывал неправоту местных властей, а если не помогало, писал в Москву и людям возвращали имущество.
Отец с уважением относился к простым людям, умел каждого выслушать, поговорить, дать какой-то совет или чем-то помочь. Он был уважаемым человеком в своем коллективе и на селе.
В этом селе еще есть старожилы которые помнят его.
Отца арестовали осенью 1937 г., увезли прямо с учительской конференции которая проходила в районе.
Утром рано пришли с обыском домой, подняли всех с постелей, ничего не нашли, забрали 2 охотничьих ружья - дедушки… и отца.
У родителей нас было 3-е, старшей сестре 5 лет, мне 3 года и младшей около года, с нами жили мамены родители (бабушка и дедушка).
Мама хотела знать за что забрали отца, в чем обвиняют, просила свидания с ним, хотела передать тёплую одежду. Во всем отказали.
Вызвали в прокуратуру и прегрозили «Если хотите воспитывать детей сами, прекратите хождения».
Маму сняли с работы, исключили из кандидатов в члены партии, как жену врага народа.
Отец как-то сумел передать маме записку на обрывке бумаги, в 3-х словах. «Аня береги детей».
Отец был осужден без права переписки. Мы не знали где он и что с ним.
Нас выселили из квартиры и казалось не было выхода из такого тяжелого положения,
но нашей семье помогали люди, которые хорошо знали, что отец не виноват ни в
чём, пустили сельчане на квартиру нас, а потом мы уехали совсем от туда.
II
Маму взяли на работу в Красноярский отдел ж.д. школ (так по-моему тогда назывались управления ж.д. школ) дали направление на работу в ж.д. школу на ст. Глядень Назаровского р-она. О жизни в Глядене я помню сама многое.
Помню что мы жили временно на квартире на ст. Тисуль у директора школы, пока нам не дали жилье в Глядень, потом только приехала за нами мама.
Маму не оставляли в покое, приходили документы на неё в органы, вызывали на беседу, предлагали сменить фамилию, но сама продолжала оставаться на фамилии отца.
Так мы прожили там до конца войны, а в 1946 году по приглашению маменого двоюродного брата уехали в Молдавию. В Кишиневе маме дали направление на ст. Новоселице, открывать русскую школу.
Жить долго там не пришлось, так послевоенное тяжелое время, неурожай, на рынке цены на продукты росли неимоверно, колхозов в то время там еще не было. Все вещи какие были поприличнее выменяли на хлеб.
Мама работала одна, а 5 человек нас было иждивенцев, дедушка был инвалид, бабушка домашняя хозяйка.
Уехали в Казахстан, там было полегче в смысле питания.
Жили в г. Талды-Кургане у родственников. Немного окрепли, воспряли духом. Мама устроилась на работу заведующей столовой.
А тут опять навалилась на нас болезнь, один за другим заболели малярией, ушли из жизни дедушка и бабушка. Врачи рекомендовали сменить климат.
Ехать уже было не к кому и не на что.
Весной 1948 года по переселению мама решилась ехать на Сахалин. И вот мы в эшелоне, который состоит из теплушек, масса народу - все едут на Восток.
По прибытию на Сахалин, в г. Чехов, нас распределяли в Японские дома, где еще жили гражд. население японцы, которых уже подготавливали коллективно вывозить в Хоккайдо.
Для нас был интересен и необычен быт японцев.
Маму пригласили работать в русскую школу, так-как там не хватало учителей, она вела биологию и в корейской школе преподавала русский язык.
Об отце вынуждены были молчать, на вопросы – «где отец» отвечали «погиб на фронте».
Так после окончания школы одна за другой пошли работать, потом вышли замуж и разъехались кто-куда.
У каждой была своя судьба.
Теперь уже все мы бабушки.
Мама умерла в 1981 году.
Документов отца никаких не сохранилось.
О случаях затопления барж с заключенными слышала от мамы.
Прилагаю к письму копию справки о реабилитации отца.
Была еще похоронная, что в 1943 г. умер от сердечно-сосудистой недостаточности. Больше нам о нем ничего не известно.
С уважением к Вам Л. Плоцинь
9.11.88 г.
1988-025
Уважаемые товарищи, да прийти я не могу. У меня слабое зрение, особенно в часы
пик мне трудно переходить улицу, да и N автобуса сразу немогу разлевать, а пока
рассматриваю, да распрашиваю, а он ушел. Если можете, приходите, чтобы я была
дана. Вообще-то я всегда дома, но и за продуктами хожу и увозят меня в Зеленую
рощу к дочери. Дома нахожусь невсегда. Телефона нет. Если можно днем прийти
тогда, потеплеет приду. Напишите точно куда.
Первое письмо я писала в Красноярский Комсомолец.
Незнаю правильно ли сейчас написали.
16/II-89
С наступающим вас праздником днем Советской Армии.
