вх 1988-029
22-X-88г.
Уважаемый Алексей Андреевич!
Очень рада вашему письму, низко кланяюсь всем вашим товарищам, что ведут такую сложную и печальную, но необходимую нам работу. В Москве созданью «Мемориала» помогает комиссия ЦККПСС. А у нас? Никто. Читала я, что в те годы, после приезда Кагановича в Красноярском крайкоме осталась неарестованной лишь одна уборщица. Вероятно, списки тех людей сохранились. А списки всех репрессированных в крае – уничтожены. Так я понимаю? Уничтожили людей – и концы в воду. Если это так, то такой факт сам по себе страшен и должен быть предан гласности. Мы ведь знаем только тысячную долю преступлений сталина, а многие вообще слухами питаются, кто во что горазд. Я, по наивности полагала, что списки репрессированных где-то сохранились. в НКВД, в тюрьмах. Запрещена была перепись и живых – всё для нас как гром с ясного неба.
Если мы прожили обманутыми и обездоленными, то хочется хоть теперь знать и оградить детей и внуков от такой участи. А сможем ли?
Живу я в Красноярске-26, или как говорят у вас – в девятке. Поэтому могу общаться только письменно. А как хочется познакомиться с Вашей работой!
Сестра Шахматовой Н.И. живет здесь, поём в хоре ветеранов, она пишет стихи. К Наталье Ивановне, в дом престарелых по ул. Курчатова можете идти смело. Скажите, что вывела Вас к ней её сестра Анна Ивановна, что она шлёт стихи, где приветствует хлеборобов её родного Новосёлковского района. Она сегодня улетает в г. Фрунзе к дочери.
Наталья Ивановна родилась в августе 1901 года. С мужем Сивковским Казимиром Ивановичем была зарегистрирована, но сохранила свою фамилию. Казимир Иванович окончил лётную академию, но оказался дальтоником, пошёл служить офицером в армию Блюхера В.К. Казимир Иванович был интеллигентным, общительным и душевным. Любил музыку, играл на скрипке. Схватили его в г. Бийске, без суда всю войну сидел 10 лет. Вышел больным туберкулезом. Его брат Сивковский Николай Иванович был прокурором в г Киеве, хлопотал чтобы Казимиру Ивановичу разрешили жить в родном Киеве – отказали. Вскоре он скончался.
Наталья Ивановна будет очень рада Вашему приходу.
К ней недавно приходили из Бюро Пропаганды по Мира-3, интересовались, как и где был казнён ее брат в 1919 г. белочехами. У них вся семья – революционная. В Красноярске живет Дидоха Клавдия Ивановна с мужем Михаилом и матерью Федосьей Власовной. У Клавы был схвачен отец Верхотуров Иван Гордеевич и реабилитирован, когда сын его Верхотуров Илья вступил в члены КПСС. У них есть телефон, узнать по справочнику. Обо мне ничего говорить не надо. Скажите, что вы из группы Мемориал интересуетесь всеми, кто реабилитирован, что сведенья такие имеете и когда можно побеседовать. Они расскажут о многих репрессированных на Ангаре.
В 37-м у отца был схвачен зять Сергей, проживающий в д. Дворец. Отец помогал сестре растить троих детей. Если я найду их адрес, ведь там затопляют, то это даст вам что-то или нет. У мамы был схвачен сват Никита, может мне удастся что-то выудить из них, они живут в д. Тагаре Кежемского района. Но я не знаю, что именно интересует Вас. Мы знаем, что они были невинны и всё. Живя с 1927 г по 1948 г в глухой деревушке Рожково (36 дворов) я не могла видеть ни лагерей, ни захоронений, никаких следов тех страшных лет.
Что касается человека, который выполнял приказы о расстрелах на Колыме, то его рассказ слышал мой сын. Это достоверно, но ни фамилии, ни адреса его, сын не знает.
Я пыталась в военкомате спросить, он на Колыме служил офицером, но где это было зафиксировано – в трудовой книжке или еще где. А может просто в/ч и всё. Этого человека найти почти невозможно, хотя было бы весьма полезно.
Мы сейчас только анализируем – миллионы репрессированных и их кто-то хватал, кто-то бил, кто-то доносил, кто-то сторожил – и все они живут среди нас. Но редко кто из них признается. Как их найти?
У нас в городе нет группы «Мемориал».
Я сказала на президиуме Совета ветеранов. Обещали подумать.
В горкоме Комсомола отнеслись к моему предложению заинтересованно. Но от слов до дела, долгая дорога. Могли бы Вы поделиться как организовалась Ваша группа, и о своей деятельности вкратце.
Сегодня в библиотеке Горького была беседа о сталинизме. Я очень и очень рада,
что почти все высказались с осуждением. Правда беседа была нелегкой. Я даже
плакала. И библиотекарь Катя. Обсуждали не только Жигулина, Нагибина, Разгона,
Гуковскую, Шаламова, но и говорили каким катком прошелся сталинизм по нашим
жизням и душам.
Об этом я написала Олегу Сергеевичу Корабельникову
Как началась перестройка, казалось, осилим. А теперь, чем глубже, тем страшнее
Можете ли черкнуть каких успехов добилась уже Ваша группа. И я бы здесь похвалилась.
Собирает ли Ваша группа, каково же общественное мненье о том времени, о репрессиях. Темнота ведь непроходимая.
У нас были 30 лётчиков из «НормандииНеман» резко осудили сталинизм.
Я дошла уж до того, что завидую тем, кто сидел в лагерях. Они вмиг поняли,
что такое сталинский «социализм», они боролись, они герои.
А вот мы кто? Это над нами надо плакать, что жили, как черви. Сейчас «Литературка»
пишет, что Бехтеров признал сталина параноиком. Это еще стыднее и непонятнее.
Почему разрешалось ему крутить адское колесо по уничтожению людей 30 лет? Где мы
были все, олухи царя небесного? Лучше уж было нам всем до единого добровольно
сесть за колючую проволоку и кричать: «Ура, сталину!»
Могу поставить себе в заслугу только то, что я боролась с не менее поганым брежневизмом, хотя и безуспешно, потому что на пути стоял Федирко, которого мало повесить и как пишут земляки, его надо было сослать в Туруханский край, поселить в юрту. А он видишь ли в Москве барином обосновался. Край угробил и смылся. Земляки требуют всенародного суда над Федирко.
Где найти душе покой?
Дорогие мои друзья-товарищи, здоровья вам, сил и удачи.
Ваша Анна Васильевна.
P.S. Как я рада была услышать по радио писателя Адамовича, он назвал Жигунина – корчагинцем, и что дети должны играть в игры корчагинцев, а не писать: Ежов и Берия – милые люди»
Еще адрес. ветерану войны Верхотурову Алексею Степановичу. Он может что-то сказать о репрессиях в Ангаре. В Богучанах живет Андон Даниил Маркович – был сам репрессирован, директор музея.
Не скажете ли, кто-нибудь интересуется погибшими на фронте. Из д. Роткова и Сосново ушли 82 человека – 44 погибли, больше всех пострадала наша семья, из 10 человек, вернулись трое. Я писала в Кежемский военкомат, ответили, что в моем письме столько боли и столько гордости за наш народ, что письмо передали в Кежемский музей и всё.
Следующий листок прошу после чтенья Наталье Ивановне передать в «Крас рабочий».
