вх 1988-042
Григорий Желудков.
Ветеран войны и труда
чл. КПСС с 1951 года
23449
ТАКОВО МОЁ МНЕНИЕ.
Пожалуй никогда еще полемика, о том, как мы жили, как живём, как жить нам дальше, небыла столь бурной, как сейчас.
Очень много спора о роли Сталина в терроре тридцатых, а затем и пятидесятых годов. Одни обвиняют, другие защищают, доказывая, что такая мера была неизбежной, что шли по непроторённому пути, и даже то, что Сталин стал своего рода козлом отпущения, чтобы на фоне якобы творимого им, подкрасить, сделать милой шалостью, свои ошибки и грехи.
А меня, постоянно, неотступно, мучает один и тот же вопрос: Как могло случиться такое?!
Сталин начинал «закручивать гайки» / позволю себе такое выражение/ вскоре после смерти В.И.Ленина. Он и при жизни его проявлял своё высокомерие. И делал всё это в окружении тех, кого принято называть ленинской гвардией. Как могли они, эти люди, прошедшие за свои идеи, тюрьмы и каторги, поверить ему? Смириться с его жестокостью?
Невольно навязывается вывод:
Личность Сталина была возвышена над партией, над народом. Обожествлена ими. По крайней мере, большинством. Чиго и партия, и народ, просто забыли, что и вождям, даже самым мудрым, присуще ошибаться. Это вполне естественно. И вожди выполнены из такой же плоти, как и все смертные.
К сожалению, такое обожествление живуче. Оно существует. Действует. Процветает. Даже в наше, довольно бурное время.
Мы покорно смирились с тем, что словно первого лица, будь то на предприятии, в районе, в области или крае, в республике и в стране, непререкаемо. Не подлежит сомнению его правота. Не подлежит отклонению его решение. Мы просто иногда не задумываемся даже над этим, и выполняем распоряжения машинально, по энерции.
Мы просто не думаем, что и в первые лица пробиваются нередко люди из слоя подонного. Подонок страшен сам по себе. Но поддонок наделённый властью – куда страшнее. Примеров таких у нас больше чем достаточно.
Говоря это, я вовсе не хочу призывать к недоверию к руководителю. Я хочу этим сказать, что доверяя, нужно проверять, держать на конроле масс действия руководителей, любого ранга, чтобы изжить, с корнем вырвать адыловщину, эту сорную травушку с русского поля. К сожалению, её ещё так много у нас.
И снова вернёмся к вопросу о Сталине.
Я ни в коей мере не пытаюсь защищать его, хотя когда-то сам говорил, а точнее, кричал: «За Родину! За Сталина!»
Достаточно только того, что обнародовано о его «отцовской заботе» о народе. Тех списков, по которым, одним росчерком пера, он уничтожил не одну тысячу людей, той телеграммы, которой он дал право на пытки, чтобы назвать его палачом. И не просто палачом, а шеф-палачом, вдохновителем палачей, экзекутором самого социалистического строя, который он пытался всеми силами превратить в строй рабов и господ.
И всё же…
Почему только он? А где те, что изо всех сил дули на его парус? Где, если так можно выразиться, сталинята?! Непосредственные сподвижники по кровавому делу?! Почему до сих пор многие из них остаются в тени? Почему сразу, после того, как был развенчан культ Стали, не убрали их с дороги? Почему не довели дело до конца? А не потому ли, напрашивается ответ, что было просто боязно поднимать этот кровавый пласт истории России. Не потому ли, что у многих из тех, кому нужно было доводить начатое до конца, не хватило мужества сказать народу всю правду. Видимо кому-то не хотелось делать этого. Боязно стало. А вдруг с этим пластом оголятся те корни, какие питали и его полное благополучие! Кто мне скажет, что это не так?!
Вот вам и сталинский террор!
Но это, так сказать, дело верхов.
А давайте спустимся ниже, в самую глубь общества, так сказать в народную гущу того времени.
Я приведу два только примера.
В начале тридцать восьмого арестовали моего дядю, брата матери. Он был всего
лишь рабочим и не умел даже расписаться. Но он ненавидел подлецов, и его сделали
врагом народа. Я видел как его забирали. Я ночевал у них и проснулся от
какого-то шума. Дядя одевался, тётя плакала, а дети, их было четверо, в испуге
жались кто куда. У порога, поторапливая дядю, стояли два милиционера, которых
привёл на квартиру дяди десятник Докучаев, с которым особо не в ладах был дядя.
Я не хочу утверждать, что доносчиком был именно он, Докучаев, могло быть просто
совпадение, и всё же…
Дядю увели обещая во всем разобраться, да так и с концами. Ни единой вести от него не получили. В посёлке, а это был леспромхоз, на том месте, где сейчас, в Ингаше нашем, расположено так называемое предприятие почтового ящика, шли повальные аресты и мы знали хорошо куда увели дядю.
В том же году, осенью уже, на месте посёлка создали лагерь для заключённых, а жители, в своём большинстве, покинули его оказавшись безработными и разъехались кто куда, не получив, как помнится мне, никакого пособия. А зачем оно им? Ведь среди них было столько семей «врагов народа».
И второй случай:
В поле работали трактористы. У одного из них была с собой мелкокалиберная винтовка, а попросту тозовка. В ту пору это не возбранялось и тозовку имели многие.
В обеденный перерыв трактористы решили пострелять из неё. В близи, видимо, не оказалось ничего подходящего для мишени, все таки поле, и они приладили спичечный коробок к стенке вагончика и начали стрелять. В вагончике никого небыло, но … там висел большой портрет «Великого кормчего» и случилось непоправимое: одна пуля, а может быть и несколько, пробили портрет. Этот случай каким-то путем обрел гласность и … владелец тозовки получил пять лет. Вот так!
Что этим хочу сказать.
И в первом, и во втором случае, был донос. Было злорадстно все того же поддонка, отлично знавшего на что предает он человека, а мы, теперь, и такие случаи приписываем только Сталину.
А где те, что вели допрос применяя пытки, требуя и выбивая признание в несуществующих грехах, хорошо зная, что никакого преступления допрашиваемый им человек не совершал?
Где те, что судили невинных, приговаривая их на каторжные работы, на муки, а то и на смерть?
Да! Телеграмма Сталина давала им право на зверства. А где была совесть, обычная, человеческая совесть, не приостановившая муки невинных?! Будь бы она – и доносов бы меньше было, и пытки бы были не так жестоки, по крайней мере не такое количестве людей было бы подвергнуто им.
Не потому ли сейчас нашлось столько крикунов, защищающих то «прекрасное» прошлое, что многим еще так хочется, чтобы было окончательно похоронено всё, что крепко связано с кровавым террором Сталина и его подручных, с омерзительным предательством, с очернением лучших людей, вплоть до самой отдалённой глубинки.
Ушли, в своём большинстве, из жизни те, кто творил эти злодеяния. Дети и внуки их, не несут, даже моральной, ответственности за них. Но мы должны говорить об этом.
Только говорить не просто увлекаясь трескотнёй смелых, а потому и красивых фраз, а публикацией конкретных фактов. Публикацией обличающих документов, извлекая их из всех тайников, где бы ни хранились они.
Нужно открыто говорить людям о всех погрешностях, какие имеют место, и будут иметь дальше, в нашем, в современном обществе. И не только говорить, а строго пресекать все попытки извращения советской законности и выносить их на строгий суд общественности. Только тогда люди поверят, что наконец-то они обрели покой и справедливость.
Красноярский край
Желудков Григорий Кириллович
25-12-88 года
