вх 1989-007
07.02.1989
Уважаемая группа «Мемориал»! Тов. В.Т. Сиротинин!
В газете «Красноярский Комсомолец» от 28 января 89 г. была напечатана ваша статья о деятельности группы «Мемориал», поэтому я как дочь репрессированного отца в 1937 году Неверко Ильи Алексеевича, хочу написать вам в какой-то биографической форме, чтобы понять что за этим следует…
Очень трудно писать. Каждая статья в любой газете о репрессии бьет набатом в сердце, несмотря на срок в 51 года давности. 8 летней девочкой я не могла понять в то время 1937 года декабря месяца крики наших матерей, обнявших друг друга. Затем в этом же м-це мою мать Агафью Никитичну и нас троих, сестру 14 лет и брата 12 лет выбросили на улицу. Да, прямо на улицу т.к. нашу квартиру занял некий Марушкин, который яростно бросал оскорбления вслед. Вещи умещались на санках. Мама в то время работала уборщицей в начальной школе при Леспромхозе на ст. Копьево Саралинского р-на. В этом доме жила директор этой школы Кузьмина Надежда Самуиловна (пусть это имя будет светлым) вот она выйдя на улицу увидела нас, сказав, чтобы ехали в школу и поселились в учительской. Там мы прожили 2 года, пока не получили комнату 12 м2 в бараке.
Теперб об отце: Неверко Илья Алексеевич 1899 года рождения в 1926 году приехал в Сибирь вместе с мамой сестрой 3г. и братом 1 год (я родилась в 1928 г. село Двинка Тюхтетского р-на) из Белоруссии. Сначала жили в Тюхтетском р-не село Двинка, но отец мечтал работать на железной дороге и в 1936 г. переехал на ст. Копьево, последовали переезду и наши близкие родственники. Отец работал ремонтным рабочим 10ой дистанции пути. Вскоре его посылают на учебу в качестве бригадира на ст. Ужур, чем видимо вызвал недовольство старого бригадира Никитина Михаила (отчества не знаю). И вот в декабре 23гочисла 37 года за одну ночь «черным вороном» были арестованы:
1. Неверко Илья Алексеевич
2. Неверко Бронислав Алексеевич
3. Бобрович Адам Адамович
4. Бобрович Станислав Адамович
5. Шишко Иосиф Адамович
6. Шишко Викентий Адамович
Из села Тюхтет в октябре м-це 37го года были взяты:
7. Шишко Иван Сидорович
8. Гапанович Станислав Иванович
9. Неверко Бронислав Яковлевич.
Вот так мы дети и жена стали врагами народа. Оскорбляли морально и материально. Начались хождения мамы, узнать о судьбе отца. 2 раза писали Кагановичу, как министру железной дороги. Ответ был таков: «Ваш муж Неверко Илья Алексеевич принадлежит по приднадлежности», два слова в ответе походят друг на друга, но видимо смысл разный. Сколько мама (всегда меня брала с собой) ходила к людям более грамотным объяснить, но так эти ответы оставались загадкой и до сих пор. Как мы жили в то время очень больно писать. это надо просто пережить было, денег на хлеб не хватало, когда в магазинах было всего изобилие. Шли «в люди», няньчились, убирались у людей, лишь бы матери было полегче. Сама я была в няньках уже училась в 8 классе, было стыдно, но выбора не было. Весна спасала от голода, собирали колоски, за что иногда наказывали колхозные «объезчики».
Великую Отечественную войну пережили с трудом, но эта боль была боль всех людей и в то время мы были на равных. Старшая сестра работала в госпитале курорта Шира, брат и я учились в школе, мама работала в той же школе, но по состоянию здоровья работала сторожем и одновременно топила печи. В 1943 г. брат Неверко Илья Ильич ушел на фронт, воевал на Белорусском фронте, при взятии г. Кенингсберг был ранен, отправлен в Восточную Пруссию и демобилизован после дня Победы.
Брат очень хотел быть военным, когда ещё ему было 16 лет он подавал в военное училище, но везде был отказ, за неимением мест. Было ясно что из-за отца т.к. он честно писал, что отец был взят органами НКВД в 1937 г. В 1945 г. он приезжает в Красноярск и устроился на з-д п/я 121 (ныне завод цветных металлов) при лагере политзаключенных в охрану. Вскоре его избирают секретарем ВЛКСМ всего завода. В 1947 г. в декабре я так же работала на этом же заводе. У брата не было профессии и он решил пойти работать в цех, непротив был и директор Кужель Н.Д. и нач. цеха Рожков П.И.. Начальник лагеря не хотел отпускать брата принес ему документ об отце, дав понять что на такой завод с режимом, его не возьмут. Документ таков: «Неверко Илья Алексеевич был взят органами НКВД 23 декабря 1937 года и приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор приведен в исполнение в феврале 1938 года» При отделе кадров завода были люди, которые служили еще 1937 году, поэтому директор вызвал брата и сказал, что тройка 1937года еще не вывелась. Как было вынести такое в течении своей жизни, ведь брат был четырехугольников руководства завода и такое?
В 1956м брат покончил жизнь самоубийством…
В 1958м году мы опять хлопотали об отце, но уже о реабилитации посмертно. Справки дал военный трибунал г. Новосибирска такого содержания:
Дело по обвинению Неверко Ильи Алексеевича, 1899 г. рож., до ареста, т.е. до
21 декабря 1937 г. работавшего ремонтным рабочим 10дистанции пути, Красноярской
железной дороги, пересмотрено военным трибуналом Сибирского военного округа 6
марта 1959 года.
Постановление от 2 февраля 1938 года в отношении Неверко Ильи Алексеевича
отменено, дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава
преступления.
Неверко Илья Алексеевич по настоящему делу полностью реабилитирован посмертно.
Полковник юстиции В. Шалагинов
Вот 2 документа разные по содержанию, причем при выдаче свидетельства о смерти написали в причине смерти – энцифалит в 1943 году. Да если жив был мой отец он любыми неправдами дал бы о себе знать. Судьба отца одинакова с судьбой и остальных родственников.
Маму вызывали для разъяснение в КГБ, это когда была получена справка о реабилитации (я была с мамой) и когда на мой вопрос полковнику в какую сторону поклониться праху отцу моему, он ответил: в любой конец Советского Союза…
И ещё – когда в загсе г. Ужур выдавали свидетельство о смерти, там сказали кто писал клеветнический донос, две фамилии сказали их уже не было в живых, а третьего не называли он в 1959 году был ещё жив – мы сами знаем что третьим был Никитин Михаил, живший до последних дней в г. Ужур, вот вместо его направили моего отца учиться, более грамотного. Словами начальника железной дороги ст. Копьево было сказано, что взяли самых лучших людей, самый костяк на железной дороге. Ну а таким осведомителям как Никитин М. и ему подобным лишь бы бросить кость пожирней. Жаль что они не дожили этого времени. Матерей и старших мужчин у нас почти нет в живых, остается память в младших детях и эти «младшие» разменяли свое 60 летие!
Сколько не досчиталась страна в лихолетье войны, как бы пригодились мужчины в возрасте 40-41 года. Может и мой отец был бы героем Матросовым, думаю, что за спину других не прятался в минуты опасности.
Время доказало, что среди нас не было подлецов, братья сражались на фронте в Великую Отечественную, гибли. Стали инвалидами.
Я лично проработала на заводе цветных металлов 30 лет, имею награды и заслуги
за труд, до сих пор не теряю связи с заводом.
Очень и очень благодарна за поднятие такой памяти «Мемориал», хотя боль не
утихает и обида за наших молодых погибших отцов. В то тревожное время им было 38
лет!
Специальный счет в банке мной записан. И последнее в память об отце:
На 37ой год.
Если крик рвется из души,
Как ни старайся заглушить
Для отца в 38 – не осень.
Самая пора цвесть.
Жгучей обидой переполнено сердце,
Как отойти от этих рубежей?
Как лихую годину принял ты
От рук «своих палачей».
Где та могила – поклон принесть бы.
Но тайна хранит на века.
Где-то кукует кукушка –
Случайный свидетель в лесах.
Не были сломлены матери наши.
С совестью были в ладах.
В годы войны ее сыновья
Бились на разных фронтах.
Памятью прошлой сердце живет
Не отпускает на миг
Кто виноват?.. Вопрос, вопрос…
Только молчанье в ответ.
Конечно, извините, возможно где-то получилось грубо, резко, но в откровенности всё так. Поэтому буду рада, если что-то прояснит в моих записях. С уважением Неверко Анета Ильинична 7.02.89 г.
г. Красноярск
