вх 1989-095
02.05.1989
Здравствуйте уважаемый Алексей Андреевич!
С приветом к Вам Горелова!
Получила Ваше письмо, в котором Вы сообщили что меня приняли в члены «Мемориала». За это я благодарна Вам всем. В этом письме я посылаю рассказ о латыше Бирзумниек Яне Яновиче, который был репресирован в сороковых годах, а затем посмертно либилитирован. Написала со слов его дочери Биризумниек Марии Яновны, которая проживает в нашем поселке Нарва. Больше латышских или эстонских семей репресированых или высылаемых в нашем поселке нет. Есть немцы, греки, украинцы. Продолжаю выяснять.
Съезжу на Пимию и постараюсь по возможности собрать нужный материал. Пока до свидания.
Горелова Л.А.
Военный трибунал Копия с копии
Забайкальского
Военного округа
«4» апреля 1958 года
№ 312-т г. Чита
Справка
Дело по обвинению гр. Бирзумниека Яна Яновича 1885 г. рождения работавшего до
ареста (18 мая 1938 г.) сторожем магазина №38 в п. Шадрино Черемховского р-на
Иркутской обл. пересмотрено Военным трибуналом Забайкальского военного округа
1-го апреля 1958 г.
Постановление от 25-го октября 1938г. отменено, дело прекращено и Гражд.
Бирзумниек Я.Я. реабилитирован посмертно.
Зам. Председателя военного трибунала Забайкальского военного округа
Полковник юстиции (Ладик).
Копия с копии подлинным Верна
Заверяет Пред. Нарвинского с/совета
Копия с копии
РСФСР
Свидетельство о смерти
СМ № 157965
Гр. Бирзумниек Ян Янович
Умер: Двадцать восьмого октября Тысяча девятьсот сорок четвёртого года
Возраст: 1885 года
Причина смерти: Миокардит
О чём в книге записи актов гражданского состояния о смерти 1958 года Июня м-ца
25 числа произведена соответствующая запись за № 120
Место смерти:
Район:
Республика:
Место регистрации: Черемхово Иркутская обл. Гор ЗАГС
Дата выдачи «3» Июля 1958 года
Зав бюро записей актов
Гражданского состояния /Никонов/
Копия с копии Верно
Заверяет председатель
Нарвинского с/совета
Здравствуйте уважаемый Алексей Андреевич! Извините, что сразу не ответила. Решила восстановить снова рассказ о Бирзумниек Я.Я. и снова послать Вам. Меня это обеспокоило так как я посылала рассказ о жизни судьбе Белинского И.Т., Тодзинского, Прядко, Сюрбана и др., но не знаю дошли ли они до Вас.
Теперь несколько слов о захоронении литовцев и поляков. Да увозят теперь с
наших сибирских кладбищ останки своих родных литовцы и поляки, которые были
сосланы в сороковые годы. В августе на Пимии выкопали 11 захоронений. В Нарве 1.
В п. Орешное тоже. Я обращалась в наш с/совет к секретарю с просьбой назвать
Фамилию И.О. захороненых, но она ответила что не знает. Хочу написать в
Орешенский с/сов. Может там не такие халатные работники и знают что происходит в
их ведомстве. Хочу быть полезной в Вашей работе.
С уважением Горелова Людмила А.
В гражданскую войну Берзумник Ян Янович служил рядовым солдатом. В то время ему было немного более тридцати лет. На родине в Минусинском округе в деревне Н-Буланка его ждала жена Анна Яковлевна и маленькая дочь Мария. С ними он встретился в 1918 году, демобелизовавшись.
Прибыв домой Ян Янович решил отделится от родителей. Присмотрел деревню Григорьевка в Минусинском же округе. Бирзумниек со временем перевёз туда свою семью. Имея специальность кожевника, которую он приобрел в городе Ачинске, Ян Янович занялся любимым и прибыльным ремеслом, т.е. выделкой кож для жителей Григорьевки и окрестных деревень. Так как он был отменным мастером по выделке кож хром, шавро и прочие, то слава о мастере умельце облетела весь Минусинский округ. К нему с заказами обращались крестьяне многих деревень. По роду работы Ян Янович иногда нанимал на время рабочих со стороны, так как из зольника кожу один человек не вытащит. На новом месте ему пришлось начинать жизнь с нуля. Что мог дать ему крестьянин отец? Только благодаря упорному не легкому труду мастера кожевника Бирзумниек начал постепенно обживаться. Строился в течении десяти лет. Построил надворные постойки, дом, котрый вышел на славу и загляденье для старожилов Григорьевки. По нашему времени то был обыкновенный дом. По тем-же временам строения мастера казались роскошью. Не долго прожил спокойно в нём Ян Янович с семьей. В 1929 г. в Минусинском округе началась коллективизация. Мария Яновна Берзумниек, дочь бывшего мастера, говорит мне в раздумьи: «Я не помню предлагали отцу вступить в колхоз или нет, но в семье разговоров о колхозе не было. Может тогда в 1929 году мои родители вступив в колхоз избежали бы горе и утраты, которые пришлось нам пережить в последствии. Однажды отца вызвали в сельский совет и объявили что наша семья обложена индивидуальным налогом. Первое обложение родители выплатили. Но дня через три преподнесли налог на еще большую сумму т.е. 350 рублей. Такую сумму отец не смог внести несмотря на то, что продал кожевку, сепаратор и много других вещей.
Тогда Яну Яновичу объявили что будут у него торги, т.е. распродавать всё имущество. «хорошо помню – продолжает Мария Яновна – как наполнился дом народом и кто-то объявлял стоимость наших вещей. Цена была смехотворная: за конюшню назначили шесть рублей. За шесть рублей туалет и то врядли построишь. Конюшня новая, с добротного леса. Один сосед вышел и сказал: «Я возьму. С неё леса на целый год хватит. Чего не взять?» Молодая, сементальная корова пошла за сорок рублей. Коня не помню кто купил и за сколько. А больше скота у нас не было.
Все постройки пошли за бесценок. Даже личные вещи, одежду, всё отдавали почти даром. С дома пока не выселяли. Дни тянулись как осенняя паутина, медленно. Жили в тревоге чего-то ожидая. Подходила мама к окну. Смотрела на дорогу, на деревню, и слёзы набегали на глаза. В доме поселилась тишина как при покойнике. Отец ездил в Райисполком, говорил там что жена только начала поправляться после тяжёлой болезни. Мама еле передвигалась по квартире. До этого она почти год пролежала в постеле. Даже воды попить не могла сама. Но молодой организм победил болезнь. Она сама считала чудом что ходит.» Мария в то время училась в 7 классе в районной школе. Домой приходила только по выходным и то не каждый раз. Через некоторое время, прошёл слух, а позже уже объявили о выселке десяти семей из деревни Григорьевка. В этот десяток был включён и Бирзумниек Ян Янович. Ему в вину ставили то что он иногда на время нанимал рабочего.
Как было выше сказано в одиночку Ян Янович не в силах был выполнять некоторые работы, что предусматривалось и законом. Если бы Бирзумниек узнал что будет поставленно ему в вину, то мог-бы всё опровергнуть. Но у него уже не было сил и времени для оправдания. Он ведь неоднократно ездил в район и Райисполком отменял раскулачивание его с семьёй. Местные же власти говорили: нам нужно десять семей раскулачить. Кого же тогда? А теперь скажут: кого выселять? Ведь Ян Янович живёт зажиточно.
В первых числах марта 1929 года подогнали для каждой высылаемой семьи подводы, обявив грузиться вещами, кроме мебели. К 10 часам утра гружённые подводы подъехали к сельскому совету, здание которого стояло на горке, которую в Григорьевке называли Казанцевой. Тут-же была и базарная площадь. С горы хорошо просматривалось село. И было видно как спешат односельчане проститься со своими соседями, родственниками. Приехали на взмыленных конях люди с других деревень. Пока в с/совете решали вопрос вывозки ссылаемых, площадь бурлила как река. Более пол деревни сбежалось сюда. Это походило на светопредставление! К каждой семье готовой тронуться в путь, в неведомое, подходили родные, знакомые и падали на колени кланяясь своим землякам со словами простить их. Даже те, кто выступали на собрании и голосовали за выселку, подходили, снимали шапки и тихо говорили: «простите ради Бога». Перед самым выездом хватились: нет Марии. Забеспокоились провожающие, а представители власти тем более. Пошли к дому Яна Яновича и увидели: сидит девочка у ворот на скамейке. Слёзы ручьями текут по щекам. Она их не вытирает. Один человек осмелился нарушить её молчание: дотронулся рукой до её плеча и промолвил. Все ждут тебя. Пойдем. Мария вздрогнула, поглядела ему в глаза и тихо сказала: «Дай последний раз посидеть тут». Мужчина молча стоял рядом с девочкой. Затем она вытерла слёзы, окинула прощальным взглядом подворье, речку, холмы. Встала и молча пошла быстрым шагом, не оглядываясь, стараясь навсегда запечатлеть картину земли своей родной.
Обоз тронулся. Провожающие не отставали, а шли рядом причитывая словно на похоронах. Так с плачем мужчины и женщины дошли до следующей деревни. Чем дальше ехали, тем больше подвод присоединялось к Григорьевцам. В дороге другие обозы подходили вливаясь в мрачную коллону. И назвали его третьим Этапом. Обозом ехали несколько недель. Путь был на город Абакан. Дорогой умирали то дети, то утомленные старые люди. Для похорон подводы не останавливали. Видимо считали это «роскошью». Тут же у обочины их сбрасывали, едва припорошив снегом. На станции Абакан ссыльных ожидал состав товарных вагонов. Приказали все вещи грузить в вагон, а людей разместили в других вагонах до города Канска. В Канске дали на семью лишь по одной подводе. Пошли искать свои вещи, но почти ничего своего не нашли. Кто был посмелее и понахальнее грузили что попадет под руку и отезжали. Таким образом семья Яна Яновича остались нисчем. Из Канска их привезли в Оно-Чунский р-он. Главу семьи направили на лесозаготовки в посёлок Огневка. Все приехавшие не имели опыта в валке леса и постоянно нарушали технику безопасности. Однажды придя на делянку Ян Янович приступил к работе, незная того что рядом один горе лесоруб подпилил три сосны которые не упали. Неумелец скрылся, вернее отошёл пилить в другое место. Бирзумниек с напарником стал пилить, вернее валить своё дерево, которое падало прямо на подпиленные сосны. Падая дерево задело одну из сосен, та «свою подругу» и т.д. Повалилось вместо одного дерева четыре. Снег вокруг был глубокий. Наст проваливался и Ян Янович не смог далеко убежать. Его задело сучком по голове, выбив несколько зубов. А концом вершины сосны ударило по пояснице. Как выяснилось позже у Яна Яновича отбило почку. Берзумниек был без сознания. Лишь в бараке он пришёл в себя. Шли дни. Больной метался в жару и был между жизнью и смертью, мочился кровью. В посёлке лесорубов не было никакой медицинской помощи пострадавшему. Тогда их за людей не считали. Даже медсестры не было в посёлке Огневка. Три месяца пролежал пострадавший. Ногами и то не мог пошевелить. Анна Яковлевна попросила соседа прибить крюк к потолку, к нему привязали полотенце и Ян Янович начал постепенно подниматься. Так тренируясь, он лишь через год стал передвигаться в бараке, а затем ходить на лёгкие работы. Ещё до травмы Берзумниек работая в ЛПХ сдружился с лесорубами. Полтора года работы в Чунской тайге многому его научили. Его новые товарищи завербовались в Забайкалье, их примеру последовал и Ян Янович.
Через некоторое время семьям завербованным пришло распоряжение выехать в город Черемхово Иркутской области, на соединение с своими родными. Тогда Мария с матерью Анной Яковлевной, с большим трудом выбрались с таёжного поселка на попутной подводе. Ян яновича в Черемхово ещё не было. К семье он приехал лишь через несколько месяцев. Он всё еще еле передвигался и через силу ходил на работу. Средств к существованию не было. В последнее время Яна Яновича назначили сторожем магазина. Жизнь вроде входила в обычную колею. Все были вместе. Свыклись с постоянными нехватками, но не это тревожило семью Берзумниек. Новая беда повисла над посёлком. Шли аресты. В основном мужчин. Ян Янович успокаивал жену как мог: «Ну куда они возьмут меня? Зачем им инвалид?» Но всё же опасения Анны Яковлевны были не напрасны. 18 мая 1938 года её муж не вернулся с работы. Опять стояла она у окна, как перед выселкой на родине, и ждала: не покажется ли её Ян на дороге. Напрасно ждали его жена и дочь глядя вдоль улицы, сердце трепетало в груди и вроде шептало: « Не жди. Он исчез для вас навсегда». Больше Яна Яновича родные не видали. Разве только во сне Анна Яковлевна мельком увидит его силуэт, который тут-же исчезнет, не дав ей хорошо рассмотреть дорогие черты. Здоровье вдовой женщины ухудшалось с каждым днём. После смерти Сталина, и то не сразу, в 1957г. написала Берзумниек Мария Яновна в Прокуратуру СССР просьбу, сообщить им на сколько лет он осужден. Где отбывает своё наказание. Если-же нет его в живых, то где отбывал срок. Если же нет его уже в живых, то где умер? Где похоронен? Лишь в 1958 году пришла бумага о его реабилитации и двухмесячный заработок. Так-же жене сообщили что что она может хлопотать о пенсии в связи с потерей кормильца. В том-же конверте было и свидетельство о смерти Яна Яновича Бирзумниек. Не долго прожила Анна Яковлевна после той вести. Весть о том что муж уже никогда не войдёт в их дом и не скажет: «Вы меня ждали? Вот я и пришёл» - убила её. Деньги конечно получили. Но жене и дочери казалось что они пахнут кровью. За какие деньги можно вернуть самого дорого человека, забыть притеснения? Какой мерой можно измерить пролитые слёзы и какая им цена? На эти вопросы никто не в силах ответить. Дочь Яна Яновича Мария Яновна Бирзумниек живёт в с. Нарва Манского района Красноярского края. Она хочет узнать можно ли теперь установить за что был арестован её отец. Где он прожил последние часы и место его захоронения. Конечно это очень трудно установить через столько лет. «Когда пришло горе в их дом – думает М.Я.- наверное в тот день когда отец и мать сидели на подводе поджидая Марию, а она сидела на скамейке у ворот плача. Девочке очень не хотелось покидать родной дом, скамейку, посёлок. Дайте посидеть мне здесь последний раз – вспоминает пожилая женщина «девочка Мария». И слёзы так же текут по её щекам, а она их не вытирает.
Нарва Манского Красноярского
Горелова Людмила Андреевна
