вх 1989-128
Владимир Георгиевич!
Хотел этим летом поехать в Читу, хоть что-то узнать о брате. Со смертью жены, поездка не состоится. Не много позднее я отправлю Вам свою, не так уж приличную Биографию, откуда будет видно, почему я выжил.
Успеха Вам, в Вашем благородном труде. Пишите, что еще интересует, я по возможности буду отвечать. Всего доброго.
27/VI-89 г.
Здравствуйте Владимир Георгиевич!
Я задержался с ответом на ваше письмо, извините. Хотя и с большим трудом, все же попытался ответить. Мое село Калга, где я родился, станица Забайкальских казаков в Читинской области. В начале 30-х годов была создана МТ.С. обслуживающая колхозы района. В Калге колхоз, Ленинский путь, кохозники не плохо получали на трудодни. В начале 38 г. арестовали 5 человек. Люди, мол в недоумении, пошептались меж собой. Продолжали жить, работать. А уже весной 38 г. где-то в марте или апреле начало сразу увезли где то челок 25-30. А я попал в последний набор 9/Х-38 г. Нас взяли 4 человека, я работал зав. сельмагом. Даже не передал магазин. Но обошлось все благополучно, без недостачи.
Погрузили нас в кузов автомашины, повезли кольцом по району, в одном селе
добавили еще одного, потом в другом еще двоих, в пути обогнали подводу. Машина
притормозила, и тот который управлял лошадью, подозвали к себе. Ему сказали,
отпряги лошадь когда приедеш в сло и придешь быстро в с/совет, так он очутился с
нами в кузове машины, в следующем селе поехали к с/совету, нас высадили с
охранником, поехали в поле, привезли еще одного, тракториста. В раион приехали
уже поздно вечером.
Впихнули нас двоих в камеру так, что мы оказались поверх спавших людей, сразу
лежачими, на пороге запнулис, потому что, там лежал человек. Поднялся староста
камера, и указал нам место, в углу, где стоит бочка, так называемая параша. На
коленях, уткнувшись лицом внизь, так до утра мы прокоротали ночь. Утром уже нам
пояснили, что все вновь прибывшие начинают отсчет своего пребывания отсюда (от
Парасковьи) так ласково окрестили этот сосуд. Недаром она пользовалась кое-каким
авторитетом, раз в сутки ее выносили опорожнять на двор. Каждый стремился хоть
на пять минут быть на воздухе, прогулок не было вообще, а так-же и бани. Утро
начиналось с приема баланды, после чего, по команде старосты, раздевались
догола, усаживались на свою постель свитую в комочек, начиналось битье вшей.
Тех, у кого было плохое зрение, обслуживали зрячие, по очереди. Спали валетом.
По обеим сторонам головы, находятся ноги другого человека. Потому что в этой
комнате нас было 40 человек, из них 18 китайцев. Один из них стонет, что с ним!
Поломаны на следствии ребра.
Над дверью висит, в металической сетке лампа, окна снаружи закрыты ставни, и забита накрепко для доступа воздуха сами-же з/к. Кое где выбили стекла, почти полумрак, день проходил сидя на своих лохмотьях вдоль стен, а так-же и по центру, получались два проходика, вроде прогулочной тропинки. В этой камере находился районный врач-хирург, сидел он видимо уже больше года, в разворе с ним он мне посоветовал, Иннокентий, не мучь себя, все равно бесполезно, наври что-нибудь, мне говорит наврать сложнее, потому что приписывают умерщеление людей при операциях, отбудите лет 5, все равно должны разобратся и отпустят. Но так не вышло, пришлось 10 лет, да еще 8 лет на ссылке до 1956 года.
На следствии на клочке бумаги я написал: ждал нападения Японии ко СССР для свержения советской власти. Работал в магазине, продавал обувь на одну ногу. Ну и занимался агитацией, какой не помню. Этого было достаточно, отправили меня в камеру. На второй день я подписал 3 или 4 страницы, протокол допроса, не читая. Получив несколько толчков под ребра, до сих пор не знаю, что там было сочинено. Рядом находился кабинет, через стеклянную стену там допрашивали старика, арестованого со мной вместе, старик не знает что ему надо говорить и молчит. Какой бранью он на его кричит: я тебя в порошок сотру, или уведу в собачник, тебя оттуда приведут, я не буду успевать записывать, с тебя как с трубы слова полетят. А собачник в холодной комнате в ограде, отгорожен в углу досками, карцер, вот туда раздетых догола и заталкивали, а потом желающих заговорить, вели на следствие. Способов было много, стойка у стены, сидеть на табуретке вверх ножками, Толкали лицо между трех горящих керосиновых ламп. И просто несколько человек мордобойцев обрабатывали.
Много находилось железнодорожников сидят долго, доходные, кожа да кости и каждое утро выносят на носилках искусственно кормить, бывшего милиционера Гурулева, объявил голодовку. Военные, колхозники, цыгане. Привезли в Букачачу в лагерь. Здесь угольные шахты. ??? 58-й ст. Отдельный лагпункт, и еще в этом л/пункте барак, где находятся имеющие срок от 15 до 25 лет. Отдельно женский барак в этой же зоне. Многие получали травмы, многих давило насмерть, люди большинство с деревень, незнали условий труда, т/безопастности. Дак вот эти большесрочники они суждены нарсудом. Большинство из них освободилось по жалобам которые они писали, другим переквалифицировали статьи и сокращали срок, от 3х до 5 лет. до начала войны работали 8 часов, один выходной день в неделю. Кормешки сравнительно терпимая. С началом войны, работать пришлось 12 часов, паек убавили. Люди быстро начали слабеть, невышел на работу 300 грамм и баланда. Вывозить стали на площадке, на известняк карьер, и вываливать в выработки мертвецов. Врачи старались как могли помочь ослабвшим но они сами боялись, москвичи женщины ст. Ж.И.Р. жена изменники родины. С началом войны пытались организовать похоронное бюро. При????? или в разговорах говорили, что жизнь улучшилась, хоронили без гробов, а теперь будут хоронить в гробах. В августе м-це 1943 года с л/п набрали человек 50-60 и отправили в этап ст. Укурей, это недалеко от Букачачи, Там находился штрафной л/пункт. Работали на строительство военного аэродрома, подходила зима, готовилась война с Японией.
Условия ужасные, поселились в палатках и жили до января м-ца. Нары, настелена солома, посреди на кирпичах, бочка служила печкой. Спали не раздеваяь, в чем работали в том и спали. В течение 5 месяцев не сменяли белье, раза 3 мылись в бане, нательное белье, из белого, превратилос в черное. Сколько было вшей, противно даже вспоминать. Работа была в двух местах. В горе добывали камень-плитняк. И на тачках возили к каменодробилке, делали щебенку. И другой карьер, грузили песок на автомашины вручную и в обод, консервная баночки жидкой каши. Однажды утром когда привели на работу с караульной вышки послышался выстрел, а их стояло 2. По тропинке пошел человек, спокойно, не торопясь, как ходят доходяги. Стрелять начали и с другой вышки, а потом уже от проходной нашей тоже начали стрелять, он идет не обращая внимания, видимо сам себя приговорил к расстрелу. Мы насчитали 19 выстрелов. Наконец из зоны на лошади его нагнал охранник и уволок в зону, больше его не видели.
Владимир Георгиевич, на этом кончаю писать. Я хотел все же приехать к Вам, но у меня 10/V умерла жена и теперь я один, не знаю как сумею приехать или нет.
С ув. 10/VII-89 г.
Отправляем свои бумаги
