вх 1989-237
Дорогой Алексей Андреевич!
Пишу Вам, потому что молчать не могу и не имею права.
Когда готовилась к поездке, я знала, что увижу настоящих людей, о которых изголодалась потому и встреча со всеми была для меня праздником души. Накануне я не могла уснуть. Лишь вошли в музей, увидели Владимира Георгиевича, я сказала: «Как мы рады видеть Вас»,- и в его глазах загорелись огоньки радости, вот с этого и начался праздник души: «Зажги свечу».
Казалось бы, такие тяжкие воспоминанья, документы, которые поражают абсурдом, жестокостью, о каком празднике речь? Но ведь десятки лет общество не только молчало, но бросали в лицо страдальцам: «Фу, привлекались, значит, виновны». Их невиновность отвергалась.
И вот впервые они получили право голоса, право сказать правду, право снять камень с души, право заявить и почувствовать: «Мы- люди». Разве это не величайшая радость?
И минута молчанья, эта скорбь об ушедших не по своей воле, скупые слезы, разве это не очищенье души?
Владимира Георгиевича я поняла так, что все репрессивное, он воспринимает как кость в горле общества, и задачу вытащить эту кость, он считает кровной выстраданной.
Дай бог ему сил и здоровья! И всем работникам «Мемориала». Все мемориальцы нас поразили своей заботой, честностью, милосердием на каждом шагу.
37 лет проживя в нашем городе, ничего подобного я не видела ни в отношении к
себе, ни в отношении к какому-то бы ни было человеку. У нас уж внедрилось, стало
привычным, что в том, в другом и третьем коллективах «съедают» человека за
правду, за критику…потомки и воспитанники сталина «съедают» нас сегодня. Именно
это и привело меня к сопричастности, к приверженности этому движенью, которое я
считаю самым необходимым, самым справедливым и самым передовым.
Репрессиям в том пониманьи, какое есть сегодня(тюрьма, ссылка, арест) не
подвергались ни я, ни мои родные. Но не довелось перенести болезни, голод,
нищету, обездоленность и чудовищный обман в самом широком пониманьи этих слов,
терять родину и родной дом, десятки лет быть изгоем, переносить травлю и клевету
не только к себе, но и к друзьям, когда казалось, не вынести физически- все это
имело место в течении всей жизни.
Поэтому, когда я увидела, что люди, впервые за всю жизнь, получили
живительный глоток воздуха, разве это не праздник души?
Поэтому по приезду домой я сказала, всем знакомым, что я была в другом мире, на
другой планете, в том обществе, каким оно должно быть. Что, может быть, впервые
в жизни тяжелый камень отлег от сердца.
Еще раз низко кланяюсь всем мемориальцам, и всем всем, кто сделал этот праздник
души. ПРИОБЩИТЕ К КНИГЕ ОТЗЫВОВ.
Анна Васильевна Гребенникова
Дорогой Алеша!
В действительности все мемориальцы оказались лучше, сердечнее, чем мы могли предположить. Свою благодарность вам я зачитала работникам нашей библиотеки Горького, и с их одобрения, и учитывая, что она исходит из глубины сердца и лучше этого я сказать не смогу, отправляю Вам.
На конференции мне дали согласие И.И. Егоров и А.К. Лелайс, что они смогут
приехать в наш город и выступить, дали свои адреса, я зашла в горком партии,
Кротова дала согласие, что будет хлопотать об этом.
У меня возникла мысль провести митинг, подобный вашему, и у нас, мемориальцы
наши воодушевились, но у меня большие сомненья того рода, что придут ли люди на
митинг.
Ведь если в краевом центре, в основном были репрессированные, то у нас то таких раз-два и обчелся.
Учительница - историк убедительно просила привезти этих легендарных людей, как Егоров и Лелайс, чтобы они выступили в УИле. К ним привозили священнослужителя, так почему нельзя привезти людей более значительных.
Вот сейчас занята этой заботой.
Мой внук Рома не дает мне писать заявляет, Баба, ты меня не любишь.
Я отвечаю: Люблю и едем на почту
Всего самого доброго.
А.В.
