Идеологические диверсии
Цыцыных в крае немного, едва ли наберется два десятка. Представителей столь редкой для наших мест фамилии можно встретить в Дудинке, поселке Ванавары, Аскизском районе. Они — строители, рабочие, медики, служащие. И все вместе взятые не имеют никакого отношения к своим однофамильцам, что проживают на одной из окраин краевого центра — в поселке Первомайском.
На тихой улице Гастелло стоит обыкновенный деревянный дом. В нем и живут эти Цыцыны. Самих двое да восемь взрослых детей. Вроде бы семья как семья. Только сейчас нет в доме хозяина, мужа и отца — Цыцына Бориса Андреевича. Причина его отсутствия заложена в событиях почти сорокалетней давности...
...Четырнадцатилетним подростком приехал Цыцын в Красноярск. Шла Великая Отечественная война. Где-то на передовой сражался с врагом отец Бориса. Сам он рос и мужал здесь, в далеком тылу, вместе с заводом «Красмаш». Старожилы города помнят, как зарождалось молодое предприятие. Станки стояли под открытым небом. Борис работал, сколько хватало силенок,— по двенадцать, че-тырнадцать часов в сутки. Трудолюбивого комсомольца вскоре заметили и выдвинули в бригадиры.
В тот день Борис шел домой окрыленным. Мать остудила его: «Ты бы лучше помолился, сынок. Смири гордыню. Учись кротости у господа бога».
Сжалась, поблекла радость, наполнявшая душу паренька. Но он ничего не возразил
матери, промолчал. Как и не рассказывал никому из своих заводских товарищей о
религиозных молениях и собраниях, которые давно уже посещал по настоянию
родственников. Однако со временем все равно узнали, что Борис Цыцын — из семьи
верующих, Вскоре он и сам не стал этого скрывать.
— Хочу сообщить вам, — сказал Цыцын как-то на комсомольском собрании, — что я
уверовал в бога.
— Одумайся, — втолковывали ему рабочие. — Куда тебя потянуло, парень?
Но Борис оказался глух к дружеским советам товарищей. Он стал верующим, членом общины евангельских христиан-баптистов. Там ему вскоре и невесту присмотрели, своенравную Марию Дмитриеву, дочь проповедника. Справили свадьбу по баптистским обычаям. Родились дети, погодки, потом другие.
Мария оставила работу, незаметно превратилась в главу семьи, ее идейного вдохновителя. Борис не роптал, обеспечивал семью материально. С годами всю энергию Б. А. Цыцын обратил на добывание денег. Поставил «дело» на солидную основу: разводил многочисленную домашнюю живность, приобретал корм, строил клетушки, копался в огороде. Жена тоже подключилась к извлечению прибыли и вовсю торговала на рынке. А там нашла общий язык со спекулянтами южными фруктами и уже несколько лет подряд сдает им в аренду свои сараюшки за солидное вознаграждение.
Погоня за длинным рублем стала смыслом существования Б. А. Цыцына, заслонила собой рабочий коллектив, интересы производства. Он научился извлекать выгоду из своей профессии фрезеровщика — выполнял только высокооплачиваемые заказы.
«Одно слово — рвач»,— поговаривали в цехе. И открыто не раз высказывали: «Ты бы, Борис, не менял на рубль свою рабочую совесть».
Цыцын отмалчивался. Его давно уже не интересовало вообще ничье мнение. Он и на молитвенные собрания зарегистрированной общины ходил больше по привычке, по-дремывая там в укромном месте. Так бы и прожить Борису Андреевичу до старости, не произойди среди евангельских христиан-баптистов раскола.
Это случилось в шестидесятые годы. Подогреваемая западной пропагандой наиболее фанатичная часть верующих выдвинула свою программу действий: полное непризнание законодательства о религиозных культах Советского государства, абсолютная, ничем не ограниченная свобода действий. Инициаторы раскола объявили себя духовными вождями баптистов в стране. Так возник СЦ ЕХБ — Совет церквей евангельских христиан-баптистов, призывающих своих единоверцев «умереть для плоти, т. е. отказаться не только от личной жизни, но и от всех земных желаний, стать рабом Христа и подчинить ему свою жизнь». Главари Совета церквей для единоверцев определили судьбу по своеобразному рецепту «занят и отделен» («отделен» от неверующего мира, общественных и государственных интересов, «занят» возрастанием в вере, церковным домостроительством).
Вслед за своими фанатично настроенными родственниками,активно поддержавшими раскольников, Цыцын вышел из официально действующей общины и примкнул к группе «отделенцев», сторонников СЦ ЕХБ. С той поры жизнь Бориса Андреевича закрутилась, как в дешевом детективе, захватила его тайными встречами, собраниями, поездками, вынося на орбиту действий, запрещенных законом. Все чаще Цыцын читает теперь не Евангелие, а издаваемые Советом церквей журналы, брошюры, листовки, напичканные клеветой на Советское государство, органы правосудия и правопорядка, Советскую Армию, социалистическую систему образования и здравоохранения. Свою продукцию — «Вестники истины», «Бюллетени Совета родственников узников», «Братские листки», послания, обращения раскольники печатают в нелегальных, тщательно законспирированных типографиях. Одна из них с пятью тоннами готовой продукции была обнаружена под Краснодаром на заброшенном хуторе. Недавно подобная типография раскрыта и в Днепропетровской области. Все печатное оборудование оказалось западногерманского и датского производства. Не жалеют средств для размножения клеветнической литературы зарубежные «друзья» Совета церквей ЕХБ.
Именно они со своими бесплатными «пособиями» стали в семье Цыцыных главными советчиками в жизни. По нелегальным брошюрам Цыцыны учились сами, учили детей воспринимать окружающий мир, искать ответы на все вопросы, оправдания своим поступкам.
Цыцыну не раз предлагалось прекратить противозаконную деятельность и зарегистрировать общину на основе признания советского законодательства о религиозных культах. Но он в ответ только повторял цитаты из нелегальных изданий: «Самые пагубные последствия в жизни народа (божьего — И. П.) принес грех преступной связи с мирской властью».
Сознательно извращая суть основных положений Конституции СССР, баптисты-раскольники пытаются оправдать попытки Совета церквей ЕХБ самому устанавливать содержание и объем прав и свобод для тех, кто разделяет экстремистские взгляды его руководителей. При этом записанные в Конституции свободы и гражданские права объявляются существующими лишь на бумаге. О конституционных обязанностях граждан СССР сторонники СЦ ЕХБ вообще предпочитают умалчивать. Делается это сознательно, для того, чтобы в глазах плохо осведомленных и не искушенных в политике людей опорочить советский государственный и общественный строй.
Постепенно год за годом все сильнее засасывала Б. А. Цыцына противозаконная
деятельность. Не помогали ни увещевания товарищей по работе, ни беседы в
исполкоме Кировского райсовета г.Красноярска. Цыцын даже гордился таким
своеобразным вниманием к своей персоне, выдавая себя «гонимым за веру», как и
рекомендовалось в журнальчиках СЦ ЕХБ.
Все Цыцыны пользуются этой удобной для них формулировкой при каждсм житейском
случае.
Как-то старший сын Цыцына, Валерий, выехал на личной автомашине в нетрезвом состоянии. Сотрудники ГАИ задержали нарушителя. Он полез на них с кулаками. «Вы почему других не замечаете?» Преследуете свободу совести!», — возмущался Валерий.
Привыкли уже Цыцыны вместо ответа за свои неблаго-видные поступки затевать провокационные разговоры о «гонениях на верующих», привыкли лицемерить.
— Мои дети, — заверяет всех Мария Васильевна, — не чета вашим безбожникам. Они не пьют, не курят, не безобразничают. Что от них еще надо?
Одного за другим приводил Б. А. Цыцын на завод своих сыновей -— Валерия, Ивана, Михаила. Но ни один не прижился в рабочем коллективе, разлетелись кто куда в поисках теплого местечка. Иван сменил пять организаций, пока не осел в Красноярском ремонтно-строительном управлении треста «Красноярскремстройбыт». Работает жестянщиком, получает до 500 рублей в месяц. И брата Бориса недавно пристроил к «доходному месту». В своей алчности, перенятой от родителей, дети Цыцыных готовы на любые ухищрения. Михаилу показалось недостаточной зарплата, которую получает в качестве шофера краевой школы ДОСААФ. Он оформляет свою тетю, Дмитриеву Анну Денисовну, сторожем и сам дежурит за нее. Когда махинация обнаружилась, Михаил быстренько «уволил» тетю. Таким же образом оформляли на завод «Культбытстрой» сидевшую дома Марию Васильевну. В обмен на вкусный обед пытались заполучить трудовую книжку пенсионера Г. П. Бедина. Честный человек с возмущением отказался. Цыцыным кое-как удалось замять неприглядную историю. Но вскоре попали еще в одну, из которой выбраться было уже труднее, настолько в ней были попраны и гражданские обязанности, и человеческая порядочность, и моральная ответственность...
После армии Михаил Цыцын вернулся в Красноярск с Татьяной, молодой женой. В семью баптистов-раскольников пришел человек с иной судьбой, иными убеждениями. Молодой женщине настойчиво предлагали вступить в незаконно действующую общину. Но Татьяна не пошла на поводу родственников мужа. Тогда Цыцыны избавились от непокорной. Татьяна ушла из дома с ребенком на руках, без рубля в кармане. Михаил бросил жену и сына, оставил их без моральной и материальной поддержки, а затем подал заявление на развод.
Сейчас он женат вторично. По законам баптизма инициатор подобного развода не имеет права на другой брак, руководители Coветa церквей отказались узаконить его. А Б.А. Цыцын, махнув рукой на запреты, сам окрутил молодых и этим вызвал недовольство в общине. Но Цыцын-старший глушил все роптания, потому что к тому времени уже являлся пресвитером, руководителем и духовным наставником общины. В его руках была казна, была власть.
И дом Бориса Андреевича, регулярно предоставляемый для незаконных собраний «отделенцев», постепенно превратился в их «штаб-квартиру». В разное время из разных городов у Цыцыных находили приют большие и малые авторитеты баптистов-раскольников: бывший секретарь СЦ ЕХБ Г. П. Винс, выдворенный из СССР за антисоветскую деятельность, председатель Совета церквей Г.К.Крючков, который и сейчас находится на нелегальном положении, скрываясь от органов правосудия. Среди «почетных» гостей у Цыцыных бывали и Г.И.Майборода — подручный фашистских оккупантов, и неоднократно судимый за антигосударственную деятельность Н. Г. Батурин, и опекун красноярской общины К.К.Крекер, основной ее снабженец нелегальной литературой.
Такие визиты льстили Б,А.Цыцыну, поднимали его в собственных глазах, тешили самолюбие. Он чувствовал себя сопричастным к делам законспирированной организации.
Деятельность Совета церквей ЕХБ и его сторонников — это лишь звено в системе тех враждебных идеологических акций, что проводятся спецслужбами нашего классового противника. «Зарубежное представительство» СЦ ЕХБ, созданное Винсом в США, в тесном взаимопонимании сотрудничает с клерикально- подрывными центрами. В своей инструкции единоверцам в СССР Винс пишет: «Есть намерение сосредоточить работу в «Фриденштимме» (создано в ФРГ из реакционно-настроенных баптистов-раскольников, эмигрировавших из нашей страны, — И. П.) Мы и они нуждаемся в информации... Деньги будут. «Фриденштимме» работает специально на Совет церквей. Некоторые другие вас также не забыли, вы это знаете».
Распространением клеветнической литературы, пропитанной ненавистью к Советскому государству, нашему социалистическому строю, Цыцын многие годы всячески содействовал деятельности винсов и крючковых.
Хотя Б. А. Цыцын и понимал, что нарушает законы, знал, что может наступить конец всем увещеваниям и уговорам,но не изманил характера своей экстремистской «службы». Делами Б.А.Цыцына заняпась прокуратура Кировского района г. Красноярска. В ходе следствия вскрылись факты его противозаконных деяний. При обыске в доме Цыцыных обнаружено более 180 экземпляров нелегальной продукции издательства СЦ ЕХБ «Христианин», десятки магнитофонных кассет и пленок с записями зарубежных радиоголосов, клеветнических воспоминаний «узников».
Получив повестку с вызовом в прокуратуру, Б.А.Цыцын понял, что наступила пора держать ответ. Но он и здесь не мог удержаться от фарса. Вместо прокуратуры пошел на завод. Появился в грязной телогрейке, с узелком в руке,старался каждому попасться на глаза. «Пришел прощаться,— объяснял всем, — в тюрьму за веру сажают».
...На тихой улице Гастелло в доме Цыцыных сегодня нет хозяина, мужа и отца. Он
отбывает наказание по приговору суда. А его домочадцы примеряются к очередной
маске, теперь уже «родственников узника, страдающего за веру». Особенно она
приглянулась Ивану, который именем «гонимого» отца пытается сплотить оставшуюся
горстку раскольников.
В число единоверцев приняли даже А. Ф. Прокофьева, дважды отлученного от
церкви за аморальное поведение.
Судили Б.А.Цыцына не за веру, а за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй.
Осудил Цыцына и трудовой коллектив; Рабочие направили в судебное заседание своего общественного обвинителя, токаря завода, лауреата Государственной премии В.К.Петрова с твердым наказом передать свое возмущение деятельностью Цыцына.
И даже Прокофьев, идейный наставник бывшего пресвитера, осудил его.
— Я не одобряю действий Цыцына, всей красноярской общины и Совета церквей ЕХБ. Они зашли слишком далеко в своих связях с зарубежными центрами, — говорит он сейчас, после суда.
И один за другим уходят от Цыцыных бывшие единоверцы. Ушли в официальную общину Т.М.Веретнова и Г.П.Бедин. Ушли со своими семьями М.И.Смаль и И.Я.Дерксен.
«Нам незачем прятаться, —заявили они, — мы хотим остаться честными людьми».
Все больше верующих убеждается в том, что в нелегальных общинах СЦ ЕХБ занимаются клеветой на советскую действительность. Все больше верующих осознает, кому служат цыцыны. И этот закономерный процесс не остановить никакой клеветой, никакими нелегальными изданиями.
И. ПЧЕЛИНА.
Красноярский рабочий 30.10.1983