ЗА ПОСЛЕДНИЕ годы мы узнали многое из того, что на протяжении десятилетий тщательно и весьма успешно скрывалось от народа. Но не всегда и далеко не у всех проявляется стремление знать действительную правду. С огромным трудом она пробивает себе дорогу.
Особенно наглядно этот процесс наблюдается при анализе положения дел в отечественной статистике. Статистика имеет важное народнохозяйственное значение, служит своеобразным барометром хозяйственной и экономической жизни страны. «Нам нужна полная и правдивая информация», — требовал Ленин и весьма резко выступал против показухи. Владимир Ильич отождествлял искажение информации с уголовным преступлением. Однако после его смерти все чаще уголовным преступлением стала считаться честная и добросовестная работа статистиков. Историю отечественной довоенной статистики предстоит еще написать и осмыслить. К сожалению, в то время, когда мы только осторожно пробиваемся к очень важным проблемам, западные коллеги вот уже на протяжений десятилетий занимаются определением численности населения СССР в 30-е годы, оценивают принудительную рабочую силу (иными словами, подсчитывает число заключенных в лагерях, выясняют последствия голода 1932—1933 годов, сталинских репрессий, коллективизации и др.).
Известный американский демограф Ф. Лоример еще в 1946 году оценил численность населения СССР в 1933 году в 158 млн. человек, в то время как практически все официальные статистические источники давали данные о 167,7 млн. человек. Цифру в 156 млн. человек американские историки С. Розефилд и Р. Конквест используют в своих, исследованиях, ссылаясь на работу А. В. Антонова- Овсеенко, сына видного деятеля Коммунистической партии и Советского государства Пройдя все ужасы сталинских лагерей, он написал книгу «Портрет Тирана», опубликованную в 1979—1980 годах в Лондоне и Нью-Йорке.
С. Розефилд высказывает мысль, будто бы завышение данных о численности населения СССР в 1933 году произошло в трагическом для нашей истории 1937 году, когда прошла третья по счету перепись, признанная сразу же недействительной. Руководство переписью 1937 года было возложено на специальное бюро, возглавляемое видным советским статистиком О. А. Квиткиным. Перепись не подтвердила постоянно упоминаемых Сталиным цифр о росте населения страны. Данные сильно разошлись с ожидаемой численностью населения в 170 млн. человек. Буквально сразу же после проведения переписи организаторы были арестованы и репрессированы. Сегодня ничего не известно о судьбе материалов этой переписи, так как практически все исходные статистические данные были уничтожены.
Во второй половине двадцатых годов население страны росло ежегодно примерно на три миллиона человек. Упоминавшиеся Сталиным 168 миллионов — это как раз такой рост за семь лет после переписи 1926 года. Но было ясно, что переносить темпы роста 20-х годов на 30-е — означало скрывать истинное положение вещей. Возросший уровень образования, урбанизация, увеличившиеся миграционные потоки, безусловно, оказали значительное воздействие на снижение рождаемости. К тому же трудности периода коллективизации и индустриализации, голод 1932—1933 годов резко снизили темпы роста населения страны.
Говоря, например, о демографических последствиях коллективизации и голода 1932—1933 годов, профессор современной истории Оксфордского университета Н. Стоун отмечает: в истории этого столетия нет более важного вопроса, чем выяснение того, где и когда Русская революция пошла неверным путем. По его мнению, именно после начавшейся в 1929 году массовой принудительной коллективизации и произошло изменение дальнейшего социального и исторического развития страны, повлекшее за собой трагические последствия. Кстати, и советский историк Ю. Афанасьев также считает, что 1929-й стал годом великого перелома совсем в другом смысле, чем понимал Сталин: именно тогда и произошел отход от ленинского наследия. Тот же Н. Стоун пишет,. что голод был следствием политики Сталина по отношению к крестьянству.
В последнее время на Западе широкое распространение получило изучение явления под названием «вынужденная смертность населения СССР», т. е. изучение причинной обусловленности смертности, которой могло бы и не быть, не произойди одно из событий, таких, как война, революция, голод, репрессии и т. д. В печати стали появляться цифры, ни в коей мере не соответствующие действительности, что, естественно, вызвало раздражение прежде всего самих западных ученых, занимающихся изучением этих вопросов.
В частности, американский демограф М. Фешбах считает, что коллективизация послужила непосредственной причиной гибели 5 млн. человек. Последующий голод 1932—1933 годов, по его мнению, унес еще 5 млн. человек или более. За весь период 1926—1939 годов Фешбах определяет потери населения приблизительно в 15—20 млн. человек. Другой американский исследователь Дж. Мэйс пишет, что только на Украине от голода 1932— 1933 годов умерло 7,5 млн. человек. Однако английский историк С. Уиткрофт оценивает приводимые цифры как явно завышенные и не имеющие под собой реальной документальной основы.
Американский ученый С. Розефилд значительную часть своих трудов посвятил подсчету количества заключенных в СССР в период с 1929 по 1940 год, считая, что только принудительная рабочая сила определила столь быстрый экономический подъем СССР. Причем С. Розефилд постоянно ссылается на архивные материалы Американского посольства, находившегося во время второй мировой войны в Москве. По его утверждению, американские дипломаты серьезно занимались анализом и подсчетом «принудительной рабочей силы», используемой при выполнении работ в наиболее тяжелых и трудных условиях. Однако С. Уиткрофт, изучив материалы, связанные с деятельностью Американского посольства в довоенный и послевоенный периоды, подверг резкой критике работы своих коллег, якобы основывающихся на этих документах. В действительности. как отмечалось в документах того времени, выяснить состав и количество заключенных было чрезвычайно сложно из-за полного отсутствия информации. И это действительно так. Если до 1929 года подобная информация была доступна исследователю, то позднее она переходит в разряд стратегических тайн.
И все же, по мнению Уиткрофта, численность заключенных в СССР составляла около 4—6 млн. человек как максимум, и ни в коем случае этот фактор не мог являться определяющим в быстрых темпах индустриализации. Отсутствие серьезных научных исследований по этим проблемам в советской науке, как отмечают многие западные исследователи, позволяет публиковать и высказывать разного рода предположения и выводы, создающие не совсем точное представление о реальных событиях того времени. Историкам и демографам еще предстоит крупица за крупицей восстановить реальную картину развития народонаселения в тот период Это, безусловно, окажет большое влияние на формирование четкого представление о многих моментах историко-демографического развития страны, без полного осмыслен: я которых трудно выявить и проследить исторические и социальные процессы. протекающие в самом обществе.
С. ГРИШАЕВ, кандидат исторических наук, преподава-тель кафедры истории КПСС и научного коммунизма КИС И.
Красноярский рабочий 01.05.1989