Подъезжая к Талнаху, это сооружение просто невозможно не заметить. На фоне северных унылых пейзажей оно смотрится как-то торжественно. Хотя на вид — обыкновенные бетонные плиты, очертаниями своими напоминающие палатку с короткой надписью: «Первым».
Люди несведущие наверняка расшифруют все это традиционно: памятник покорителям. И будут правы. Хотя по замыслу тех, кто во внерабочее время проектировал, кто вечерами и в выходные укладывал бетон в его основание, это слово подразумевало более широкий смысл. Не только в честь первых строителей Талнаха, но и в честь первых, о которых еще совсем недавно либо молчали, либо говорили вполголоса. О тех, кто в первую свою северную зиму 1935 года жил в палатках, о тех, кто, несмотря на многочисленные преграды, и, мягко говоря, трудности, жил, пусть не осудят ме¬ня за высокопарность, на благо Родины.
...Матвеев. Первый начальник «Норильскстроя». Чекист. Участник гражданской войны, оперуполномоченный по борьбе с басмачами в Средней Азии. Человек, за голову которого басмачи обещали пять тысяч рублей золотом, перенесший серьезные ранения... Реабилитирован посмертно.
...Потапов. В 1919 году, после разгрома Колчака, рискуя жизнью, прокладывал дороги прямо по льду. В Норильске разработал теорию снежных отложений... Реабилитирован посмертно.
...Глазанов. Человек, в личном деле которого фигурировало заявление: «Прошу Вашего согласия на предоставление мне отпуска для защиты диссертации». Стоит заметить, что в то время он проживал в Норильске далеко не по своей воле. Впрочем, как и сын Анны Ахматовой — Лев Гумилев и профессор Козырев, награжденный золотой медалью и дипломом Международной академии астронавтики.
Список этот можно продолжать едва ли не до бесконечности. Достаточно лишь сказать, что из 11 лауреатов Ленинской премии 1966 года 9 человек — только из одного проектного отдела норильского комбината. Поэтому не удивительно, что в Норильске было принято решение о сборе средств на строительство памятника жертвам сталинских репрессий. Ведь сюда, за Полярный круг, до сих пор приезжают люди, потерявшие в те годы кого-то из близких. Приезжают старушки- матери, жены, взрослые дети... Стоит ли объяснять, для чего им нужен памятник? Нужен он и нам, тем, кто родился после 37-го и второй волны репрессий.
— Чтобы не забыть, чего не должно повториться, — убежден краевед Анатолий Львович Львов.
Казалось бы, ликовать можно: мол, торжествует историческая справедливость. Заведующий отделом пропаганды и агитации горкома партии В. И. Лисовский убежден, что в Норильске дело со строительством памятника двинется быстрее да-же, чем в столице... Но...
...Мы переходим от стенда к стенду в норильском музее. Его сотрудник Алла Борисовна Макарова рассказывает так, что трудно не ощутить свою причастность к тем далеким событиям. Но вдруг на полуслове прерывается и, как бы оправдываясь, говорит:
— Только вы не спрашивайте меня, о чем я рассказывала во время экскурсий еще три года назад. Меня здесь не было.
Слушая людей старшего поколения, с негодованием говорящих о былом, порой едва сдерживаю порывы собственного юношеского максимализма. Так и хочется воскликнуть: «Ну а почему раньше молчали?» Но вовремя спохватываюсь. «Шашки наголо» — пройденный этап. Нынче время трезвого осмысления происшедшего и происходящего.
Больно, мучительно больно за то, что в нашей истории лишь после октябрьского выступления М. С. Горбачева постепенно началось заполнение «белых пятен». Что лишь после этого в том же Норильском отделении Промстройбанка СССР появился счет № 70202.
Но сегодня все мы повсеместно прозреваем. Сегодня мы все говорим о нашей подлинной истории, говорим о восстановлении исторической справедливости. Мы добровольно и с радостью отдаем часть заработанных денег на благое дело. Но, протягивая в окошко сберкассы рубли, многие из нас по-прежнему не знают истории. Мы, по сути, ничего не знаем о тех людях, которым собираемся строить памятник. Да и не пытаемся узнать, хотя рядом с нами еще живут очевидцы тех событий.
— А зачем? — удивляется один из моих молодых норильских собеседников.
— Везде сейчас такие памятники строят. И мы — не хуже других. Вот что важно!
Нет, не без надобности, как десять лет назад, лежат архивы краеведов, посвятивших поиску и сбору материалов не один год. Но перспективы этих архивов, увы, безрадостны.
— Я ищу и не могу найти человека, которому могу передать свое дело, — с тревогой говорит Анатолий Львович Львов.
Конечно, можно было бы передать их в музей. Но у существующего в Норильске музея нет даже статуса городского со всеми вытекающими отсюда последствиями. В богатой и поучительной истории Норильска есть факт, говорящий о том, что в городе в разные годы во время «оттепелей» работало четыре музея. Старожилы помнят, как после падения конъюнктурного спроса музейные э коп она ты оказывались либо в личных коллекциях, либо просто на свалке.
Сегодня мы говорим не об очередной «оттепели» — о кардинальных революционных переменах. Значит, и стремление к исторической правде должно стать не временным явлением, а постоянной потребностью — и сердца, и ума.
...В Норильске проектируют памятник жертвам сталинских репрессий. Верю, что скоро приступят к строительству, своею причастностью к которому будут гордиться тысячи в том числе и молодых норильчан. Но к искренней радости по поводу восстановления правды примешивается и тревожное чувство: одна благотворительная деятельность, лишенная желания познать историю Отечества — не превращается ли она в этакую дань моде?
Нет. не то важно, что «мы не хуже других». Изначально иное — Рез знания истории своей Родины — и большой, и малой — не может быть истинного патриота.
Давайте же вместе по крохам собирать забытые, затерянные факты. Давайте восстанавливать из них сложную многоцветную мозаику, бережно реставрируя трещины. Пусть история, возрожденная в наших душах, станет фундаментом нашей Памяти.
А памятник, который от того же корня происходит, памятник — гранитный он будет, бронзовый ли, в центре ли станет или на городской окраине —станет логичным продолжением.
Оксана Мухина.
Красноярский комсомолец 01.10.88