В последнем, двенадцатом номере журнала «Знамя», завершившем публикацию мемуаров вдовы Н.И.Бухарина А.М.Лариной, содержится описание, ее встречи с женщиной, чье имя легендарно в историй Игарки. Сокамерницей Лариной во внутренней тюрьме Лубянки оказалась Валентина Петровна Остроумова.
Даже в это трагическое время Валентина Петровна оставалась, по свидетельству А.М.Лариной, таким же замечательным человеком, каким знали ее игарчане во главе своей городской партийной организации, — принципиальной, мужественной, не идущей ни на какие компромиссы с совестью.
Ниже мы перепечатываем отрывок из мемуаров А.М.Лариной «Незабываемое»
Судя по проникавшему через зарешеченное окно свету, было утро. На кровати сидела женщина средних лет, худощавая, с небольшими светлыми выразительными глазами, подстриженная по-мужски. Она с удивлением посмотрела на мою ношу (которой довольно скоро мы полакомились) и сосредоточенно окинула меня взглядом. Наученная горьким опытом, на этот раз я решила внять совету Берии и больше помалкивать.
Первой заговорила со мной сокамерница:
— Я вас где-то видела, не у Ларина ли? — спросила женщина.
— Возможно, у него.
— Если не ошибаюсь, вы дочь его?
Я подтвердила.
— Я помню вас еще девочкой и знаю, чья вы жена.
Так сразу же я была «расшифрована».
— Какой ум он уничтожил! Как только рука поднялась, — произнесла взволнованно женщина и тут же рассказала мне свою историю.
Это была съездовская стенографистка Валентина Петровна Остроумова. Она стенографировала выступления на партийных съездах, съездах Советов, партийных конференциях. Остроумова приходила к отцу править стенограммы его речей, знала многих большевиков, теперь погибших. В последние годы Валентина Петровна работала на Севере секретарем Игарского комитета партии. Летом 1938 г. прилетела в отпуск в Москву и зашла на квартиру к М.И.Калинину, поскольку была дружна с его женой Екатериной Ивановной. Встретились и поговорили — отвели душу. Сталину дали заслуженную характеристику: «Тиран, садист, уничтоживший ленинскую гвардию и миллионы невиновных людей» (передаю ее слова точно). Не могу припомнить, присутствовал ли при разговоре кто-либо третий, или же стены на квартире М.И.Калинина «слушали». Так или иначе, арестовали обеих. Остроумову — в аэропорту, когда она после окончания отпуска улетала на Игарку, Екатерине Ивановне, как мне рассказывали в камере, ордер на арест предъявили у входа в Кремль, в проходной у Троицких ворот.
Оказавшись в одной камере с Остроумовой, я была свидетелем драматического развития следствия по ее делу. Валентина Петровна из ненависти к Сталину готова была подтвердить все, что говорила о нем, но была озабочена положением жены Калинина. Подтверждение такого разговора, как она полагала, могло привести к неприятностям и для самого Калинина. Только из этих соображений Остроумова некоторое время отрицала происшедший разговор. Впоследствии выяснилось, что и следователь, и Берия, вызывавшие Валентину Петровну на допросы, были осведомлены до малейших подробностей о содержании беседы, причем Берия заявил, что ему все это известно из признаний жены Калинина. Остроумова, поверившая Берии, наконец подтвердила состоявшийся между ними разговор, после чего следователь устроил очную ставку Е.И.Калининой и В.П.Остроумовой. На очной ставке Валентина Петровна убедилась, что была обманута Берией. Екатерина Ивановна все отрицала. Так, по крайней мере, выглядит эта история в изложении Остроумовой. Я пробыла с Валентиной Петровной недолго. Ее увели из камеры в неизвестность. Судя по тому, что я прочла о ней уже в шестидесятых годах, из лагеря она не вернулась.
«Коммунист Заполярья», № 150, 17.12.1988 г.