...Кто же справился
с тобой? Рок ли, время ли,
молва ли,
Вождь ли, мертвый
и рябой?
Б. ОКУДЖАВА.
Я расскажу о человеке, которого знала тридцать лет. Видела его в жизни и смерти в работе и в инфаркте, за праздничным столом и в больнице. Толь, ко в печали его никогда не видела. А уж для печали у него поводов было более чем достаточно.
ЕГО ОТЦА, Александра Николаевича Шишокина, русского интеллигента, агронома,
ученого, просветителя, объявили в 1937 году в Ачинске «врагом народа», а
самому Борису, следовательно, досталась судьба «сына врага народа» .Теперь все знают, как жилось таким людям. Ему, конечно, не позволили получить высшее
образование, хотя при его способностях это было бы совсем не трудно .Но зато
природа и родители
одарили его душу высшим образованием. А душа его подвергалась видимому и
невидимому ежедневному убиению. Но он выстоял, сохранил свою человеческую
сущность, сберег душу. Конечно, ему повезло с семьей. Но никакая семья, ни
тем более друзья не спасли бы человека, если бы в нем самом не было твердого
стержня, доброты, совестливости, трудолюбия, веры, истовой влюбленности в дело,
которым он был занят, — словом, всего того, без чего нельзя выжить..
ЕГО КВАРТИРА напоминала мастерскую. Только трудно было понять, что за мастер живет в ней. И не только потому, что все здесь было в идеальном порядке, но и потому, что он умел делать все: в его радионаушниках звучал мировой эфир (профессиональное радиолюбительство — возможно такое словосочетание?), у него была фонотека (пластинки и магнитофонные ленты), которая содержала ./музыку многих стран за последние 100—150 лет. Я не оговорилась. У него действительно было собрано все лучшее: от Баха и Бетховена до новейших ансамблей, наших и зарубежных. Он умел рисовать, писать плакаты. Он устроил в своей квартире дистанционное управление всеми электроточками и приборами, вплоть до самовара.
Борис Александрович — один из первых радиолюбителей Ачинска. В газете «Ленинский путь» от 12 мая 1983 г. под рубрикой «К 300-летию города», рассказывая о радиолюбителях города, он писал: «В 1930 году... мне удалось сконструировать более сложный приемник, напрямую принимавший передачи из Москвы Для Ачинска это было большим событием... Поэтому в 1931.ходу Ачинск уже смог принять участие в краевой радиовыставке. Впрочем, представить на выставку мы смогли лишь один экспонат — трансивер УКВ моей конструкции.» Как радиолюбитель Борис Александрович участвовал и во Всесоюзной выставке радиолюбителей и получил диплом второй степени, Почетную грамоту и значок «Мастер- радиоконструктор». Теперь его дело продолжают радиолюбители клуба и его сын.
НО, МОЖЕТ БЫТЬ, главное дело его жизни -- это 25 (да, двадцать пять!) альбомов «Летопись мелькомбината». Пока он делал последние огромные альбомы, первые были уже зачитаны и растрепаны студентами механико-технологического техникума, работавшими над дипломными проектами. Вот как об этом было сказано в «Ленинском пути» (ноябрь 1984 года, статья «Золотой юбилей мукомолов»): «Каждый новый шаг комбината отражен в летописи, как в зеркале. Все эти годы с любовью собирал сведения о комбинате записывал и оформлял один человек — Борис Александрович Шищокин». Не знаю, нужны ли сейчас кому-нибудь эти альбомы, вернее, оценят ли современники громадность труда, нр уж будущие историки Ачинска непрёменно оценят...
...Он мог быть ученым-экономистом, а скромно просидел около сорока лет плановиком на мелькомбинате. Он мог бы стать художником (сохранились его прекрасные детские акварельки), а рисовал всю жизнь плакаты и диаграммы. Он мог стать изобретателем новых радиосистем, а отгородил себя от вечного «сын врага народа» наушниками радиолюбителя. И все это не только потому, что не пустили в институт, а и потому, что часть души его была-таки запугана, сломлена, раздавлена.
ОДНО ВРЕМЯ он запил. Запил не так, как тайно бражничали и бражничают до сих пор некоторые «властители» мира сего, а как пьет доведенный до отчаяния русский интеллигент: у всех на виду, стыдясь, извиняясь, понемногу (ему хватало рюмки, чтобы горестно присесть у крыльца, не дойдя до квартиры). А потом в одночасье бросил пить и курить.
А кто не запил бы, если бы его целых восемь лет принимали в партию (всем известно, что кандидатский стаж — один год)? И придраться, вроде, не к чему было, чтобы исключить из кандидатов. и принять боялись. Что уж были за мотивировки, не знаю, только выходил он после бюро горкома серый лицом, как земля. Стоит только посмотреть «варианты его биографии» при оформлении документов к приему в партию! И как только он не исхитрялся, чтобы и от репрессированного отца своего не отказаться, и правду написать, и верующую мать, прекрасную женщину, не предать. Желание его быть принятым в партию было совершенно бескорыстным: он искренне верил в святость и чистоту коммунистических идей. Доверчивый и чистый, он и предположить не мог, как грязные люди использовали эти идеи...
У нас иногда происходили такие споры:
Б. А.: «Зато ваш Сахаров продался империалистам...».
Я: «Да нет же, он против войны в Афганистане...».
Б. А.; «А чего же он против родной страны выступает?».
Я: «Да не против страны он выступает, а против неумных политиков. И не только в нашей стране...».
А УЖ СВЕЖИЕ шутки, каламбуры, смешные словечки так и сыпались у него. Захожу как-то. он опять красит пол.
— Сколько можно красить?!
— Не место красит человека, а человек — место. Вот я и крашу...
Многие его выражения становились для нас присловьем ко многим случаям в жизни. Однажды кто-то дал яду их песику. Захожу, в квартире невыносимый запах, а Борис Александрович в наушниках, как почти всегда, предлагает новую пластинку послушать.
— Какая музыка при такой вони! Что у вас случилось?
— Да вот песик умирает.
Я тронула, а пес уже давно заделеденел.
— Пойдемте, я помогу вам похоронить.
— Нет. пускай песик совсем помрет. Эю «пускай песик совсем помрет»
мы вспоминали всякий раз, когда видели, как основательно, толково хотя и замедленно, делал он любое дело Но тут ещё и другая сторона: он был предельно бережен ко всему живому - будь то комнатный цветок Цветок, дерево или животное. Но главное, конечно. — люди! Нет в городе человека, который бы сказал, что Борис Александрович кого-нибудь обидел бестактным словом или грубостью. Хотя сам он из-за своей деликатности часто терпел обиды, которые переживал молча. Неизменно вежливый, мягкий, уступчивый, он был готов прийти на помощь любому...
И умер-то он, никого не обеспокоив: наработавшись вдоволь (он никогда не мог сидеть сложа руки и в свои 73 года), принял ванну, лег и больше не встал. Хоронить его в холодном феврале 1987 года высыпал весь мелькомбинатовский поселок. Печально и пусто стало на земле без него для близких. печально и пусто до сих пор, потому что в доме каждая вещичка напоминает о его золотых руках и добром сердце...
ЧТО ОСТАЕТСЯ в жизни от человека? От Бориса Александровича остались огромная фонотека, отлично подобранная библиотека, 25 альбомов «Летописи» и т. д. Но только ли это? Главное, что осталось от него, это свет его души для тех, кто сумел увидеть этот свет.
Для чего я написала все это? Пытаюсь, как многие, постичь через жизнь одного человека общую трагедию народа, не реализовавшего свои возможности. Через судьбу человека, которого убивали не в тюрьме. Надеюсь, что если даже в тех условиях человек сохранил живую душу, то теперь всем нам никак нельзя терять надежду на воссоздание своей большой общенародной души.
Движет мною и боль за наших детей, которые растрачивают свою жизнь под окнами наших домов, распивая самогон, который выносят им чьи-то матери, не жалея их и не думая р том, какую жизнь они готовят этим молодым. Больно за девочек в автобусе, спешащих на танцы в военный городок, девочек одинаково и пестро раскрашенных.. Я не против косметики, но почему такая кукольная одинаковость лиц, почему эта раскрашенность производит впечатлений маски? Что это? Попытка спрятать за ней (маской) душу? Или там уже прятать нечего? Самое страшное, что девочки эти как-то странно возбуждены, чем-то одурманены, иначе откуда это развязное поведение. эти вульгарные манеры? А взрослые отводят от них глаза и делают вид, что в этом нет ничего особенного.
Кто же виноват во всем этом? Как жить дальше людям с израненной, озлобленной и слепой душой? Посмотри- те, как мы сами, взрослые, часто слепы и озлоблены на человека, которые чем-то не похож на нас. который в чем-то лучше других? А сколько заложено природой в каждом из нас «разумного. доброго, вечного»! Куда уходит все это под напором «желудочного» деспотизма? Отчего мы так много и охотно говорим о еде и о мыле и так мало — о душе, о природе, о поэзии, о театре?
Так приближаемся ли мы к вековечной мечте человечества — свободный труд на свободной земле свободных, счастливых, щедрых душой людей — или отодвигаемся от этой мечты?
Я. ХОПТА,
член правления городского отделения «Мемориала».
Ленинский путь (Ачинск) 10.10.1989
Архив Ачинского «Мемориала». Муниципальное бюджетное учреждение культуры «Ачинский краеведческий музей имени Д.С.Каргополова»