ПАМЯТЬ
В . конце пятидесятых годов учительствовала я в одной из сельских школ края. В моем 56 классе собрались дети из многих окружных деревень, где были только начальные школы. И, продолжая образование, ребятишки жили в пришкольном интернате, уезжая -к родителям только в выходные. Были эти дети разных национальностей: татарин Фарид Рахмэнкулов - и немка Эрна Майер, литовец Альгис Шальчунас и русский Гена Петров, латыш Янис Биезайс и белорус Андрей Одинец, немец Ваня Краус и украинка Галя Ермоленко. Все они были из' семей переселенцев.
В моем драмкружке особенно выделялась Она Шальчунайте. И училась она отлично, особенно литературу любила, хорошо стихи Пушкина читала. Помню ее, черноокую, черноволосую, в роли Земфиры из пушкинских «Цыган». В те годы спектаклей поставили немало, и Оночка всегда уходила со сцены под гром оваций.
Не случайно моя Онуте выбрала путь школьного учителя, профессию литератора. Успешно закончила Енисейский пединститут. Там же девушка нашла свою судьбу — вышла замуж за русского парня Александра. Правда, фамилию его не взяла, так Шальчунайте и осталась. А потом... Всем литовцам разрешили вернуться на родину. Уехала и моя Онка. Но связь мы с нею не потеряли. К каждому празднику, до сегодняшних дней, получаю я ее открытки со словами «моя любимая учительница». Из писем и открыток я узнаю, что эта литовско-русская семья счастлива. Что у Оночки сын Вальдукас, фотографию которого я храню в своем семейном альбоме, стал военным, а младшая дочка — старшеклассница одной из вильнюсских школ, Сэма Она преподает литературу в профтехучилище, муж работает на заводе.
В этом году получила от Оны восторженное письмо о том, что к ним в Литву пришла новая жизнь. Что получили они право на возрождение своей национальной культуры, что дана возможность вплотную прикоснуться к истории прошлых лет. К истории, остро обнажившей душевные раны бывших ссыльнопоселенцев, насильно отправленных когда-то в Сибирь. К истории утерянных в холодных краях могил репрессированных «вождем и отцом народов» лучших представителей литовской нации.
С воодушевлением рассказала Оночка в письме о демократическом «Саюдисе». возглавившем движение за перестройку, за восстановление исторической правды: что -у них есть теперь свой флаг и свой гимн, что пришла к ним гласность и демократия.
Порадовалась я этим новостям моей любимицы, в ответе в Литву об этом написала. Однако не удержалась от напоминания, что восстановлением исторической справедливости и переменам в жизни все мы обязаны перестройке, М. С. Горбачеву, нашей партии. Напомнила о том, что сегодня недопустимо к радости происходящих перемен примешивать чувство раздражения к нам, русским. Да, история натворила много бед, принесла много горя и разочарований. Но просила я Ону вспомнить, как мы, сибиряки, в худшие (пусть не для нее— для ее родителей/ тетушек) годы относились ко всем ссыльнопоселенцам. Не было у нас .раздражения и злобы — только жалость и сочувствие к обездоленным людям. Просила помнить, что от сталинского деспотизма в те времена в равной мере пострадали и мы, русские, в том числе и родившиеся, всю жизнь прожившие в Сибири. Среди могил невинно пострадавших есть и наши родные могилы."
Вот о чем просила я помнить свою ученицу Ону Шальчунайте, всех ее сверстников. И о том, что здесь, в Сибири, многие из них получили образование, избрав для себя любимые специальности, и не помешала тому их нерусская национальность. Здесь, в многонациональной семье народов, учились они азам жизни, мудрости народной, нравственным началам.
А еще я напомнила Онуте, что в жилах ее детей течет русско-литовская кровь, что судьбы наши волею истории тесно переплелись, и распутать их просто так невозможно. Что только разум, а не чувство, может подсказать всем нам сегодня правильный в будущее путь...
Вот такое письмо ей написала.
А потом был Сьезд. И все мы, замерев у телевизоров, следили за его работой. По достоинству оценили принципиальность народных депутатов из Прибалтики, смело поднявших вопросы регионального хозрасчета, экономической самостоятельности, подлинного суверенитета республик, пересмотра национальных взаимоотношений в Союзе. Однако после Сьезда многое изменилось, начались волнения в Прибалтике. И не случайно появилось Заявление ЦК КПСС о положении в республиках Советской Прибалтики. Сегодня многие стали нетерпеливы, мы разом стремимся покончить с прошлым и начать все по-новому, одним махом разрубить тугие узлы... Так не бывает. Слишком многое накопилось, чего враз не исправишь.
Но есть ведь к этому уже реальные шаги. Это платформа КПСС по национальной политике, уверенные действия правительств союзных республик на новом пути. Сегодня нам ясно, отчего в межнациональных отношениях возникли такие тяжелые проблемы, и мы говорим открыто: от того наследства, которое нам досталось. Это плата нашего поколения за 30-летие сталинизма и за долгие годы застоя.
К сожалению, только сегодня, с большим опозданием заговорили мы о почитании национальной самобытной культуры и истории любого народа, об уважении к уникальным духовным ценностям, рожденным умом и чувством каждой нации, к родному языку каждого человека.
Поэтому, памятуя о прошлом, да не повторим его. Никто не должен страдать от того, что натворено в прошлом. И, читая в газете о русской женщине, прожившей в Литве 30 лет, отдавшей работе всю жизнь, а теперь угрозами экстремистов выживаемой из ставшего родным дома, я взываю к благоразумию литовцев, латышей, эстонцев, к твоему благоразумию, Оночка, к твоим сестрам и братьям по крови: остановитесь! Только вместе преодолеем мы наследие прошлого и повернем жизнь в новое русло. Только в мирном диалоге решим национальные проблемы. Не надо вражды, насилия и экстремизма. Мы уже заплатили за все дорогой ценой, любимая моя ученица. Поверь словам своей старой учительницы. Внуки наши должны жить в мире и дружбе.
А. МООР.
г. Дивногорск.
Красноярский рабочий 28.10.1989