Наш специальный корреспондент Анатолий Львов берет интервью у академика Александра Александровича Баева, советника президиума АН СССР, председателя Научного совета по геному человека, норильского терапевта и фтизиатра в сороковые годы.
— Что она даст, ваша программа? Допустим, на календаре 2005-й год, программа завершена...
— Но с ее выполнением не прекратится поступательное движение знания, не истощится список проблем, ждущих своего решения... Вероятно изменится мироощущение ученых, будут открыты новые факты, возникнут’ новые идеи — все это изменит ситуацию... Первоначально возникнет длинный перечень мертвых символов, они будут постепенно оживать и превращаться в каталог или адресную книгу генов, белков и функций. Со временем начнут проявляться пока неведомые законы... Полученные знания проложат путь к более глубокому пониманию жизни, более полному обеспечению здоровья и благоденствия человека.
МОЙ СОБЕСЕДНИК мог и не стать норильчанином. Еще проще было не дожить до повсеместного распространения термина, обозначающего «совокупность генов», хотя в научный оборот «геном» ввели ровно 70 лет назад; Александру Баеву было шестнадцать, и законы наследственности его не интересовали.
— Мие, конечно, повезло. В Казани я попал к «шапочному разбору». Роли руководителей «нашей» террористической организации распределили, слава богу, без моего участии. Л если бы мне досталось, по их сценарию, нечто более существенное?.. Дальше — Лефортово. По декабрьскому закону 1934 года, как я теперь вычитал, на семерых расстрелянных приходился один оставшийся в живых. Это я и есть. Третья ступень — Соловки. Повального произвола при мне там нс было. Жестокость —- да. Но если вы к режиму приспособились, то уже могли существовать. Наконец, Норильлаг. Здесь я попал в привилегированное положение как медик. На общих работах — вряд ли бы...
Давно хотел встретиться с Александром Александровичем. Двадцать с лишним лет назад узнал о его «норильском» происхождении от А. Е. Воронцова., норильчанина с 1930-го, главного инженера Норильстроя с 1935-го (это он — справа — с дочкой Леной на снимке, сделанном В. Н. Лебединским в' 1943 году, рядом с доктором Баевым; напротив управления комбината, ныне УГМ, — видна ограда стадиона, на месте которого вырос цех металлоконструкций). Не раз пытался застать бывшего норильского доктора в Москве —- бесполезно: то в Пущине, то в Женеве. А если даже на месте —- заседание президиума Академии, заседание Ученого совета, защита .диссертации, прием иностранцев...
Я-то, безусловно,, не отличился настойчивостью, не был достаточно предприимчив. Могу объяснить, почему. Впрочем, загляните в Большую Советскую Энциклопедию, и вы убедитесь: не довелось Баеву работать в Норильске, не говоря ужо Соловецком лагере особого назначения. В Казани — да, что было - то было: окончил мединститут, там же -на кафедре биохимии... А потом переехал в столицу, где и не прерывал трудов праведных в Институте им. А. Н. Баха АП СССР ровно четверть века (1935 -1959).
...Не о том речь, что врет БСЭ напропалую (том 2-й вышел в 1970 году, и Норильлагу до возникновения из небытия оставалось долгих 17 лет). Речь — о другом: пойдёт ли иа беседу о столь горьких годах академик, чье прошлое «укрыто» умниками, считающими: огласка повредит репутации. (Может быть, их репутации? Каким-то боком замарались лично, семейно, еще как-то?).
Так или иначе, но возобновил я свои попытки встретиться с Баевым только теперь, прочитав об изменении его статуса: член президиума АН СССР, академик-секретарь Отделения биохимии, биофизики и химии физиологически активных соединений, ушел в советники...
Тут легко было представить себе старичка в шезлонге, подстриженный газон дачи, еще какие-то соответствующие детали. Иногда, очень редко, прибывают какие-то люди, которым старичок дает сонеты, а люди, стпя, записывают про то, как сделать активные соединения еще более ангинными, и на другие темы...
Простит ли меня Александр Александрович, которому банальность в мышлении совершенно чужда, за эту картинку?
Каждое утро академик, безукоризненно одетый и выбритый, — за столом в рабочем кабинете на четвертом этаже здания Института молекулярной бнологии имени В. А. Энгельгардта, что на улице Вавилова. Вавилова, полагаю, нс того, который умер в саратовской поры», а жаль. Еще.и потому, что Николай Иванович был куда ближе к молекулярной биологии, нежели Сергей Иванович. А Владимир Александрович Энгельгардт для Баева не просто имя и не только ученый, а живой человек, учитель, земляк, старший друг... Пора, однако, перейти блокнотной записи, слегка упорядочив ее в соответствии с ходом времени (а не беседы).
ААБ: Я родился в 1904 году, 10 января, в городе Чите, а детство прошло в деревне на Волге, вёрст восемьдесят выше Казани. Старая Волга, затон, хвойные леса, песок... «Корабельную рощу» Шишкина помните? Это и есть образы моего сознательного детства. Отец — -адвокат, брат стал физиком, жив, сестра, бухгалтер, умерла,
Корр.: После окончания медицинского факультета Казанского университета...
ААБ: Год работал в клинике профессора Горяева и три в деревне, 120 километров от Казани. Там был диспансер РОККа, Российского общества Красного Креста, я заведовал туботделением, одним из трех... До революции, да и после неё, в этих местах приходилось бороться с массовыми социальными заболеваниями — бытовым сифилисом, трахомой, туберкулезом. Подвержены им были и русские, и татарские кантоны (еще не районы), но наиболее поражёнными среди этнических групп считались, и не без основания, чуваши. Тут дело, в какой-то степени, в традициях: у татар никогда не позволялось входить в жилище в грязной обуви, сказывались, видимо, и ритуальные омовения...
Корр.: Из Красного Креста— на кафедру биохимии...
ААБ: Да, в аспирантуру, но с медициной расстался не сразу. После «года великого перелома» есть было нечего, и приходилось думать о хлебе насущном. Кумысолечебница на Каме, напротив Набережных Челнов, не дала пропасть — одно лето провел там даже в качестве главврача... Ну а после аспирантуры у профессора Энгельгардта, в 1932 году, начал работать на той же кафедре ассистентом. В декабре 1934-го переехал в Москву, в энгельгардтовскую лабораторию биохимии животной клетки, в академический институт.
Корр.: Что вас тогда занимало (в плане научных интересов)?
ААБ: Если не вдаваться в детали, — клеточное дыхание, Биохимику я бы сказал так: вопросы превращения АТФ в клетке в связи с процессами дыхания. Руководил работой Энгельгардт, я продолжал его тему. По существу в 1936 году была готова кандидатская диссертация. У директора-основателя нашего института приближался юбилей... Алексею Николаевичу Баху, академику и, между прочим, народовольцу, революционеру, эмигранту до 1917 года, в марте 1937-го исполнилось восемьдесят... Так как я стал ученым секретарем института, юбилей заставил на время отложить все остальные дела. Оказалось, надолго...
Корр.: Начнем приближаться к Норильску?
ААБ: Пожалуй. Путь в Норильск начался в ночь на 1 мая. Арестованного отправили в дорогую его сердцу Казань, а там ^выяснилось», что он террорист со стажем: с 1930 года.
Корр: И кто вами руководил?
ДАБ: Василий Александрович Слепков, философ. Через его семинар прошли все аспиранты-биологи из университета, мед - и пединститутов начала 30 х. И всех записали в террористы.
Корр.: Я понимаю, что логику здесь найти трудно. И все-же... Были какие-то споры-разговоры по текущей политике, откровенные высказывания..?
ААБ: Вы ищите причины ареста? Здесь все ясно. Шла подготовка к процессу Бухарина. Надо было доказать, что всю страну покрыла сеть заговора. Вообще-то к Николаю Ивановичу ближе был старший Слепков, Александр Николаевич, но, конечно, и Василия Николаевича Бухарин знал. Помнится, как-то Бухарин делал доклад о Дарвине, естественно, привлек младшего Слепкова, — биолог все же... Короче говоря: никогда ничего крамольного от него я не слышал; от политики был далек; в партии не состоял; не подписал ни одного протокола — ни на следствии, ни на Военной коллегии... Это ничего не меняло. Кто-то показал на себя, ему легче было показать на других. Я оказался в списке — вполне достаточно: 10 лет...
Корр.: Первые из них пришлись на Европейский Север...
ААБ: До середины 1939 года, когда большинство соловецких обитателей отправили в Норильск,. а на наше место, судя по всему, прибыли соратники Ежова... Мы успели разорить монастырское кладбище (буквально на костях поставили детсад), вывели под крышу тюрьму, а на песчаной косе острова построили военный аэродром — приближались финские события.
Корр.: Значит, вы прибыли в Дудинку августовским караваном. И с чего начинался для вас Норильск?
ААБ: Опять долбил грунт, теперь уже вечномерзлый... Какую-то канаву проходили, точнее не. знаю... Похоже, что где-то прочли мою карточку или анкету, решили использовать по специальности... Вероятно, около месяца принимал в амбулатории 3-го лаготделения. И тут вдруг — «с вещами!». Медвежий ручей, комната в деревянном доме, потом —- отдельная палатка. Я один на всю шахту. Травмы, дизентерия — дистрофиков не было, отбирали тех, кто покрепче... Отсюда пе|ревели на Второй Норильск.
Корр.: Куда!! Когда это произошло?..
ДАБ: Весной сорокового... Маассовые расстрелы уже прекратились — я застал только следы. Пустые бараки были предназначены для дистрофиков. Пришлось белить стены с нацарапанными, начерченными именами, фамилиями, подписями типа: «Такого-то числа начали выводить во столько-то». Вокруг бараков валялось множество котелков, кружек, мешков, бытовые мелочи...
Со мною находился фельдшер Шавский, а домик в отдалении занимал начальник лагпункта, довольно молодой или очень моложавый украинец, которому тоже следовало поправиться, — худоба его бросалась в глаза... Режим был почти санаторный — не работали, дышали чистым воздухом, никакие чины не донимали, статей не спрашивали, — люди оживали. За неделю-другую. Посещал нас инспектор сано Аграновский, и ему явно не хотелось уходить, тем более что питание тоже полагалось усиленное. А мне начальник позволял даже рыбалить... Нет, не удочкой, а на шнур. Метровые рыбины срывались и уходили, а поменьше — добывал... До озер приходилось шлепать по тундре, по болотам, далековато...
Корр.: Вы действительно везучий.
ААБ: Так это еще не все! Начальником больницы для вольнонаемных оказывается... мой однокурсник Владимир Родионов. Ему ли я обязан был очередным переводом, не ведаю до сих пор. Он нигде и никогда ни словом не обмолвился на этот счет. Так что скорее всего —- дело случая.
Владимир Евстафьевич, очень работоспособный человек, очень толковый и удачливый хирург, жесткий характером, отличный организатор, сумел поставить себя и организовать больницу нужным образом. Питание, белье, инструментарий, медикаменты — даже трудно представить этот уровень в такой дали, да еще во время войны. В палатах всегда тепло, библиотека, врачебные справочники — образцовое медицинское учреждение! А если добавить подготовленность персонала, прежде всего, врачей... Надо сказать, доктор Самойлова, чувствовалось, испытывала некоторый дискомфорт: она, член партии, была единственным среди нас «другом народа», находиться в постоянном вражеском окружении — не позавидуешь.
Корр.: А может быть, хорошо понимала, кто ее окружает? И дискомфорт — другого происхождения?
ААБ: Не исключено. Заподозрить в злых намерениях, скажем, Гейнца, Алексея Георгиевича, думаю, было сложно; беспредельно добродушен, контактен, улыбчив, оптимистичен — никакой даже мимолетной мрачности... Видимо, таким и должен быть невропатолог. Но вы представляете обстановку тех лет? — культивирование недоверия, постоянные напоминания о бдительности...
Корр.: Скажите, приходили в голову светлые мысли... о дыхании клеток? Какие-то научные идеи?
ААБ: Что вы! Установка не та. Не нужно мне ничего лишнего — ни почести, ни слава, ни даже компенсации... Только выжить. И чтобы выздоравливали мои больные (среди них — начальство, начальственные жены, так что благополучие мое в любой день может оказаться призрачным). Не допустить ошибки. Предотвратить возможные последствия...
Жил в больнице (и за это спасибо). Свободного времени практически не было. Появилось — всегда есть чем заняться. К примеру, электрокардиограф, самая первая модель, еще далекая от электроники... Вытянул кварцевую нить, покрыл осмием... Или — пропаганда медицинских знаний. Как без этого? Вот и выступаешь. по телеви... тьфу... по радио поселковому. «Радиационные ресурсы Норильска»...
Или вот, посмотрите, сохранилась... «Инструкция о медицинском отборе кадров для работы на предприятиях Норильского комбината МВД СССР. Март 47-го. Составители Баев А. А. и Розенблюм 3. И. Утверждаю: генерал-майор Панюков... Как правило, на Север должны отбираться здоровью люди. Есть три группы болезней, наличие которых препятствует пребыванию на Севере...».
Корр.: Для музея отдадите, не жалко?
ААБ: Жалко. Но отдам. У меня еще есть отчет о работе больницы в 1942 году. Вот...
Корр.: Александр Александрович, а это как пенять? — «Справочник не питанию грудного ребенка» —- вы же не педиатр...
ААБ: Всем пришлось заниматься. Пожалуйста — «Борьба с летними детскими поносами». Начинал с туберкулезных детей — куда их отправишь? — а потом, когда стал заведовать отделением, появились и другие задачи... Помню, с ухода за новорожденными (вводная лекция) заявил о себе мой «Университет матери по радио». А про сон и сновидения слушали, как детектив. Большой успех!
Корр.: «К вопросу о болезнях крови на Крайнем Севере. Январь 1944». Разве это не наука?
ААБ: Может быть... В какой то степени... Я считал, что авитаминозы (в частности, нехватка группы «В») стимулируют некоторые... неприятности.
Но я вам другое скажу. Меня должны были выпустить к 47-м, а выпустили-то в 44-м, В два приема уменьшили срок — и столь значительно. За эти годы я даже защитил диссертацию.,. Получаю письмо от Энгельгардта: так, мол, и так, ваша работа цела, я ее сохранил, экспериментальную часть, понятно, надо бы подновить, а в целом никак не устарела. Ну, коли так, думаю, нельзя, чтобы рукопись пропала еще раз. В 45-м НКВД дал разрешение на поездку в Москву, в институте биохимии встретили меня очень хорошо... В общем, вернулся в науку...
Корр.; Что, обошлось без «поселения»?
ААБ: ...без права проживания в крупных городах... В Киргизский, филиал меня не взяли, а Сыктывкар не отказал, в Коми-филиале много было таких, как я. Так что простились мы с Норильском... (Екатерина Владимировна. жена, по профессии геолог, но заведовала машинописным бюро в управлении комбината; и не сказал я вам, что в Норильске родились у нас дочь и сын, Татьяна и Алексей).
Корр.: И надолго вас задержали л Сыктывкаре?
ААБ; Нет, до весны сорок девятого. Тут меня снова... Арестовали и
постановлением Особого совещания определили в ссылку навечно, в случае побега —
каторга. Я расписался...
И оказался на Енисее, мне уже родном. Если вы мне зададите вопрос о любимых мною
пейзажах (а чувствую, мы к этому придем), то запишите сразу: среднерусские и
Енисей во все времена года.
Корр : Семья поехала за вами или..?
ААБ: Семья приехала ко мне в ссылку: Красноярский край, Ярцевский район, село Нижнее Шадрине в устье реки Кас. Когда-то здесь проходил чайный путь, сохранилась система шлюзов для переправы на Обь и дальше... Село небольшое, домов тридцать, колхоз «Победа» — из коренных чалдонов, и потомков кулаков, присланных... По Касу шла заготовка леса, занятие сугубо ссыльнопоселенческое. Много здесь было литовцев. Встречал и сына Якира...
Там я заведовал больницей. После смерти Сталина подал первое и единственное свое заявление: прошу пересмотреть дело и, по крайней мере, освободить от ссылки. Что и разрешили в 1954 году
Корр.: Я забыл спросить кое-что о защите диссертации. Ну, руководитель—Владимир Александрович. А кто «позволил»? Кто решился одобрить?
ААБ; Приятный вопрос. Защищался у Леона Абгаровича Орбели, в Ленинграде, в Институте физиологии, а оппонентами выступили два будущих академика: профессор Евгений Михайлович Крепс и профессор Сергей Евгеньевич Северин.
Корр.; Итак, возвращение в столицу. Вам пятьдесят пет, знакомые кандидаты — давно доктора, вы себя чувствуете отставшим от жизни, от переднего края... Нет?
ААБ: Так, так... Намерения были — читать, читать, обдумывать прочитанное, заниматься кое-чем из того, что не успел сделать до 1 мая 1937-го; а чтобы стремиться к званиям, карьере — ни в коем случае, и на докторскую нечего тратить время...
Сделал то, что наметил. И вплотную занялся изучением обмена нуклеотидов и нуклеиновых кислот. Это уже 1959-й год...
(ИЗ СТАТЬИ К 80-ЛЕТИЮ А. А. БАЕВА В «ЖУРНАЛЕ ВСЕСОЮЗНОГО ХИМИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА ИМ. Д. И. МЕНДЕЛЕЕВА»:
— В 1959 г. в связи с организацией В. А. Энгельгардтом Института. Именно в это время, в АН СССР (в те годы Институт радиационной и физико-химической биологии] А. А. Баев перешел в новый институт. Он принимал самое активное участие в организации работы института. Именно в это время, в начале 60-х годов, А. А. Баев приступает к расшифровке первичной структуры транспортных нуклеиновых кислот — задаче, возможность решения которой многими исследователями ставилась под сомнение. В отечественной науке не было прецедентов...).
Что интересовало? Жизнь как таковая... Через три года отдельные работы вылились в направление... В нашей группе были Татьяна Владимировна Венкстерн. Андрей Дарьевич Мирзабеков, мой аспирант, ныне академик, директор Института им. Энгельгардта, а также Аксельрод. Татарская и другие аспиранты или стажеры. В 1967 году мы расшифровали первичную структуру одной из РНК — вторыми или третьими в мире. От американца Роберта Холли, так или иначе, мы немножко отстали, он с Ниренбергом и Кораной получил Нобелевскую премию 1968 года, а мы — Государственную 1969 года (первую вообще по молекулярной биологии)... Это была эпоха изучения химического строения транспортных РНК.
Корр.: Я, как вы понимаете, далек от всего этого и плохо отличаю портреты РНК и ДНК. Но среди самых любимых книжек назвал бы «Двойную спираль» Уотсона. Кстати, с замечательным предисловием В. А. Энгельгардта. Жаль, что никто из вашей лаборатории не напи. сап «Воспоминаний об открытии». А ведь, судя по «Воспоминаниям об Энгельгардте», только что вышедшим, было кому...
ААБ: Спасибо на добром слове, особенно об учителе. Обо всем-то не рассказать...
Корр.: Хотя бы в двух словах о «периодах» генной инженерии и новой биотехнологии.
ААБ: В двух словах... Постепенно отошел от РНК и занялся ДНК. Первое совещание я провел в мае 1972 года — это и было началом генной инженерии в СССР. А развитие биотехнологии пришлось на 1980-е годы.
(ИЗ ХАРАКТЕРИСТИКИ: «Академик А. А. Баев, обладая удивительным свойством научного предвидения, поставил перед советскими молекулярными биологами задачу создания в СССР научной базы для работ по генетической инженерии.., которая в свою очередь создала базу для новой биотехнологической промышленности в нашей стране... Более 400 трудов экспериментальной, общественной и философской направленности... Герой Социалистического Труда... Член шести иностранных академий, почетный член американского биохимического общества, в 1970-х годах — президент Международного биохимического союза»),
Корр.: От чего, оглядываясь на последние десятилетия, вы испытываете наибольшее удовлетворение?
ААБ: Генная инженерия стала методом. Без нее не обходится ни одно направление молекулярной биологии... Из моей лаборатории' вышли крупные ученые... некоторых я не могу назвать учениками в полном смысле, но какой-то импульс они получили, можно предположить, от меня — к примеру, академик Овчинников, рано ушедший, или член-корр Свердлов, ныне здравствующий.
Корр.: Главным вашим делом с недавних пор стала программа «Геном человека», Удастся нам познакомить читателя хотя бы с основными ее положениями и задачами?
ААБ: Это зависит все же от подготовленности читателей, но, думаю, нет ничего сверхсложного, вот здесь, в брошюре, подготовленной, в частности, для ознакомления депутатов Верховного Совета СССР... Что такое наследственность, известно каждому. Человеческое дитя воспринимает от родителей свойственные им черты. То же происходит с животными, растениями, бактериями, вирусами. Но наследственность представлена и в менее очевидных формах, на молекулярном уровне. Если воспользоваться терминами информатики... Это чуть сложнее... Все знают, что информация передается буквами, радиоволнами, звуками различной тональности и силы (по телефону), азбукой Морзе... Природа избрала иной путь: наследственная информация передается химическими символами; ее носителем у человека является дезоксирибонуклеиновая кислота (ДНК). Молекула ДНК образована двумя нитями, скрученными в двойную спираль,— вот откуда название книги Уотсона. Кстати, ваш любимый автор вот уже второй год возглавляет отдел изучения генома человека в США, в Национальном институте здоровья.
Керр.: Американцы значительно опережают нас по времени работы над геномом?
ААБ; Первая конференция в Лос-Аламосе прошла в марте 1986-го, начало исследований относится к 1983 году.
Корр.: Продолжим наш теоретический минимум.
ААБ: Как записана в ДНК генетическая информация? Что собственно она представляет?
ДНК — уникальное явление. Именно она реализует непрерывность и преемственность, стабильность и изменчивость жизни. Лишь она обладает свойствами самовоспроизведения — и воссоздает все формы жизни. Безжизненная, неспособная к самостоятельному существованию, эта молекула создает свое окружение, наделенное свойствами жизни и обеспечивающее ее собственное существование.
Не подумайте, что ДНК передает из поколения в поколение знакомые всем признаки, вроде цвета волос и глаз или черт характера. Наследственная информация содержит лишь программы синтеза белков организма и ничего более... Белки, сами по себе неспособные передаваться по наследству и порождать себе подобных, создают индивидуальный организм. Вопрос о том, как запрограммирован в ДНК синтез белков, имеет ключевое значение для понимания основ жизнедеятельности.
...Далее можно доказать, в чем заложена программа жизни, как пришли к мысли о нужности изучения молекулярного строения генома человека. И речь идет не только о фундаментальных проблемах биологии, но и о молекулярных основах наследственных болезней —- вплоть до диагностики и профилактики; о генотерапии; об аллергиях, нарушениях иммунитета, предрасположениях к сердечно-сосудистым, психическим, эндокринным болезням; о таком недуге, как рак (болезнь генома!). Иными словами — практический аспект программы очень широкий.
Корр.: Есть противники у программы? Дорого ведь...
ААБ: Дорого. Тем не менее наше предложение на' общем собрании АН СССР в феврале 1988 года было поддержано правительством. В 1989 году «Геном человека» вошел в число (14) государственных научно-технических программ.
Корр.: И с чего вы начали?
ААБ: Пока-то мы даже общего числа генов человека не знаем: 30? 60? 100 тысяч?..
Должен сказать, что с каждым днем крепнут надежды на интернационализацию исследований генома. Тоже есть противники, но по существу программа является международной, м с этим согласились делегаты конференции в Валенсии, двух консультативных встреч в Москве (в июне 1989 года ее провел Ф. Майор, генеральный секретарь ЮНЕСКО).
Корр.: Думаю, какое-то представление о главной вашей сегодняшней заботе читатель имеет. Вопросы попроще: Вам удалось посмотреть мир? Какие зрительные образы первыми приходят на память?
ААБ; Каждая страна хороша по-своему, а зарубежных поездок было много, более
восьмидесяти. США — деловая атмосфера, главные улицы Нью-Йорка... Париж для меня
прежде всего — это центр города: Эйфелева башня, Лувр, Сена, знакомые задолго
до то го, как их лицезреешь. Италия... Колизей и собор Святого Петра. Умерший
Христос Микеланджело (на коленях Богоматери).
Токио прекрасен лицами прохожих, интеллигентных почти без исключений. А Старо
место, Градчаны, наша Красная площадь? — тоже уникальны...
Корр.: А какое место в Норильске,..
ААБ: Не место, а... Какая чистота воздуха! По весне краски — ярче любой палитры... Но с пуском Большого металлургического завода деревья стали чахнуть. Когда появилась возможность . ходить на лыжах, это бросилось в глаза.
Корр.; Физкультура — для вас не пустое слово?
ААБ: Когда-то был период ежевоскресных лыжных хождений. Потом — экскурсий и пеших прогулок. А теперь веду образ жизни, близкий к неподвижности.
Корр.: Значит, что — чтение? Интересно, какую книжку вы вчера...
ААБ: Одну книжку я не умею читать. Так что лежит целая стопа, штук пятнадцать. Последние дни отдаю должное «Другим берегам» и повествованию Станислава Рассадина о Сухово-Кобылине. Но если Набоков пишет языком русской классики, то Рассадин... Как-то небрежно, стиль такой рваный, будто прыгаешь по кочкам в тундре. Да еще одна беда — для меня, конечно, — напишет азтор «к слову» и приступает к экскурсу в область, настолько далекую... Может быть, привыкну. Но за два дня мне этого не удалось...
Корр.: У-у-у, какой вы грозный критик! А откуда интерес к Сухово-Кобыпину?
ААБ; Пожалуй, еще с юности нравились его пьесы... А может быть, сказывается привычка знать о предмете максимум... Одно время увлекся прототипами героев «Тихого Дона». Вы знаете, что они еще недавно были живы? Павел Кудинов, хорунжий из Вешек, глава казацкого восстания, его жена, княгиня, десять лет провела на лесоповале в Сибири... Мечтал встретиться с Шолоховым, но так и не удалось.
Корр.: Я вас замучил, Александр Александрович — пора и честь знать. Спасибо огромное... Хотите что-нибудь пожелать на новый год новому поколению норильчан?
ААБ; Честно говоря, плохо представляю сегодняшних жителей Норильска. Я же знал совсем других людей... Не забыть прибалтов, которые очень трудно привыкали к новому месту, — стали вымирать. Дискриминации не было, но сочетание сурового климата, физической работы и невысокой калорийности пищи на них отражалось буквально пагубным образом. Меня, между прочим, ввели в комиссию по расследованию причин их пере-утомляемости и... вымирания. Помню глаза — «Я хочу есть». Помню моего рентгенотехника, бывшего офицера, несчастного Чакстыньша...
Мало общего у тех и сегодняшних жителей Норильска. Хотя, возможно, больше, чем кажется. И тех поддерживала мысль о полезности их труда. И эти живут в условиях необычных и трудных.
Пожелаю стремления к цели, достижения цели. Больше радостей, меньше несчастья. Благополучия!
Анатолий Львов
Заполярная правда 12.01.1993