Я училась в Красноярском^ лесотехническом институте, когда в 1937 году арестовали моего отца Алексея Сергеевича Мачинского, ученого-лесовода.
Из Прокуратуры ССОР мне лишь сообщили, что он был расстрелян в. 1938 году. . Но мне да, наверное, и всем родственникам репрессированных хотелось бы узнать больше. В чем человека обвиняли? Если над ним издевались, то кто эти люди? Кто участвовал в убийстве? И, наконец, где погиб и где похоронен близкий?
Выяснить это пока не удается. А ведь наверняка архивы НКВД сохранились. Так почему бы сегодня не предоставить родным возможность познакомиться с «делом» осужденного? Теперь-то известно, что ничего сверхсекретного, кроме сфабрикованной лжи, там нет.
А для нас эти документы — свидетели того, как протекали последние дни родных людей.
Я уже старая женщина, и хотелось бы хоть напоследок увидеть еще раз почерк отца, может быть, в «деле» сохранились какие-нибудь фотографии,. письма, семейные реликвии. Ведь при аресте забирали все.
И главное. Нужно отыскать места захоронения репрессированных — почти все они были лучшими людьми края.
На мой взгляд, деятельность НКВД, в 30-е, 40-е, 50-е годы еще не получила должной оценки. Но мы должны сегодня знать, кто, к примеру, был организатором репрессий в Красноярском крае. Или эта информация, как и «дела» сталинских жертв, хранится за семью печатями?
И. МАЧИНСКАЯ.
Красноярский рабочий 17.02.1990