Диалог в конце недели
До сих пор на бывшем золотом руднике Аяхта стоят посреди живописной тайги остатки лагерных вышек. До сих пор колючая проволока отделяет лагерную территорию от остального мира. И то тут, то там торчат из-под земли сгнившие могильные кресты «врагов народа».
Мой собеседник Леонид Васильевич Киселев видел все это своими глазами. Родился и вырос он на бывших гадаловских приисках. Как и всякий приисковый мальчишка, пытался лопатой и киркой добыть золото. Знает, как нелегок этот труд. Но чем больше живет он на земле, тем больше убеждается: если и есть какая драгоценность в мире — тек это человеческая жизнь и (как тут не вспомнить Некрасова) «в рабстве спасенное сердце свободное — золото, золото сердце народное!»
Однажды в детстве в тайге он лицом к лицу столкнулся с заключенным, сбежавшим
из лагерей. Впервые увидел так близко «врага народа». Теперь Леонид Васильевич
знает, как расправлялись с беглецами: их привязывали к дереву, и гнус, облепив
беззащитное тело со всех сторон, творил свой смертный приговор. Но приговаривал
к этой лютой казни не гнус, а гнусный человек.
Торжество силы над разумом — вот что больше всего поразило Киселева, когда он по
собственному хотению и велению взялся за историю края. Читатели нашей газеты
знакомы уже с некоторыми историческими публикациями доцента КИСИ, кандидата наук
Л.В.Киселева
— Леонид Васильевич, мне кажется, и в эпоху гласности мы предпочитаем мыслить масштабами страны. Сколько «белых пятен» истории приходится затушевывать черной краской траура, сколько псевдогероев разоблачать. Но такое впечатление, что красноярцы не торопятся стереть эти «белые пятна» в истории нашего края. Чего страшимся?
— Мы слишком заидеологизированы, оттого и робки, оттого и неинтересны нашей
молодежи, тому же студенчеству, которое наживку из лжи и фальши уже не
проглотит. В результате мы теряем и это поколение из-за своей нерешительности и
нежелания докопаться до правды и сказать ее до конца.
Я только что вернулся из крайгосархива, где веду перекрестную проверку тех
публикаций из старых газет, которые прочел в библиотеке, и скажу — сами
документы взывают к нашей совести: приказы о расстреле без суда и следствия,
приговоры, подписанные каким-нибудь малограмотным старшим сержантом...
Для меня потрясающим открытием было то, что, оказывается, отпечатывались специально типографским способом бланки для приемки заключенных и депортированных. Сдал, принял, как какую-то товарную единицу, потом подшил в дело № 1, а в папке этой 500 человек — живых, страдающих. Но конвейер уничтожения беспристрастен, так удобнее: не видеть лиц и глаз. В одной лапочке — 500, в другой... Арифметические числа и только. Где тысячи — там миллионы. И ложились эти миллионы на плаху идеи и идеологии. Нашел недавно в крайгосархиве поразительные документы. В 1936 году, как раз в разгар культурной революции, бросили на Бирюсинский прииск 3.908 учителей (!). Запрос: чем занимаются? Ответ: 165 человек уже добывают золото. Золотодобытчиками стали...
О размахе репрессий говорят такие цифры: если с 1823 года по 1861 год в Сибирь было сослано 300 тысяч человек, то только в 1929 году к нам в Сибирь выслали 246 тысяч 800 семей, это около миллиона человек!
Немногие знают, что такое СИБУЛОН. Это Сибирское управление лагерей особого назначения — исключительной секретности. Туда и попали бедные учителя. Кстати, приисковые НКВД существовали на отчисления от «Енисейзолота», два процента прибыли шло на содержание местного НКВД, пять процентов — на нужды более высокого начальства. Вот такая «материальная заинтересованность». Не случайно штат НКВД к роковому 1937-му увеличился в восемь раз. Я уже подготовил статью «Золото и террор», посвященную этой теме.
— Надеюсь, наши читатели познакомятся с ней. Так что же? Получается, что в этом сражении с собственным народом баррикады были не нужны, потребовалась лишь колючая проволока, а к ней — и обслуживающий персонал? Вам приходилось беседовать с теми, кто допрашивал и пытал и мог видеть страдальческие глаза, кто взял миллионы ни в чем не повинных соотечественников под конвой? Огромно число жертв, но оно потребовало и немало палачей.
— Сложно ответить. Думаю, в глаза жертвам они старались не смотреть, а кто заглядывал — не выдерживал. Встречал не раз подтверждение тему, что и среди сотрудников НКВД нашего края были случаи самоубийства. Остальные находились в зашоренном состоянии и сейчас предпочитают в нем находиться. Я долго искал подходы к охраннику ГУЛАГа, который 25 лет отслужил в конвойных войсках. Сердце содрогнулось от его рассказов. Но ведь и над ним тоже висела, как дамоклов меч, своя силовая система «воспитания». Тем не менее, думаю, какая-то часть этих людей не отказалась бы вернуть старое время. Очень удобно — быть функцией, не надо голову ломать, каждый миг кем-то расписан. Но, мне кажется, подавляющая часть тех, кто обслуживал этот конвейер уничтожения, не пожелала бы возврата.
— Значит, и им, стоящим на стороне силы, было страшно?
— Могу ответить словами Энгельса, который 4 сентября 1870 года писал Марксу: «Террор... бесполезные жестокости, совершаемые ради собственного успокоения людьми, которые сами испытывают страх». Кстати! Маркс, будучи в юности сторонником террора, потом ушел от этой идеи как вредной.
— Если говорить о политике террора, то, судя по истории человечества, за нею всегда прятался страх потерять власть. Вспомним нашу Русь — кровавый деспотизм Ивана Грозного, стрелецкую казнь, учиненную Петром Первым. Недавно прочитала про Великую французскую революцию — вот уж где был размах! Придумали даже для упрочения своей власти гильотину.
— У вождей французской революции была даже своя разнарядка, как потом у нас на аресты «врагов народа», уничтожать по две тысячи человек в день. Тоже конвейер...
— А как вывозили они на реку барки с непокорившимися священниками и топили их в реке Луаре. «Что за революционный поток эта Луара» — писал в восторге один из комиссаров Конвента...
— Но, если вы помните историю Парижской Коммуны, — поднявшие меч от меча и погибли. То же самое происходило и у нас в годы репрессий. Люди свидетельствуют, как перед войной на Саралинский золотой рудник прибыла большая партия заключенных. Их отправили в самые глухие штольни. Работали они по 11-12 часов в сутки и вскоре умерли от силикоза. Все они были из командного состава НКВД.
— Меня и мое поколение волнует вопрос: а кто же первым поднял этот кровавый меч и начал невиданную бойню, унесшую миллионы и миллионы жизней соотечественников, обескровившую наше государство? Не Иосиф же Виссарионович Сталин в единственном числе раздавал направо и налево свои зловещие команды? Не будем восходить до масштабов страны, но в пределах края можно в этом разобраться?
— Можно и нужно. Чтобы не повторить пережитого, память людская, увы, коротка. Я воссоздаю историю только золотых приисков, потому, разумеется, не могу дать на ваш вопрос исчерпывающий ответ, но, тем не менее, даже старые газеты могут многое рассказать. Мы ведь, закрывшись идеологическими шорами, не обращались к документам эпохи гражданской войны. До сих пор пересказываем писаную-переписаную по трафарету официальную версию событий, которая сложилась уже в сталинские времена. А заглянешь в архивы и многое узнаешь. Начну с маленького житейского Факта, связанного с семьёй Гадаловых, о которых я писал в вашей газете. 1 мая 1918 года умер Петр Иванович Гадалов — интеллигентнейший человек, много сделавший для просвещения красноярцев. Он был болен когда к нему явились красногвардейцы и заявили, что если он не выложит контрибуцию в 150-200 тысяч рублей, то они депортируют его в Ачинск на земляные работы. В общем, разговор шел с позиции силы. Через несколько дней потрясенный Петр Иванович умер, оказалось, что он был застрахован на … тысяч рублей. А эти деньги завещал на нужды сиротских приютов. Все начиналось вот с такого утилитарного классового подхода: раз ты зажиточен — значит, ты сволочь, и отдай свои деньги немедля. Согласитесь, что это далеко до правового государства. И когда я знакомлюсь с документами, то вижу, как именно в пору гражданской войны поднимали в крае голову уголовные элементы: поджоги, грабежи, насилие — все выплеснулось в это смутное время. А сколько беззаконий творилось под прикрытием революционной фразы, сколько рек крови пролито! В Центральной России были даже случаи расстрела детей красногвардейцами. Мораль «сила есть – ума не надо» утверждалась как никогда.
В моих родных краях, в Мотыгинском районе, в Рыбном, стоит обелиск, где написано: «Героям гражданской войны». Но, работая в архивах, я установил, что были это отнюдь не герои, даже далекие от революции люди — заложники, жертвы, каких было немало.
В ту пору прииски захлестнул поток дезертиров, деклассированных элементов, мародеров. А к настоящему государственному переустройству народ просто не был готов, не знал, как распоряжаться дарованною властью, как утверждать ее. И вот сама жизнь, эпоха подсказали все тот же проверенный веками способ – силой. Именно тогда жизнь человеческая становилась копейкой. А мы все не можем решиться и рассказать правду.
Я ведь сам когда-то писал по тем хлестким классовым трафаретам. Все просто: эксплуататор — значит, враг из врагов, бедный — значит, сама добродетель. Террор — значит, насилие только со стороны белых. Но он в одинаковой степени был и со стороны красных. Простые подсчеты показывают, что если из-за белого террора погибло 10 тысяч человек в крае, то столько же практически погибло и из-за красного террора. Все стреляли, патронов у всех было достаточно и с той, и с другой стороны. Если 1914 году в пяти крупных городах края жило более 150 тысяч человек, то 1919 году — 129 тысяч, так надо учесть, что еще дети рождались...
— В гражданскую войну гибнут не столько солдаты, сколько мирные граждане. Недавно я познакомилась со статистикой времен, которая меня поразила. Оказывается, Россия потеряла в гражданской более 15 миллионов человек (в их числе около двух миллионов, которые эмигрировали, остальные погибли). И если учесть, что всего около четырех миллионов россиян относили тогда к так называемым эксплуататорским классам, то станет ясно, каково пришлось простому народу. Он принял главную жертву. А у нас гражданская война показывалась до недавнего времени как легкая разминка, где «кони сытые бьют копытами». Откуда будет ужас перед ней сейчас у мальчишек, насмотревшихся таких советских «вестернов»? Поэтому историческая правда нужна нам как воздух.
— В том-то и дело, что из идейных соображений скрываем правду вот уже семь десятков лет. Недавно я нашел сведения о том, что члены первого Красноярского исполкома Совета при наступлении на город белой гвардии эвакуировались, взяв с собой из банка пуды золота и 32 млн. 600 тыс. деньгами (!). Некоторые историки называют это досадной оплошностью, ведь у нас все революционеры должны быть героями кристальной чистоты. А на самом деле золото бралось на случай поражения для того, чтобы эмигрировать за границу. Возможно, для того, чтобы оттуда вновь вести борьбу за власть Советов. Но факт остается фактом. Мы же, что не вписывается в идеологический трафарет, выбрасываем, а потом люди не верят стерилизованной истории, ничему не верят. А надо исходить из того, что жизнь, она сложнее классовых идеологических и прочих установок. А порой и проще.
На мой взгляд, столь трагедийно развернулись события гражданской еще и потому, что курс на консолидацию революционных сил был нарушен. В рядах эсеров, большевиков, анархистов началось разобщение. Более того, дело стало доходить даже до взаимного истребления, особенно когда большевики взяли курс на свою исключительность, уверовали, что последняя истина за ними. Позднее все это отзовется такою болью, такими потерями для общества, таким количеством колючей проволоки! А в 1918-1919 гг. все это просто подливало масло в огонь гражданской войны. И это рано или поздно нам придется признать. Историю можно переписывать, но нельзя переделать.
73 года считалось, например, что эсер П.М.Портянников занимал не ту позицию на южных приисках на Удерее. А поработал я в архивах, и выяснилось, что это был настоящий рабочий вожак, опытный социалист-революционер, организатор в период государственного переустройства, очень уважаемый человек среди приисковых рабочих. Его убили, когда он ехал в Канск для того, чтобы установить связь с канскими рабочими. Убили красногвардейцы, труп бросили в лесу, изуродовав так, что трудно было его опознать. Вот вам опять силовой, уголовный прием в борьбе идей. Ну а героизм и роль вожака приписали потом историки совсем другому. Как же революции без героев? Таких элементарных фальсификаций, на которых вскормлено не одно поколение, в том числе и историков, немало. Недаром пели: «Легенды расскажут, какими мы были». Но архивы, они честнее легенд.
Я это говорю не для того, чтобы посмаковать, вот, мол, и Красная Армия, и большевики небезгрешны, я это говорю для того, чтобы люди знали правду и не повторили того шквала взаимной ненависти, уже пережитого раз страной, чтобы остановить и предупредить: люди, будьте же в конце концов бдительны! А нарастание психоза сейчас чувствуется. Вы бы посмотрели трансляцию первых заседаний Российского Съезда народных депутатов...
— К счастью, не видела. Невыносимо становится наблюдать и чувствовать, как идет это деление на вражеские станы. На себе чувствуешь — защитишь Василия Белова от оскорблений, уже один клан кричит: шовинистка! Дашь высказаться представителю социал-демократов — другой клан негодует: экстремистка, как, мол, смеешь попирать устои социализма! Хотя даже верхи уже признали, что социализма мы в глаза не видели, а потому, что у него за устои — пока не знаем толком.
Недавно принес мне письмо бывший летчик Василий Петрович Ресницкий (он уже на преподавательской работе, был выдвинут делегатом на XXVI краевую партконференцию от управления гражданской авиации). И что больше всего потрясло его, так это нетерпимость, которая просто клокочет в некоторых партийцах. Ненависть к «примазавшимся» (так называют они всех вышедших из партии), неприятие Демократической платформы без попытки увидеть какое-то рациональное зерно, призывы бороться за власть. Не правда ли, знакомо? «Выступает очередной делегат, — пишет Ресницкий. — И сплошные ярлыки: «куда клонит», «на чью мельницу льет», «гнать таких метлой». Шлю записку в президиум с предложением не разрешать выступающим вешать ярлыки, в ответ — молчание...» «Где оно, интеллектуальное достоинство партии?» — с горечью спрашивает ветеран. Не один он задает такой вопрос. У нас ярлычество, как язычество, стало религией.
— Ярлыки исчезнут, когда появятся другие партии. А они появляются, несмотря на то, что слова «анархист», «эсер» были до последнего времени принадлежностью архивов. Появятся и достойные лидеры в этом соревновании идей. Исчезнет, наконец, тоталитаризм. А для того, чтобы мы не страдали болезнью — ненавистью к инакомыслию, — надо до конца узнать всю правду нашей многострадальной истории. Правда истории прояснит и современный день. Правда, надеюсь, уведет нас и от угрозы гражданской войны...
— А запах ее витал все 72 года. Я поразилась, когда как-то стала анализировать язык наших газетных статей, словно эпоха военного коммунизма и не кончалась: «настоящий боец, бойцовский характер, на передовой, на линии огня, трудовой десант, трудовой фронт, сражение за большой хлеб, солдаты мира, одержали победу, отвоевали...» И все это о нашей мирной жизни, где лагерные вышки посреди тайги еще стоят. Когда же мы скажем, наконец, не «отвоевали», а «отвоевались»?
В.Майстренко
«Красноярский рабочий», № 130 (21421), 08.06.90